Проклятые башни - Форсит Кейт (читать хорошую книгу .txt) 📗
– Открой глаза, – тихо сказала Мать Мудрости, и Изабо повиновалась. Небо было очень ярким, и она не могла понять, где верх, где низ, чувствуя дурноту. – Первый шаг, – сказала Мать Мудрости. – Пойдем, ты поешь и отдохнешь, и тебе скоро станет лучше.
Ей пришлось помочь Изабо спуститься со скалы, и оказавшись в пещере, Изабо опустилась на пол, по-прежнему чувствуя дурноту и головокружение. Проснувшись много часов спустя, она все еще пребывала в странном оцепенении и не слышала, что ей говорят.
К окончанию зимы Изабо научилась покидать свое тело, когда захочется. Сначала она не могла путешествовать слишком далеко, потому что ее очень отвлекал звук собственного дыхания и грохот сердца, которые притягивали ее обратно. Потом, когда она научилась уводить сознание от физических ощущений, ее восхитило зрелище духовных сущностей других людей, парящих прямо над их спящими телами или дрожащих и заключенных в клетке костей и кожи.
Не раз Изабо следовала за Матерью Мудрости, когда та, бесплотная, точно крылышко ниссы, легко улетала в снежную темноту. Они взмывала над тяжелыми облаками, прямо к небесной сфере, где кружили звезды и планеты и потрескивали огненные занавеси. Это называлось скольжением среди звезд, и оно затягивало не хуже лунного зелья. Как-то раз Изабо чересчур самоуверенно улетела так далеко, что не смогла отыскать дорогу назад, поскольку серебряная пуповина так растянулась и перепуталась, что Изабо не могла понять, куда она ведет. В тот раз Матери Мудрости пришлось отправиться искать ее, и она запретила Изабо скользить среди звезд до тех пор, пока та не научилась сохранять свою пуповину прямой и гладкой.
Если бы Мать Мудрости ей позволила, Изабо скользила бы среди звезд дни и ночи напролет, и она впервые поняла, почему хан’кобанка столько времени проводит в трансе. Но мудрая женщина не разрешила ей, сказав:
– Терпение, Хан. Каждому шагу свое время. Лучше учиться слишком медленно, чем слишком быстро. Слушай тишину и учись.
МОЛНИЯ НАД ЛОКСИТОМ
Маленький прионнса визжал от восторга.
– Доннкан, спускайся сейчас же! – рассердилась Сьюки. Он захихикал и перекувырнулся в воздухе, бешено колотя золотистыми крылышками. Потом зашлепал по крыльям танцующих нисс, которыми был расписан потолок. – Пожалуйста, Доннкан, спускайся, – попросила его нянька. – Твоя мама скоро придет, а ты знаешь, что пора в постель.
Юркий, точно стриж, малыш устремился вниз и дернул Сьюки за оборку чепца. Пытаясь одной рукой удержать свой чепец, она другой ухватила его за руку, но он ловко увернулся и взмыл на каминную полку, на которой уселся, восторженно лепеча.
– А где мама? Когда придет? Одна минута? Шесть минут? Где дайаден? Не хочу в постель. Можно мне послушать?
Маленькая фигурка, одетая в белую рубашку и ночной чепчик, появилась в дверях, протирая глаза.
– Вы что делаете? – сонно спросил Нил. В свои два года он больше походил на мать, Эльфриду, чем на отца, Айена, белокурый, сероглазый и довольно маленький для своего возраста.
– Нил, ну-ка марш в постель! – прикрикнула Сьюки. – Посмотри, Доннкан, ты разбудил Нила. Фу, какой плохой мальчишка!
Она залезла на табуретку и стащила Доннкана с высокой каминной полки. Хотя он попытался снова дернуть ее за чепец, улететь ему не удалось, и она благополучно слезла с табуретки, распекая его. Держа наследника престола под мышкой, она другой рукой развернула Нила и повела его обратно в его комнату. В этот момент дверь открылась и вошла Изолт с напряженным бледным лицом.
– Ох, прошу прощения, Ваше Высочество, последние десять минут я только и делала, что пыталась уложить их, но не могла поймать Доннкана, а потом он разбудил маленького Нила, и я…
– Ничего, Сьюки, я знаю, каким он может быть. Уложи Нила обратно в постель, а я присмотрю за сыном.
Нянька кивнула и повела Нила в его комнату. Изолт усадила Доннкана на колени. Он обвил ее шею пухлыми ручками и прижался щекой к ее плечу.
