Героиня мира - Ли Танит (полные книги TXT) 📗
Больмо криво улыбнулся мне:
— Да, вы всем преподнесли сюрприз.
— Вы тоже. Говорите же, а не то я сообщу капитану, что обнаружила, как вы пытаетесь его надуть.
— Разве он поверит, после того как я помог его агенту? Десять человек уже, наверное, отправились в погоню.
Я чуть не закричала. Но ледяным, как ключевая вода, тоном заявила:
— Капитан скорей поверит моим словам. Смею заверить, я нравлюсь ему больше, чем вы.
— Ну и потаскуха, — сказал Больмо. — Дайте двадцать лильдов, тогда скажу.
Пропадай моя телега. Я бросила ему на колени несколько монет и побренчала остальными.
— Усадьба Дженча, — сказал Больмо.
— Что это такое?
— Любой вам скажет. Ферма, которая принадлежит богатому человеку. Они наверняка там работают. От гробницы, где вы с ними встречались, через поля тянется дорога. Четыре или пять миль.
Я уже хотела бросить ему недостающие десять лильдов. Но потом передумала. Вместо этого я взяла со стола спелое яблочко да подбила ему глаз. Он разорался, а я убежала.
Я отправилась в путь пешком. На улицах обоих городов под названием Дженчира встречались только портшезы да изредка лошади. Я ни разу самостоятельно не сидела в седле, а от портшеза, как мне показалось, скорости не прибавится.
Вскоре я почувствовала в боку жгучую боль и подумала, что, вероятно, была не права. Я бежала, сколько хватало сил, сменяя время от времени бег на быструю ходьбу.
Я заглянула в лавку, но успела только крикнуть Дорину, что мне опять придется уйти. Я прихватила с рабочего стола нож, которым чинила карандаши, и отрезала кусочки от брусков акварели: я наточила его как раз накануне. Несмотря на всю отчаянность положения, меня мучили угрызения совести, ведь я подведу маэстро Пеллу. Я не знала, что придумать, и вообще не отдавала себе отчета в том, что делаю.
Но пока я пробиралась по холмам среди оливковых рощ и засеянных полей, никто не повстречался мне на пути, лишь стадо кочующих овец и при них мальчишка-пастух; он ничего не понял, когда я, задыхаясь от бега, спросила по-тулийски насчет десятерых человек, и неторопливо продолжил свой путь, а я со всех ног кинулась дальше.
Впереди показались красные крыши приземистых строений усадьбы, и от ужаса на меня навалились слабость и тошнота. Держась рукой за бок, спотыкаясь на ходу, я прошла через открытые ворота, миновала беспорядочные скопления сараев, давильный пресс, от которого пахло уксусом и вином, пробралась сквозь стоявшие стеной апельсиновые деревья. Казалось, ферма ничуть не стала ближе, а может, я кружила на месте, но с холма открылся обзор, и я заметила дом, несколько сеновалов и безмятежный пруд под старым кедром, но нигде ни единого признака каких-либо насильственных действий или чего-то подобного. Быть может, их уже схватили. Или — цепочка кошмаров, — а вдруг Больмо соврал?
Теперь дорога пошла под гору, и я чуть не покатилась по ней кувырком. На близлежащих полях шли работы, и люди оборачивались в мою сторону, когда я, прихрамывая, проходила мимо; мне ни с того ни с сего припомнилось поместье Гурц. Но я уже не принцесса. Я — предвестница дурных событий.
Из амбара на дорогу широкими шагами вышел могучий рослый человек, чуть припадавший на левую ногу. Он тащил огромный мешок с овсом раза в три тяжелей обычного; увидев меня, он остановился и вроде бы совершенно позабыл о своей поклаже.
— Ирменк… Ирменк… — Я подбежала к нему, хрипя и задыхаясь, пытаясь вразумительно все объяснить. Похоже, каким-то чудесным образом я успела вовремя.
В конце концов ничего объяснять не пришлось.
— Сюда направляются люди с «Двексиса»?
— Да, да… не понимаю, как они меня не опередили… десять человек…
— Они сидят в питейном заведении, — сказал Ирменк, — набираются храбрости для такого дела. — Царственная мощь звучала в его голосе, и я вдруг поняла: он не уступит им в силе, даже если они будут вооружены.
Он скинул мешок с плеч и бережно положил его на обочину.
