Тысяча Имен - Векслер Джанго (читаем бесплатно книги полностью .TXT) 📗
Маркуса подмывало ответить, что двадцать человек способны сохранить тайну, только если девятнадцать из них утопить в реке, да и то придется неусыпно присматривать за оставшимся. Кроме того, он испытывал сильнейший соблазн предложить Янусу лететь что есть мочи в Большой Десол. Адрехт по–прежнему валялся без сознания, охваченный жаром, в лазаретной палатке, а изрядно потрепанные ветераны Первого колониального едва закончили приводить себя в порядок и подсчитывать потери. Полковникам, однако, ничего подобного говорить не принято, а потому Маркус взял Фица, сержанта Арго и взвод солдат, которые, по его предположениям, не склонны были задавать лишних вопросов, и вместе с ними последовал за Янусом на Памятный холм.
Название было, естественно, ворданайское. Центр Эш–Катариона представлял собой возвышенность о двух вершинах, склон которой почти отвесно опускался к гавани. Одну из вершин занимал дворец, а другая, обнесенная второй стеной, пониже, с незапамятных времен принадлежала духовенству. Территорию площадью примерно с квадратную милю занимали старинные здания из выщербленного временем песчаника, внутренние дворики со множеством статуй и редкие сады. Над всем этим, осеняя длиннейшими мрачными тенями и стену, и лежавший за ней город, высились гигантские черные обелиски, которые Маркус втайне именовал «лесом божественных торчков».
Подойдя к изукрашенным резьбой священным вратам, Маркус с изумлением обнаружил, что храмовые постройки выглядят более- менее сохранившимися. Он ожидал увидеть сплошные развалины, представлял себе, как вывороченные с корнем «торчки», рухнув, погребли под своей тяжестью осененные ими храмы, как все, что могло гореть, поглотил огонь. Очевидно, предводители Искупления не настолько были уверены в поддержке местного населения, чтобы так открыто выступить против древней веры. Время близилось к полудню, и тени гигантских обелисков все так же ложились скрещенным узором на улицы раскинувшегося под холмом города. По ту сторону ворот внутренние дворы, некогда кишевшие людьми, были пусты и безмолвны. Массивный светильник перед храмом Вечного Пламени погас, и Маркус разглядел, что раскрашенные известняковые стены ближайших зданий во многих местах изуродованы огромными трещинами и покрыты неуместными надписями — по большей части вездесущим клиновидным символом Искупления.
Янус задержался в воротах. Не в силах стоять на месте, он неуемно расхаживал из стороны в сторону, и так же неуемно метался взгляд его серых глаз. Наконец он, явно придя к некоему решению, повернулся к Маркусу и сопровождавшим их солдатам.
— Вы хотели бы узнать, что мы здесь делаем, — проговорил он, подчеркнуто глядя только на Маркуса. — Я был бы рад просветить вас, однако долг обязывает меня хранить молчание. Могу сказать только то, что исполняю сейчас волю нашего монарха и почитаю за честь обязательство, которое возложил на меня его величество. Сегодня утром я намерен разделить это обязательство с вами. Я прошу только следовать за мной, выполнять мои приказы и молчать обо всем, что вам доведется увидеть. — Полковник помолчал немного и добавил: — Всякий, кто почитает себя недостойным доверия его величества, сейчас может уйти, и я никогда не стану ему это поминать.
Наступила долгая тишина. Наконец старший сержант Джеффери Арго поднял руку, точно школьник на уроке. Маркус почувствовал досаду, однако Янус как ни в чем не бывало кивнул:
— Да, сержант?
— Это обязательство, — проговорил здоровяк, — означает, что нам придется драться?
По команде пробежал шепоток. Солдаты вооружены, однако все они ветераны Первого колониального и прекрасно знают, что Памятный холм — это кошмарное нагромождение каменных построек и бесчисленных глухих проулков.
Янус улыбнулся:
— Нет, сержант. Сегодняшний наш противник — пара дряхлых старух, и самое страшное, что вас ждет, — толика физического труда.
Арго кивнул:
— Тогда ладно. Думаю, что смогу держать язык за зубами.
Кое–кто из солдат тоже закивал. Маркус окинул их оценивающим взглядом, но промолчал.
