Проклятые башни - Форсит Кейт (читать хорошую книгу .txt) 📗
– Ну что ж, это хоть что-то, – сказал Лахлан. – Мы знаем, что в Эслинне нет Ярких Солдат, поскольку волшебные существа прочесали весь лес и убили или выгнали всех, кто там скрывался. Может быть, мы сможем встретиться там с Лиланте и Ниаллом, и они приведут волшебных существ к нам на помощь. Замок Ник-Эйслин будет нашей базой. Если мы пошлем сильную армию с запада, они могут не ожидать, что мы ударим и с востока тоже. Мы возьмем с собой небольшую группу, но из самых лучших людей, и будем держать наш план в строгом секрете. Слишком уж часто в последний год получалось так, как будто тирсолерцы знали все, что мы замышляем.
Они разделили свои силы, и герцог Киллигарри повел восемь тысяч человек по главной дороге на Эрран, а Лахлан с его войском двинулись на Эслинн. Мак-Синн со своими двумя тысячами последние два года патрулировал восточный Блессем и вел жаркие бои, пытаясь не дать Ярким Солдатам пробиться обратно в Рионнаган. Им тоже приказали направляться в Арденкапль и ударить по городу с севера.
У Изолт с Лахланом было всего две тысячи человек, а остальных оставили в Дан-Идене или послали вместе с ядром армии. Когда они в ту ночь разбили лагерь, костры вдоль дороги казались рубиновым ожерельем, мерцающим в холодных весенних сумерках.
На следующий день они добрались до Эслинна и вошли в лес, к огромному удивлению солдат, которым не сообщили о цели похода. Дорога сильно заросла, и им приходилось расчищать ее топорами. Маделон Ник-Эйслин, мать Гиллиан и Гислен, послала нескольких своих людей проводить их, и они шли впереди, высокие неразговорчивые мужчины, одетые в грубую кожу и меха.
Они добрались до маленького замка Локсит за неделю. Он был построен у небольшого озерца и состоял из четырех круглых башенок с замшелыми крышами. Три его стороны поднимались прямо из озера, с четвертой стороны его защищала крепкая внешняя стена. Берега озера густо заросли деревьями, чьи ветви свисали до самой воды. Это было изящное маленькое здание, совершенно не способное вместить всю армию, которая разбила лагерь в лесу. Лишь Изолт, Лахлан, ведьмы и Телохранители Ри остановились в стенах замка, и то в тесноте.
За хозяйством в замке следила пожилая пара, прожившая здесь всю свою жизнь. Мегэн заметила пронзительную яркость раскосых зеленых глаз женщины и со знанием дела сказала Йоргу:
– Я не удивлюсь, если она окажется родней Лиланте. Говорят, здесь, в Эслинне, немало таких, в чьих жилах течет кровь древяников.
Они прожили в замке неделю, поскольку было решено атаковать Арденкапль через месяц после Бельтайна, когда обе луны потемнеют. Благодаря хорошей погоде они добрались до замка Локсит быстрее, чем рассчитывали, поэтому у них было время связаться с Лиланте, сходить на охоту за свежей провизией и насладиться лесным покоем.
В последний вечер в замке Изолт и Мегэн сидели на балконе, который тянулся по всему периметру центрального здания, и смотрели, как над закатным озером всходит тонкая кромка голубой луны.
– Завтра начнется затмение Гладриэль, – сказала Мегэн, – и пойдем в наступление на Арденкапль. Будем надеяться, что сможем застать их врасплох, хотя мне эта надежда кажется тщетной.
Изолт ничего не сказала, положив голову на руки.
Старая колдунья склонилась вперед и коснулась ее плеча.
– Почему ты не сказала Лахлану?
Изолт не стала притворяться, что не поняла, о чем речь.
– Он попытался бы заставить меня остаться в Дан-Идене, если бы знал.
– Может, это было бы вовсе не так уж и плохо? – спросила Мегэн. – Ты должна заботиться о детях, которых ты носишь.
– О детях?
– Да, это опять близнецы.
По лицу Изолт пробежала тень.
– У меня неспокойно на сердце, – сказала она. – Я должна остаться с Лахланом и защищать его. Мне снились странные сны…
– И Йоргу тоже, – сказала Мегэн. – Расскажи мне, что тебе снилось?
Изолт пожала плечами.
– Когда я просыпаюсь, то все хорошо помню, но когда наступает день, сны ускользают от меня. Прошлой ночью мне снилось, как Лахлан уходил от меня по странной ровной темной дороге, я звала его, но он не обернулся и не посмотрел на меня.
