Змеевы земли: Слово о Мечиславе и брате его (СИ) - Смирнов Владимир (прочитать книгу .TXT) 📗
— Я, князь Мечислав, сын князя Миродара, изгнанного предателем Четвертаком, и мой брат — боярин Твердимир, счастливы приветствовать родной город, и говорю вам: теперь будем жить по строгим правилам и законам нашего справедливого отца!
Народ поднял руки, мужики кричали «ура», бабы голосили невпопад, но с балкончика хорошо видно — князя приняли, с первым его заявлением согласны, жить по-старому готовы.
— А теперь, — возгласил Мечислав голосом, привыкшим с коня командовать боем, — пир, вольный Кряжич! И чтобы никто не ушёл на своих ногах! Чтобы ночью нас можно было брать голыми руками! Чтобы завтра никого на работах не видел! Ну-ка, покажите мне, как умеет праздновать мой город!!!
Князь поднял серебряный кубок и, в полной тишине, проливая, большими глотками, осушил до дна. Замахнувшись, бросил как можно дальше от терема, чтобы мужики убедились — хмельной мёд, не враньё, князь гуляет вместе со всеми!
Покончив с обязательной частью, Мечислав пригласил гостей за стол, уселся во главе, деловито отрезал от зажаренного целиком поросёнка заднюю ногу.
— Ну, дорогие гости, теперь можно спокойно всё обсудить, никто не помешает.
Кордонец достал из-за сапога деревянную ложку, начал неспешно помешивать в миске овсяную кашу с жареным луком, усмехнувшись, заметил:
— В таком гвалте? И никто не помешает?
— В таком гвалте, — подхватил Твердимир. — Самые важные беседы мы с братом вели в корчме, где ругался, дрался и пел песни местный люд. И, скажу тебе, через такую стену ещё ни одно слово не пробилось наружу.
Змеев сотник вскинул бровь:
— Шептаться в окружении шума? Разумно.
— Почему — шептаться? Говорили в полный голос, если кто и услышит слово, всё равно ничего не поймёт. Возьми себе на заметку, сотник. Мы с князем проверили: сила толпы — в гвалте. А слабость… — Тверд вскинул брови и глубокомысленно замолчал.
Змеев сотник охотно угодил в простую ловушку:
— А слабость?
— Тоже в гвалте! — Твердимир весело рассмеялся.
Двубор вежливо улыбнулся, перевёл разговор:
— Скажи, Твердимир. Вы с братом — родные?
— А разве не видно?
— Видно. Со спины вообще спутать можно. Так почему он зовётся князем, а ты — боярином? Разве это не сословная разница?
— Эх, сотник… — Мечислав жестом попросил у брата слово, чем удивил всех, кроме волхва и воеводы. — При жизни отца у нас не было сословий. Может быть, Четвертак ввёл, но мы разделяемся на князя и бояр по старинке.
— Как же это — «по старинке»?
— Князь всегда один. А бояр и воинов у него — все, кто в бою, — проскрипел Кордонец, уважительно посмотрев на князя. Перевёл взгляд на сотника, прищурился, — это помогает в бою и в управлении княжеством. Мечислав старше, он стал князем…
Твердимир, извиняясь перед возрастом боярина, перебил:
— Нет. Мечислав сильнее меня. Опытнее в бою, не раз выручал всю битву, заранее всё обдумав и выбрав место для битвы. Я сам стал боярином, убедившись в его знаниях.
— А если бы ты был опытнее?
— Стал бы князем, — просто ответил Тверд. — У нас возраст — не помеха.
— Князь! — раздался голос снизу. — Князь! Явись дружине, княже!
— Что-то они рановато, — пробормотал Мечислав, вставая. Подошел, осмотрел пирующих:
— Чего вам? Почему трезвые? А ну, навались на мёд да пиво!
Ёрш поднялся с кубком, осмотрел присутствующих нетрезвым взглядом, и, остановив жестом весёлый гвалт, закинул голову:
— Князь! Мы, дружина, хотим знать!
— Ну? Чего вам, братья?
— Грабить город нельзя?
— Нельзя!
— А если сами отдадут?
— А тебе с мечом в руке кто откажет?
— А как же награда за взятие, князь?
— А ты, остолоп, город мечом или кубком брал? Тебе Четвертакова обоза мало?
Пьяный воин ничуть не смутился общим хохотом:
— Обоза не мало. Хватило обоза. А скажи, князь. Вот мы пришли сюда, нас тут встретили, уважили. А дальше что?