— И все из-за меня, — сказала я, — но кроме того, человек из лавки Пеллы…
— Не терзайся, рано или поздно это должно было случиться.
— Что же вы будете делать?
— У нас есть лошади. Может, подадимся в горы. Мы бывали там прежде.
— Уходите. Ох, Ирменк, только скорей.
— Но тебе придется отправиться с нами, — сказал он.
Я с изумлением поняла, что все время надеялась на такое предложение.
— Тебе достанется от них, если кто-то узнает или хотя бы предположит, что ты предупредила нас.
— Со мной вам будет трудней, — сказала я.
— Совсем чуть-чуть.
Мне стало неловко.
— Но я не могу присоединиться к вам, из-за Фенсера. Отправляйтесь вдвоем, без меня.
— Не глупи, девочка, — чуть насмешливо возразил Ирменк. А потом добавил: — Впрочем, они уже тут как тут.
Я обернулась, подумав со злостью: какое же я ничтожество… я опять отняла у него время своим дурацким пустым лепетом.
— Беги, Ирменк. Оставь меня. Они ничего мне не сделают.
Их кони миновали гряду апельсиновых деревьев и рысью скакали по дороге, по которой недавно проковыляла я. Не десять человек, а дюжина. Они походили на черный дым. Один из них заметил нас. Он взмахнул рукой — странная алая вспышка — красный рукав, только он был точь-в-точь как кровь.
Ирменк схватил меня за руку, он продвигался вперед широкими неровными шагами, таща меня за собой, и кричал во все горло, зовя Фенсера.
На окнах боковой стены побеленного строения друг за другом распахнулись створки ставень. На двор выскакивали молодые люди, по виду ничем не отличавшиеся от школяров из Старой Дженчиры, но кое-кто из них сжимал в руке шпагу. А вот еще один, у него не застегнут ворот на рубашке — я увидела человека, которого, думала, никогда больше не встречу. Он тоже держал в руке шпагу. Взгляд его скользнул в ту сторону, куда развернулся клинок, остановился на холме.
— Дерьмо медвежье, — сказал Фенсер по-крониански. Повернул голову, посмотрел на Ирменка и закричал: — Выводи лошадей!
Фенсер скрылся из виду, пробираясь сквозь толпу молодых фехтовальщиков; все юноши с фермы, которых он обучал искусству сражения на дуэли, взволнованно кричали ему вслед, выражая свою преданность, путаясь под ногами и отнимая время, вроде меня.
Ирменк протащил меня за угол, в другой двор и наконец в конюшню. Он вывел из стойла двух коней, перекинул через холку одного из них седла и уздечки, хотя поначалу придется обойтись без седла, и усадил меня на второго.
— Вы, видимо, не обучены верховой езде. Он вас прихватит. А вот и он сам.
Я сидела на огромном, полном жизни коне и даже не успела понять, что происходит, как Фенсер прыжком уже взлетел на него, обхватил меня руками и уцепился за лошадиную гриву.
— Держись за меня, чтобы не упасть, — сказал он. — Берись за запястья. Так-то. Я не рассыплюсь.
Он ударил коня пятками, тот заржал и сорвался с места; будто языки пламени заиграли в лошадином теле, и в моем тоже.
Я не успела сориентироваться, а кони уже мчались прочь со двора, перепрыгивая на скаку через изгороди. За нами по пятам следовал Ирменк, а позади Ирменка неслись преследователи.
Впереди снова вспыхнула белизной дорога. Она вскинулась на дыбы, а мы притоптали ее, прижали к земле. Затем дорога пропала, кони мчались, рассекая грудью высокие травы, будто взметая брызги. Я крепко держалась за запястья Фенсера, ничего другого мне не оставалось. Казалось, они из какой-то живой и упругой стали, просто чудо.
Мы не оказывались так близко друг к другу с тех пор, как стали любовниками в лесу. Я не притрагивалась, не прикасалась к нему с той минуты, как он назвал меня настоящим именем. Я не нужна ему, он взял меня с собой по необходимости, дюжина мстителей гонится за нами… и все же, какой восторг!
Лошади галопом пронеслись сверх по склону холма, и, когда мы добрались до вершины, Фенсер оглянулся.
— Хорошо, — отрывисто бросил он, натянул поводья и развернул коня.