– Но в этом сне нет ничего особенно плохого, – сказала Мегэн. – Может быть, он означает, что вам придется на какое-то время расстаться, что кажется мне хорошей мыслью, Изолт. Ты должна думать о детях, которых носишь.
– Дело не столько в том, что я видела во сне, сколько в том, что я чувствую, – вполголоса сказала Изолт. – Такое отчаяние…
Внезапно теплую синеву сумерек расколол сполох молнии, озаривший небо от горизонта до горизонта, выхватив из мрака черную сетку ветвей и прутьев. Через миг все погасло, но эта черная паутина еще какое-то время стояла у них перед глазами. Зарница была такой неожиданной, что из замка и из лагеря в лесу донеслись испуганные вскрики. И снова сверкнула молния, а за ней последовал отдаленный раскат грома.
– Гром среди ясного неба, – пробормотала Мегэн. – В ночь перед боем это дурное предзнаменование.
– Но для нас или для них? – спросила Изолт, устало поднимаясь на ноги.
– Кто знает? – отозвалась Мегэн. Она позволила Изолт помочь ей встать и вернулась обратно в крепость. Синие Стражи сидели за длинным столом, Дайд развлекал их песнями и фокусами, а Финли с Лахланом играли в шахматы. С упавшим сердцем Мегэн заметила, что старая служанка вытирает лужу вина, которая разлилась по столу, точно кровь.
– Кто пролил вино? – прошептала она.
– Я, – с усмешкой откликнулся Лахлан. – От этой молнии мы с ребятами чуть из собственной кожи не выскочили. Будем надеяться, что у солдат хватило предусмотрительности разбить лагерь под березами, а не под дубами.
– Зачем? – удивилась Изолт.
– Ты что, не знаешь старый стишок? – спросил Лахлан. – Да, наверное, не знаешь. Он звучит так:
«Не вставай под дуб – он молнии люб,
Обойди и ясень – он тоже опасен,
Прячься под березой – не страшны ей грозы».
Он увидел, что Мегэн все еще не может оторвать глаз от винного пятна, и сказал:
– Да что такое случилось, Мегэн?
– Если ты помнишь старые стихи, то должен знать, – сказала она резко. – Пролить так вино – очень плохой знак.
– Кубок выпивай до дна, но не проливай вина, кто вино прольет, того горе ждет, – процитировал Дункан.
– Ой, вечно ты со своими знаками! – отмахнулся Лахлан. – У тебя все плохой знак! А как же та пчела, которая ужалила меня в Лукерсирее? Видишь, ничего со мной не случилось.
– Пока не случилось, – заметила Мегэн, но Лахлан лишь рассмеялся и приказал старой служанке налить ему еще вина.
На следующее утро Синие Стражи поднялись рано и подготовились к сражению, проверив оружие и доспехи и тщательно вымывшись. Мегэн произнесла над головами солдат благословение Эйя и, нахмурившись, смотрела, как они вскакивают в седло.
– Я не могу отделаться от страха, – сказала она Йоргу, – хотя и знаю, что они должны ехать. С тех самых пор, как мы увидели вспышку молнии, у меня на сердце тревожно. Я не останусь здесь с тобой, Томасом и целителями, как собиралась. Я поеду с Лахланом и Изолт и буду приглядывать за ними.
– Мудро ли это, моя дорогая? – устало спросил Йорг. В ярком утреннем свете он казался еще более дряхлым, лицо бороздили глубокие морщины, а рука, сжимавшая посох, походила на птичью лапку. Он плохо спал, поскольку его сны были полны странных видений, которых он не мог понять. – Ты же не воительница, и ты знаешь, что будешь только отвлекать детей, они будут беспокоиться о тебе и пытаться защитить тебя. Почему бы тебе не остаться здесь в этом мирном маленьком замке и не подождать новостей вместе со всеми нами?
– Может, им понадобится моя магия, – ответила Мегэн. – Здесь я буду слишком далеко. Как я смогу позвать им на подмогу зверей и птиц, если буду болтаться здесь, в лесу? Нет, я поеду с ними.
Несмотря на возражения Изолт и Лахлана, она была непреклонна в своем решении, и в конце концов для нее привели одну из запасных лошадей. Для женщины ее лет она весьма проворно забралась в седло, а маленький донбег по своему обыкновению уцепился за ее длинную седую косу.
