Эхо войны. - Шумилова Ольга Александровна "Solali" (хороший книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
Мелькнуло в тусклом свете фонаря угольно–черное лицо с такими же черными, ярко блестевшими глазами. Лаппо тронул меня за локоть:
— Фарра, не уходите далеко, — настороженно вскинутые уши пришли в движение. — Доктор Точе просил передать, что у его брата наметились изменения.
— В какую сторону? — я порывисто схватила его за рукав.
— …Похоже, он сам не знает.
Да что сегодня за ночь такая! Я в сердцах сунула поднос ближайшему повару, и бросилась было в сторону госпитальных пещер, как уже Лаппо поймал меня за рукав и отвел в сторону.
— Фарра… Может, это и не совсем подходящий момент, но у меня к вам дело. Ненадолго, Ремо все равно спит, — его лицо посерьезнело, в глазах стояла тревога. Без вечной ухмылки он выглядел старше своих лет и до странности напоминал того себя, с которым я пережидала карантин. Это мне не понравилось.
— Что случилось?…
— Знаете, фарра… Помните, когда–то мы говорили о некоторых моих блоках?
— Да, — я встревожилась. — Что случилось?
— Я недавно вспомнил… Это «динамо», но не обычное, а алгоритмическое, — он выразительно посмотрел на меня. Меня бросило в холодный пот. Этот блок считается сложнейшим, доступным лишь профессионалам высочайшего класса. Он действует по алгоритму «свой–чужой», на ходу определяя, разрешен информационный контакт носителя с конкретной личностью, или нет. Перед глазами встал подвал и майор с закрытыми глазами, попирающий все законы Лица Мира.
С кем же ты связался, мальчик, там, снаружи?…
Не будь чумы, можно было начинать паниковать. Но сейчас… это почти неважно.
— Да, мне понятно, — я кивнула. Действительно понятно. — А почему ты вспомнил?
— Я вспомнил, что не люблю северян. И почти вспомнил, за что. Марионетки, — Лаппо перевел взгляд на далекий пещерный свод. — Знаете, фарра, и отчего–то мне особенно не нравятся северяне Карелла. Лучше бы они вам не нравились тоже.
— Уже, — коротко обронила я. Значит, они все–таки знакомы. — В Карелле очень способные офицеры.
— Очень, — в бесстрастном голосе прорезались эмоции. — Интересные мы с вами существа — в определенном смысле, правда, фарра? Не можем жить без общества… — он перевел взгляд на меня. Я кивнула, подтверждая, что поняла. Мы — это вампиры. И?… — И знаете, не только мы не можем жить без него. В Карелле, говорят, тоже… Всего хорошего, фарра. Я постараюсь вспомнить что–нибудь еще. Хотя сейчас это, в общем–то, неважно, — эхом повторил он мои мысли, кивнул и растворился в полумраке.
— Да, это неважно, — проговорила я в пустоту. Майор — вампир?… В таком случае, он хорошо маскируется. Но не слишком ли много вампиров собралось в нашем маленьком коллективе? Совпадение, или… Почему–то вместо конструктивных идей в голову лезут бредовые — а не могли ли вампиры целенаправленно объединиться в некую организацию и улучшать породу средствами генной инженерии?
Вот только проблема — именно из–за того, что мы вампиры, из нас хреновые псионы. Дефектное распределение энергетических потоков в организме.
Я ругнулась и направилась в госпиталь — пока что эта проблема выше моего понимания. Ремо действительно спал, но при моем приближении приоткрыл глаза. Вяло поздоровался и сообщил, что с Тайлом что–то происходит. Нет, он не собирается ни очнуться, ни умереть, но что–то происходит. Приборы фиксируют необъяснимые скачки физиологических показателей, Коэни — какие–то неясные движения сознания.
Я оставила врача досыпать и отправилась по исхоженному десятки раз маршруту к знакомой койке — как их протащили по узким проходам наши героические медики?…
Странно–бледное лицо с правильными чертами. Это лицо спокойно, как и день, и два, и, наверное, уже много дней назад. И мне хочется проклинать богов — за неизвестность, которая, на самом деле, страшнее всего.
Что с тобой, Тайл?…
Руки сжимаются в кулаки. Я уже теряла тебя. И не хочу потерять снова, никогда, — потому что ты уже не воскреснешь. Так что с тобой?…
Пришла моя сменщица, шелестит платьем и гремит ведром, обтирая тех лежачих, кто не в состоянии помыться сам. Скоро утро.
