Гимназия Царима - Сурикова Марьяна (книги полностью .TXT) 📗
— Новостях? — Я не смогла заставить себя проигнорировать его слова, тревога била в колокол.
Накануне как раз пыталась убедить отца не связываться с сенатором, а он только посмеялся. «Астаил не предлагает того, чего не предпринял бы сам. Утверждения, будто сенатор пытается втянуть меня в сомнительную аферу, когда он рискует не меньше и наравне с нами окажется в проигрыше, совсем нелогичны», — говорил отец. И убедить папу не выходило. Помимо ничем не обоснованных аргументов я располагала весьма скромными доказательствами — собственными предчувствиями. Досадно, что в этой реальности я никогда прежде не интересовалась денежными вопросами, и отец по праву считал только себя ответственным за благополучие семьи. Конечно же он не рассматривал различные страхи и подозрения как веский довод. «Просто Астаил тебе не нравится, — вынес вердикт отец, — и твое состояние еще не пришло в норму, поэтому эмоции бушуют. Ничего, дочь, все разрешится благополучно».
— О чем не сказал мне папа? — Я еще на шаг отошла от ограды и руки спрятала за спину, на всякий случай.
— Как наш совместный вклад оказался неудачным. Наверное, вы меня вините в случившемся? Простите, что поднял этот вопрос, я полагал, вас следует успокоить. Есть еще шанс получить выплаты…
Нет! Нет! Не хочу слушать сейчас. Не надо мне рассказывать. Не останусь и не попадусь снова. Не желаю оказаться перед выбором, в котором принять можно лишь один вариант развития событий. Сперва выясню все, но не у вас, Астаил.
— Простите, — перебила я мужчину, — мне что-то нехорошо, давайте перенесем на другой раз, сенатор.
— К чему эта официальность, Мариона? Зовите меня по имени, Астаил. — Он улыбнулся и слегка поклонился, а я помчалась по дорожке к дому.
Возможно, дело было в моем моральном состоянии в целом (непросто балансировать на грани, разрываясь между двумя реальностями, путаясь в воспоминаниях и то и дело норовя сорваться, потерять понимание, где я настоящая), иначе как объяснить, что не выходило совладать с волнами паники, успокоиться, прийти к некоему рациональному решению? В голове лишь стучало: «Почему Орсель снова на моем пути?» А хуже всего было то, что меня начали терзать сомнения: «Вдруг именно он и есть моя судьба? Возможно, она уготовила мне жизнь с мужчиной, вызывающим лишь дрожь отвращения, в то время как любимый человек всегда останется далеким и недосягаемым, и этого не изменить».
Нервный озноб и головокружение — вот до какого состояния я себя довела подобными размышлениями. И вечером, ожидая возвращения отца, весь день занимавшегося делами в городе, я не находила себе места. Однако добил меня неожиданный подарок.
Черный лебедь влетел в окно, покружил под потолком и уронил на пол длинную коробку. Я отшатнулась от нее, словно от ядовитой Архъаны. Черные блестки переливались и сверкали, а ленты развязались сами. Крышка отскочила в сторону, и воздух наполнил приятный аромат. Нежный цветочек покачивался на тонком стебле, поражая своей хрупкостью и красотой, а я снова начала трястись и закрылась руками, будто вот-вот ожидала услышать свист отравленных шипов.
Все повторяется! Высшие силы! Повторяется! Он найдет способ, как обмануть всех, как обмануть саму жизнь! И обыграет, вновь обыграет! Астаил уже начал свое представление.
Со всех ног я помчалась в кабинет отца и, ворвавшись туда, принялась рыться в документах. На столе их была целая кипа, но разобраться в чем суть я смогла, лишь пересмотрев не менее полусотни различных бумаг. Первым попался на глаза экземпляр уже знакомого мне закона, отпечатанного на бумаге, которую невозможно подделать. Она искрила под пальцами, а магический оттиск герба Кенигхэма переливался в уголке. Одно лишь отличие: его только собирались принять, и подписей внизу не было. Он пока находился на рассмотрении в Сенате. Закон о владении землей с полезными ископаемыми. А вот под ним обнаружился вексель. Трясущимися руками схватила его и принялась читать. Согласно бумаге, папа совместно с Орселем вложился в какие-то копи. Сумма вклада потрясала воображение и была одинаковой у обоих вкладчиков. Пытаясь дотянуться дрожащей рукой к графину с водой, я смахнула с края стола газету. Присела на корточки, попыталась поднять развернутый лист и выронила графин. Вся бумага мигом промокла, и на месте статьи, рассказывающей о банкротстве горнодобывающей компании, расползлось темное пятно.
