Воровка чар (Дилогия) (СИ) - Сокол Анна (читаем книги онлайн без регистрации txt) 📗
— Что? — закричал Рион. — Я с вами двумя с ума сойду!
Михей вцепился в арбалет и стал натягивать тетиву.
— Он сказал, что мы все равно проиграем, — напряженно проговорил Вит, вглядываясь в подступающие сумерки.
Там под сгущающейся тенью леса что-то дрожало, что-то…
— Кто сказал? — не понял Рион.
— Как будто мы во что-то играем, — Вит бросился к лошадям.
— Да кто говорил-то? И что? — чаровник растерянно вертел головой.
— А она сказала, что мы все — покойники, — добавила я, борясь с желанием завыть.
Тьма, клубившаяся вдоль узкой тропки, казалась почти живой, почти осязаемой. Там, откуда мы пришли, что-то с треском разорвалось, словно ветхая ткань, истончившаяся от частых стирок в ледяной воде. Оборвалось, задев что-то внутри, что-то очень важное. Жизнь. Я вдруг осознала, что где-то там лопнула чужая нить жизни. Одна, вторая… Глаза Вита загорелись алым. Третья, четвертая, пятая. Там, во тьме кто-то убивал людей, быстро, легко, словно играючи. Не замедляясь и не останавливаясь, я бы даже сказала, походя. Так небрежным движением острый нож касается тонких струн, разрезая их… Острый нож или острые когти.
— Волотки,— горько проговорил чернокнижник, седлая нервно прявшую ушами кобылу. — Зачем искать новый арбалет, если можно просто вложить в ложе старого очередной болт.
— Они воспользовались… — начала я. — И завершили ритуал вызова дасу?
— Да, — грубо ответил Вит и, словно ставя мне это в вину, закончил: — А мы уехали, — мужчина пришпорил лошадь и скрылся во тьме.
— Куда!? — закричал Рион. — Только лошади ноги переломаешь!
Да, мы уехали. И слава Эолу, что мы сейчас посреди темного леса, а не у теплого очага в Волотках. Здесь можно выкопать нору, заползти в нее и молиться, чтобы пришедший в наш мир дасу прошел мимо и не заметил.
— Останься с Михеем, — выкрикнул Рион, и я обернулась как раз в тот миг, когда парень затянул подпругу и вскочил в седло.
— Тебя-то куда понесло? — спросила я в спину удаляющемуся чаровнику, но он не услышал. Рион с куда большей осторожностью, чем вириец, понукнул рыжую и въехал под сень вековых деревьев.
Я могла бы крикнуть ему, что зря он все это затеял. Впереди нет ничего кроме смерти. Ничего и никого… кроме Вита, а тому Рион нужен, как трава-лебеда травнице. То есть, совсем не нужен.
Хотела, но не крикнула. Бесполезно. Не послушает. Я бы точно не послушала, несмотря на то, что от одной мысли о возвращении шерсть вставала дыбом, а хвост стегал по земле.
— Иди с ними, — услышала я дрожащий голос Михея. — Иди, я тут сам… сам…
Тетива соскальзывала и соскальзывала. Парню бы задуматься, отчего его «живущий собственной жизнью» артефакт так своевольничает, и перестать попусту дергать рычаг.
— Ну, спасибо тебе за разрешение, — проговорила я и, тем не менее, стала отвязывать лошадь. — Мы оба знаем, что раненым ты в лесу долго не протянешь. Тебя убьет либо зло, — я обернулась на тропу, — что хозяйничает сейчас в Волотках, либо клыки или когти куда более теплых хищников, — я накинула на Облачко потник и седло. — Ты что выбираешь?
Если Вит не вернется, мысль отдалась неожиданной болью внутри, и кошка замотала башкой — нет-нет-нет… Если умрет и Рион, а без чернокнижника у парня нет никаких шансов… Поправка, у нас никаких шансов. Среди недомагов и недоучек вириец один хоть чего-то стоит.
Я сжала повод. Если уеду сейчас, то обратно точно не вернусь. Подстегну кобылу и не остановлюсь, пока не переломаю ей ноги. Или себе шею.
Михей следил за каждым моим движением. Следил и молчал. А я вдруг поняла, что он знает, о чем я думаю. Знает и дает мне шанс уйти. Деревенский рыбак, не обладающий большим умом, оказался на удивление прозорлив, и чаще всего это выходило ему самому или всем нам боком. Святая простота, та хуже воровства.
— Ты еще успеешь их догнать.
— В святые потянуло? Сподвижником Эола захотел стать? — поинтересовалась я и отвязала мерина.