Дружина притихла. Действительно, а что дальше? С надеждой смотрят на предводителя. Через столько битв он их провёл, столько всего вместе пережили. А теперь, когда достигли цели…
Мечислав поморщился. Не ожидал, что так быстро придётся отвечать на неудобный вопрос. Хотел завтра всё объяснить, когда напразднуются и проспятся.
— А дальше вот что, други. Наёмники берут добычу и идут, куда глаза глядят. Остальные…
— А мы все тут наёмники, князь! — воскликнул другой воин.
Князь рукой остановил начавшего, было распаляться дружинника:
— А остальные, все, кто хочет харчей пожирнее, да бабу под бок — беру на службу к себе, да в пограничные города княжества сотниками да боярами!
Пьяный воин прервал раздавшееся, было «Слава!»:
— Князь! А вот ты скажи. Там, на кордонах, своих сотников да бояр нет? Прийти, мы туда, придём. А нам тама по загривку оглоблей? А?
— Мечислав, — Змеев сотник так неслышно подобрался сзади, что князь даже вздрогнул, — У меня есть решение твоей новой беды.
— Да? Поделись.
— Иди к нам на службу со всей дружиной. Платим мы щедро, воин ты справный. А за княжеством Твердимир присмотрит.
Голубые глаза князя мечут молнии, кажется, он готов прямо на месте задушить наглеца:
— Присмотрит? Кряжич — не вещь, чтобы за ней присматривать. Мы вернулись и с места больше не сдвинемся, понятно? А вы, — Мечислав повернулся к ожидающей дружине и повысил голос, — дружина верная моя! Сегодня и три дня гуляйте и веселитесь! А на четвёртый день я вам придумаю, что делать. Никого не обижу, клянусь!
Дружинники сдвинули кубки и веселье началось с новой силой. Мечислав мысленно вытер лоб: избежал большой драки. Вот только Змеев сотник почему-то смотрит как-то странно. Как будто он, Мечислав — упрямый конь, которого надо плетью. А то и шпорой.
Неожиданно стало душно, надо прогуляться.
Блиц
Мамина ладонь беспокоилась. Пальцы до боли сжимали плечо, поднимались по шее к голове, ворошили волосы, похлопывали по макушке, успокаивали, снова опускались. Тогда ухо чувствовало тяжёлый, шитый золотом парчовый рукав. Краем глаза видел Тверда, стоящего под левой рукой мамы.
Брат обеими руками нелепо сжимает глупого змея со свисающим до земли хвостом. Мама очень просила, чтобы углы шкатулки не выпирали, сама помогла спрятать, улыбнулась, потрепала младшего по щеке и попросила не бояться. Всё будет хорошо. И папа на крыльце, увидев испуганных детей, тоже подмигнул, и сказал, что всё будет хорошо. И дядя Четвертак, услышав слова папы, расхохотался и тоже сказал, что всё будет хорошо. Даже лучше, чем ожидалось. И только толпа горожан впереди ничего не говорила. Наверное, не знала, хорошо теперь будет или не хорошо. И папина Малая Дружина ничего не говорила, потому что мертва: по всему терему лежат зарубленные или заколотые в спину тела. Двое — у ворот, вросших в землю. Закрыть не получилось. Папа доверял горожанам.
— Ну, что, брат, — хлопнул в ладоши дядя Четвертак. — Сам видишь, не твой день.
— Брат брата в спину ударил?
— Не ударил — пощадил. Ступай, не доводи до греха. Я и так сделал больше, чем надо.
Дядя Четвертак похлопал папу по спине, подтолкнул с крыльца терема.
— Иди, Миродар, не искушай Недолю.
Папа оглянулся на маму, окинул взглядом детей, посмотрел на Восточную. Молчаливый народ стоит вдоль улицы, ждёт. Руки отца сжались в кулаки, но звук покидающего ножны меча остановил. Плечи Миродара опустились, сам съёжился, поник.
— Пойдём, Ждана. Идёмте, дети… — Повернулся к дяде Четвертаку. — Прощай брат. Что жизнь сохранил, на том и спасибо. Как же так получилось, что все бояре с дружинами на кордонных весях оказались?
— Не ты ли хотел с Змеевыми землями союз заключить? — Хмыкнул дядя, заправив большие пальцы за пояс. Шумно вздохнул, расправил рубаху, собрав на спине складку. Так по-хозяйски и оставил руки за спиной. — Переполошились бояре.
— Змеевы земли неопасны. Сам ещё поймёшь, что пользы от них больше, чем угрозы.
— Ну, раз там безопасно, так и ступай туда с миром. А мы тут сами как-нибудь управимся. Тебе телегу в дорогу дать? Да что это я. Не пешком же женщине с детями идти. Эй!