Я медленно, будто во сне, побрела в общую пещеру. Майор спал, судя по всему — крепко, так что и это стоит перенести на то самое утро.
На свой лежак я рухнула как подкошенная. Уткнулась в спину коменданта и уснула резко, будто потеряв сознание.
За снежным бураном проступали ряды могил. Кружился снег, кружился и хлестал — по воле ветра. Красная пустыня вновь стала белой, замерзло кровавое море. Затянутые льдом скалы снова подняли клыки над снежной равниной.
В моих руках были цветы, алые и белые, над могилами кружились призраки, в морском льду с треском проламывались залитые кровью полыньи.
На том берегу стоял мужчина, а я держала в руке фонарь. И это было неправильно.
«Хозяин», — шептали призраки, но я не узнавала его.
Падает с плеч темный плащ, падают на лицо темные волосы. Кто ты? Я не знаю тебя…
В больших темных глазах — печаль. Он одет в черное, на руках черные перчатки.
Он сол, но говорит: «Моя королева, вы будете свободны, вы будете жить»… Глыбе льда, тонким пальцам в костяных пластинах, едва не проломившим когда–то этот лед, узкому строгому и почти прекрасному лицу, проступающему сквозь застывшую на века воду.
Стихает ветер, опадает метель, и из снега вырастают надгробия. Узкие столбы света и льда, в каждом — лица, женские лица. Их много, слишком много…
Он маг — или был им когда–то. Он ходит среди надгробий, и из них начинает уходить свет — по капле, по уже потухшим — змеиться трещины.
Зима близко…
Он поднимает голову и смотрит на меня, узнавая.
— Прорыв!
Надсадно завыла тревожная сирена. Рефлекс подбросил на ноги, руки лихорадочно натянули выданный вместо «чешуи» усиленный бронежилет и шлем, закинули за спину «мать».
Со всем прочим я не расставалась даже в госпитале.
Коротко рубанул эфир: «Первый сектор, на подавление! Баррикада!»
Я выскочила из пещеры и влилась в поток бегущих солдат. Первый сектор — все наличные солдаты, кроме охраны конкретных пещер. Пробегающий мимо сержант показал мне кулак:
— Только посмей сунуться на передовую, Морровер, сам по стенке размажу!
Я молча кивнула. На этот раз — честно. Тот факт, что умирать пока нерационально для выживания всех остальных, наконец прочно утвердился в моем сознании. Не имею права, как сказал бы майор.
Далеко впереди рявкнули первые редкие выстрелы. Низко загудели огнеметы, по узкому тоннелю прокатилась рыжая вспышка. Ввинтился в уши визг, пока еще слабый. Я забралась на скальный выступ, и пыталась из задних рядов «некондиционных» солдат разглядеть, что происходит у баррикады. Кто–то вскрикнул, зашевелились солдаты в середине тоннеля, но так же быстро это шевеление прекратилось — наверное, прорвалось всего пара тварей.
Узость тоннеля была на нашей стороне — даже если баррикаду растащили подчистую, больше, чем по двое–трое т'хоры пролезать не смогут физически, взлететь не позволяет низкий свод, а «матери» и огнеметы держали их на расстоянии.
Меньше чем через пять минут они поняли это сами и схлынули так же внезапно, как и появились.
Зазвучал сигнал отмены тревоги. Солдаты начали медленно расходиться. Я закусила губу. Вся эта операция наводила на определенные мысли, и не только о том, что наше руководство перестраховывается.
Я начала протискиваться вперед, к баррикаде, распихивая идущих навстречу солдат локтями. Там собралась целая толпа — насколько мог вместить тесный тоннель: силовики, офицеры и спешно поднятые техники, начинающие латать баррикаду.
Пытаться узнать что–либо сейчас было бесполезно. Может, через час–другой…
Мимо прошел майор, неловко сдергивая шлем одной рукой. Я пристроилась рядом и спросила в лоб:
— Вам не кажется, что это была только разведка?…
— … либо отвлечение внимания? — северянин взмахнул головой, отбрасывая косу за спину. — Кажется, как и всем офицерам. Естественно, нас проверяют, — он внимательно посмотрел на меня. — А вы что думаете по этому поводу?…