— Тогда следуйте за мной, — сказал Янус. — И ничего не предпринимайте, пока не услышите мой приказ.
С этими словами он уверенно вошел в ворота, а Маркус с солдатами двинулись следом. Вокруг стояла мертвая тишина. Неестественно тихо было во всем городе — жители забились по углам, наглухо заперли двери, прячась от небольшой, по сути, армии ворданаев, — однако же Маркус, идя по улицам, все–таки чувствовал на себе людские взгляды. Здесь, на холме, тишина была могильной.
Территория Памятного холма представляла собой запутанный лабиринт, но Янус шел уверенно, без колебаний пересекая узкие проходы и вымощенные плитами дворики. Они миновали основание одного из вездесущих обелисков, четырехгранного исполина, вздымавшегося вверх на добрую сотню футов. Кое–кто из солдат загляделся с открытым ртом на эту махину, и при других обстоятельствах Маркус не удивился бы, услышав пару–тройку грубых шуток, но сейчас обстановка явно не располагала к фривольности. Обезлюдев, Памятный холм обрел сокровенный дух, которым никогда не отличался в своем прежнем шумном существовании, и сейчас казалось, что ворданаи идут под сводами необъятной усыпальницы.
Они уже приближались к центру холма, когда Янус нашел то, что искал. И ускорил шаги, направляясь к небольшой, чуть просторней деревенского хлева, постройке со стенами из песчаника и шиферной кровлей. Дверной проем, такой крохотный, что взрослый человек едва мог протиснуться в него, наглухо перекрывала дощатая, выгоревшая на солнце дверь. По обе стороны от входа располагались два примитивных изваяния. Время сгладило и обточило их черты, оставив лишь самое отдаленное сходство с человеческими фигурами.
Маркус никогда прежде не видел таких построек. Он вопросительно глянул на Фица, но лейтенант лишь безмолвно вскинул бровь и покачал головой. У хандараев имелось великое множество богов, и Маркус не стал бы клясться, что знает их всех наперечет, однако основные божества были ему знакомы. Неказистое сооружение походило на часовню какого–нибудь мелкого — или же безмерно древнего — божка. «Что он рассчитывает найти в этом месте?» — подумал капитан.
Полковник подошел к двери и, к изумлению Маркуса, постучал. Долгое время было тихо.
— Что тебе нужно?
Голос из–за двери, скрипучий и древний, явно принадлежал женщине. Она говорила по–хандарайски. Маркус подозревал, что из всех спутников Януса понять ее могли только он и Фиц.
— Мы хотели бы войти, — ответил Янус. Полковник использовал самую учтивую формулировку, какая только имелась в языке, и выговор его, как всегда, был безупречен. — Я буду крайне благодарен, если вы откроете дверь.
Снова наступила тишина, и на сей раз она тянулась дольше. Наконец старуха сказала:
— Для тебя здесь ничего нет.
— И тем не менее, — отозвался Янус.
Не дождавшись ответа, он расправил плечи.
— Если вы не откроете дверь, — проговорил он все так же учтиво, — эти люди выломают ее.
Маркус различил за дверью невнятное бормотание — говорили по меньшей мере двое. Дверь распахнулась внутрь.
В маленькой часовне оказалась одна–единственная комната. В одном конце ее располагался алтарь — продолговатый плоский камень на двух подпорках, на котором стояла глиняная статуэтка женщины с большим животом. По обе стороны от идола горели светильники. Никакой обстановки в комнате не было, лишь на каменном полу лежала пара ветхих ковриков. Старуха, морщинистая и сгорбленная, стояла перед алтарем, словно прикрывая его своим телом; другая женщина, намного моложе, в простой коричневой хламиде, стояла на коленях сбоку от алтаря, как будто молилась.
Янус прошел через комнату все тем же упругим бодрым шагом, но рядовые при виде этой картины глухо зароптали. Маркус заметил, что кое–кто из них суеверно осенил себя знаком двойного круга, по поверью оберегающим от зла. Окон в помещении не было, дверной проем заслоняло соседнее, более крупное здание, и маленькую часовню наполнял тускло–желтый свет горящих у алтаря светильников.