Эол, с каких это пор я задаюсь такими вопросами? С каких пор меня волнуют чувства Михея? Как же хорошо быть ведьмой, знай себе капай людям на темечко, и пусть у них голова болит.
Я подвела коня к старому возку.
— Мы поедем медленно. Вместе поедем. — Кошка выпустила когти и фыркнула. — С телегой все равно галопом не поскачешь. Если успеем, догоним.
Я не договорила, что там мы должны успеть, умереть вместе с Витом и Рионом или сбежать, но Михей и не нуждался. Ответом мне стал звонкий щелчок взведенной тетивы. Артефакт был куда умнее своего хозяина.
Днем мы успели пройти всего несколько десятков вар, ночью этот путь показался мне в два раза длиннее. Может потому, что идти не хотелось, потому, что каждый шаг казался тяжелым, словно окружающий воздух вдруг превратился в воду, которая сопротивлялась и сопротивлялась. Под колесами повозки хрустели ветки и хвоя, лошади пофыркивали, их теплое дыхание инеем оседало на мордах. По тропе тянуло холодом. Неправильным холодом.
«Приход дасу в наш мир всегда сопровождает что-то подобное: гроза, буря, наводнение, землетрясение…» — сказал Вит.
Лес, который никогда не затихал, лес, живущий своей жизнью и при свете дня, и во тьме ночи, лес наполненный звуками, шорохами и криками, замер.
Птица спряталась в дупло, мышь-полевка, затаилась между корнями, ветер пробежался по кронам и затерялся в листве. Ветви поникли. Холодное дыхание чего-то чуждого посеребрило черные стволы, лизнуло корни...
— У тебя глаза светятся,— проговорил Михей без особого удивления.
— Как светятся? — тоже не особо впечатлившись, переспросила я.
— Как у господина кудесника.
— Завязывал бы ты с «господами», — я отвернулась, ночной мотылек, сложив крылья, замер в обманчивой неподвижности на красноватой коре.
У Вита светились глаза, когда я нарисовала на земле рисунок — хотела вспомнить, где приносили жертвы, а оказалось... Теперь же глаза светились у меня, хотя никаких знаков мне никто не показывал, да и амулет, я коснулась пальцами маленькой капельки, на месте. Но Михей видел. Я подумала и сняла подарок Дамира. Вряд ли я смогу тут кого-нибудь напугать. Кошка одобрительно фыркнула, она считала, что давно пора перестать скрывать цвет шкуры.
Колесо телеги подпрыгнуло на камне, и стрелок едва не пересчитал себе зубы арбалетом. Мы шли уже четвертый час. Вернее, я шла, ведя мерина, Облачко, привязанная к возку, семенила следом. А Михей лежал и в данный момент героически целился во тьму, вернее в куст бузины и притихшую мошкару.
Стоп. Я что вижу в темноте? Ведь вижу, и весьма неплохо, вон неповоротливый жук потер лапки на коричневом листе, под поросшим мхом пнем лежала змея. Я не просто видела в темноте, я отмечала малейшее движение, дуновение ветра… Следила, как кошка за притаившейся в норе мышью, следила, как хищник за добычей. Кошка заурчала. Я все еще говорила кошка, хотя давно пора было говорить «я».
Кто же я? Водянка? Что-то я не слышала о водном народе такого. А что слышала? Что разбудили во мне маги ритуалом покаяния? Темную кровь? И не потому ли меня выкинули в реку, словно ненужный в хозяйстве скарб?
— И рычишь, — тоскливо глядя на мою бесцветную физиономию, добавил стрелок. — Все так плохо?
— А ты не чувствуешь?
— Нет.
— Повезло.
Тропа, по которой мы уходили из Волотков, становилась все холоднее и холоднее, словно по воле злых чар из ранней осени мы переносились в зиму.
До села мы так и не дошли, за что оставалось только благодарить Эола. Я, как раз в очередной раз дернула мерина за повод, заставляя идти чуть быстрее, Вит с Рионом наверняка уже в Волотках, а мы…
Додумать в какой именно дыре мы застряли, и почему стремимся в еще большую, я не успела. Что-то налетело на нас, и хлестнуло наотмашь. Бабка меня как-то розгами отходила, за то, что уксусной настойки плеснула пекарю, вместо желудочных капель. Тот чуть к праотцам не отправился. Я, правда, не сказала бабушке, что неделей ранее этот чертов пекарь пытался зажать меня в углу и подарить булочки с маком. Отказаться от дара удалось с большим трудом.