О!
Я уронила голову на руки. Перед глазами рисовалась картина, как Орсель провел папу. Сперва убедил в необходимости вложиться куда-то кроме рудников, что было логичным и оправданным поступком в преддверии принятия подобного закона. Опять же, вращаясь в кругах власти, где обсуждались различные законопроекты, Астаил был настоящим кладезем информации. Естественно, и данные о различных компаниях ему было проще получить, а чтобы поймать отца на крючок, он пожертвовал огромной суммой. Сенатора даже не в чем было упрекнуть, разве только в том, что информаторы его провели и он оказался пострадавшей стороной. Только я понимала: Орсель нарочно пошел на подобный шаг, желая, проиграв одну битву, победить в войне.
Чего же теперь Астаил мог потребовать — в частности, от меня — ради спасения семьи? Того же, что и в прошлый раз. Прикрыв глаза, словно наяву услышала его голос: «Я могу гарантировать, что закон не примут, но вы должны согласиться на мое предложение».
Светлые силы! Что же мне придумать, как опередить его? Сбежать и спрятаться? В таком состоянии я далеко не уйду, да и папа все сыскные службы поднимет на ноги. Ведь пока мы еще не разорены, денег на поиски хватит.
Я пришла в такое дикое волнение, что почти уверовала во всемогущество сенатора и приписывала ему сверхъестественные магические способности. Пальцы тряслись, по щекам текли слезы.
— Маришка!
Дернулась всем телом от неожиданности и страха, хотя голос звал тихо и спокойно.
— Арис!
Олайош, неслышно вошедший в комнату, явно не ожидал, что я резко вскочу на ноги и кинусь ему на грудь.
— Арис! Арис!
— Девочка, что ты… Где-то болит? Плохо тебе?
Я ревела и ревела. Аллар пытался сперва объясниться: «Получил послание, приехал, слуга впустил в дом, тебя нет нигде, стали искать, а тут вдруг…» Он сам себя оборвал на полуслове, обнял крепко и держал до тех пор, пока всхлипы не стали реже и истерика не пошла на убыль. Усадив на диван и тихонько поглаживая мои руки, он заглянул в заплаканные глаза:
— Ну, что у тебя случилось? Рыдаешь, будто весь мир рухнул.
Рухнул, мой мир рухнул. Я Эсташа потеряла, а судьба взамен подкинула Астаила.
— Девочка, не молчи. Ну чем могу помочь? Скажи хоть что-то!
Я подняла голову, долго-долго смотрела на него, и когда в голове окончательно оформилась мысль, единственная показавшаяся правильной и по-настоящему спасительной для всех нас, я наконец решилась:
— Женитесь на мне, арис, — прошептала я.
— Что? — Полное недоумение высветилось в глазах Олайоша, морщинки прочертили высокий лоб.
А я вместо ответа, чувствуя, как снова начинают мелко дрожать руки, встала на колени и изо всех сил обняла ноги наставника:
— Помогите! Женитесь на мне, арис.
В тревоге Аллар смотрел на опущенную голову плачущей девушки, растерянно поглаживал растрепавшиеся волосы и слушал сумбурные объяснения. Сперва совсем ничего не мог понять, а после принялся выстраивать общую картину по обрывкам фраз.
Он сделал вывод, что Мариону шантажировал некто, обладающий немалой властью, кто-то, задумавший жениться на девочке из-за ее приданого. В этот момент на место встали некоторые детали головоломки, в которой он не мог разобраться с тех пор, как увидел любимую ученицу после болезни. Тогда его поразили необъяснимые перемены в Марионе, он явственно ощутил непохожесть этой Маришки на ту, другую, которую знал все два года. Из веселой и смешливой гимназистки она вдруг превратилась в задумчивую, молчаливую девушку со странной тоской в глазах. Чувство, будто в одночасье повзрослела на несколько лет.