– Ах ты, непослушный мальчишка, – сказала Изолт. – Ты же знаешь, что нечестно летать по комнате, когда Сьюки не может тебя поймать. Ты знаешь, когда пора в постель.
– Я боялся заснуть раньше, чем ты придешь, – сказал он, зевая. – Ты ведь обещала, что придешь рассказать мне сказку.
– Прости, котенок, но совет шел очень долго, а я должна быть там, чтобы эти противные лорды не решили сделать какую-нибудь глупость.
– А они решили?
– Пока нет, котенок, но я уверена, что обязательно решат.
– А ты и дайаден опять поедете на войну?
Изолт кивнула.
– Да, боюсь, что так, малыш.
Он попытался слезть с ее коленей, и она отпустила его. Ее лицо стало еще печальней.
Мальчик подбежал к сундуку с игрушками, стоявшему у стены, и вытащил маленький деревянный меч, который Дункан Железный Кулак подарил ему на его второй день рождения.
– Я с вами.
– Мне бы очень хотелось взять тебя с собой, – ответила Изолт, притягивая его к себе. – Мне очень хотелось бы, чтобы ты был рядом со мной, ведь ты у нас такой храбрец. Но нельзя.
Он негодующе вырвался из ее рук.
– Почему?
– Кто-то должен остаться здесь присматривать за Нилом и Сьюки и помогать охранять Дан-Иден. Ты же знаешь, что мы не можем оставить город беззащитным, а то эти плохие Яркие Солдаты могут подкрасться и попытаться снова отобрать его.
Доннкан кивнул и потер глаза, которые были такого же необыкновенного топазово-желтого цвета, как и отцовские. Изолт взяла его на руки и прижала к себе.
– Но я буду очень по тебе скучать, котенок. Ты должен пообещать мне быть хорошим мальчиком, не дразнить Сьюки и не улетать от нее.
Ребенок сонно кивнул кудрявой золотистой головкой, и мать уложила его в постель. Он так и не выпустил из рук свой меч. Мысленным усилием она потушила канделябры на столе, и комната погрузилась в темноту, освещаемая лишь рдеющими углями в камине.
– Какую сказку тебе рассказать?
Он забрался под одеяло.
– Про дочь Мороза и Северного Ветра, – попросил он.
Изолт уселась, поджав под себя ноги, в широкое кресло у кровати и положила на колени перевернутые ладонями вверх руки. Взмахнув рукой, она начала нараспев:
– Дочь Мороза и Северного Ветра родилась в сени Черепа Мира, далеко-далеко от долин, где жил и охотился народ…
Малыш заснул раньше, чем она закончила, но она продолжала рассказ, зная, что конец истории ничуть не менее важен, чем ее начало. Вздрогнув, она вернулась в реальность, заметив Сьюки, прислонившуюся к косяку и жадно слушающую.
– Какая прекрасная история, Ваше Высочество, – севшим голосом прошептала служанка. – Только очень грустная!
– У Народа Хребта Мира большинство историй грустные, – тихо ответила Изолт, осторожно поднимаясь, чтобы не разбудить спящего сынишку. – Боюсь, у них не слишком хорошо с чувством юмора. – Она убрала со лба малыша упавшую прядь волос и очень нежно поцеловала его между глаз.
– Береги его, Сьюки, – сказала она серьезно. – Мне очень тяжело снова оставлять его.
– Обязательно, Ваше Высочество, – пообещала Сьюки. – Значит, вы снова уезжаете?
– Боюсь, да. В Блессеме появились свежие войска, которые идут на помощь тем, что бежали из Риссмадилла и Эррана. До чего же они упрямые, эти тирсолерцы! У нас было почти четыре месяца, чтобы отдохнуть и заново отстроиться, так что это уже кое-что. И все-таки пора уже придавить Эрран и Тирсолер раз и навсегда. Мы выезжаем в Арденкапль завтра утром.
Она пошла к выходу из детской, и Сьюки неожиданно сказала:
– У вас усталый вид, миледи. Вам обязательно нужно возвращаться на военный совет? Может быть, вы лучше поспите?
Изолт бросила на нее быстрый взгляд и одной рукой инстинктивно прикрыла живот.
– Мне очень бы этого хотелось, но мы планируем тактику, а ты же знаешь, что эти пустоголовые лорды ничего не понимают в таких вещах.
– Но…
Изолт строго взглянула на нее, и Сьюки проглотила готовые сорваться с языка слова.
