Песни умирающей земли. Составители Джордж Р. Р. Мартин и Гарднер Дозуа - Хьюз Мэтью (книга регистрации .txt) 📗

Первая ночевка Ликсаля Лакави в лесной чаще оказалась весьма некомфортной, а мысль о том, что он спит рядом с ужасным существом, которое с радостью прикончило бы его, если б могло, отнюдь не делала его сон крепче. Наконец в холодный предрассветный час он поднялся.

Деодан, похоже, даже не пытался спать. Во тьме виднелись лишь его горящие глаза.

— Ты рано проснулся. Ты решился позволить мне забрать твою жизнь и тебе не терпится начать захватывающее путешествие к Тому, Что Лежит По Ту Сторону?

— Определенно нет. — Ликсаль снова разжег костер, раздувая пламя, пока оно не наполнило лес красноватым светом, хотя и тогда деодан остался не более чем тенью. Ликсаль не очень-то горел желанием беседовать с призрачным существом, но ему не хотелось также и молча сидеть рядом с ним в ожидании рассвета. Наконец Ликсаль полез в рюкзак, где лежала большая часть его уцелевшего имущества, и вытащил коробочку, раскладывающуюся в игральную доску из полированного дерева, покрытую небольшими отверстиями. Потом он вытряхнул из мешка, лежавшего внутри коробочки, горсть палочек из слоновой кости в виде гвоздиков и начал втыкать их в отверстия вдоль дальнего края доски.

— Что это? — спросил Деодан. — Алтарь твоего бога? Что-то вроде религиозного обряда?

— Нет, это гораздо важнее, — ответил Ликсаль. — Ты когда-нибудь играл в «Королевский компас»?

Горящие глаза медленно моргнули — раз, другой, третий.

— Играл в «Королевский компас»? Что означают эти слова?

— Это состязание — игра. В доме моего детства на Туманных островах мы играли в нее для развлечения или для проверки мастерства. Потом стали играть на деньги. Хочешь научиться играть?

— У меня нет денег. Мне не нужны деньги.

— Тогда будем играть просто на интерес. — Ликсаль взял доску и поставил ее посередине между собой и деоданом. — Что касается расстояния, то оно всегда должно разделять нас, поэтому, когда ты захочешь протянуть руку и сделать ход, я отклонюсь назад, позволяя тебе передвинуть спинары.

Деодан воззрился на него, недоверчиво прищурившись.

— Что такое «спинары»?

— Не «спинары» — это множественное число. Одна штука называется «спинар». Это такие вот острые палочки. Каждый раз, когда ты двигаешь одну вправо, другую ты должен переставить влево. Или можешь передвинуть две в одном направлении. Понимаешь?

Деодан долго молчал.

— Передвинуть одну вправо… Какой в этом смысл?

Ликсаль улыбнулся.

— Я тебе покажу. Ты мигом научишься — на Островах в нее играют даже грудные дети!

Ко времени прихода в Катечумию они путешествовали вместе уже почти месяц и сыграли несколько сотен партий в «Королевский компас», каждую из которых выиграл ловкий Ликсаль. Деодан несколько буквально применял стратегию и с трудом воспринимал более спонтанные решения человека. Также понятия блефа и хитрости нисколько не запечатлелись в сознании существа. И все-таки деодан достиг того уровня, когда игра велась уже по-настоящему, пусть и не на равных, и хотя бы по этой причине Ликсаль чувствовал благодарность к чудовищу. Жизнь человека, привязанного к живому деодану, просто обречена быть одинокой, что его пример и подтверждал все последние недели. Путники бежали от них, не желая даже остановиться, чтобы обсудить новизну положения Ликсаля. Компании побольше часто пытались убить деодана — у его соплеменников была заслуженно скверная репутация, — и едва ли лучшие намерения они имели насчет Ликсаля, полагая его предателем рода человеческого: не раз ему приходилось удирать вместе с чудовищем под градом камней размером с кулак. Дважды сараи, в которых они находили пристанище на ночь, поджигали, и оба раза они выбирались с трудом.

— Признаюсь, я не до конца понимал, насколько безрадостно твое существование, — сказал Ликсаль деодану. — Все и каждый ведут на тебя охоту, и помощи ждать неоткуда.

Существо наградило его взглядом, в котором удивление смешивалось с презрением.

— Напротив, при обычном ходе вещей это я охочусь на всех и каждого. При всякой обычной встрече даже с тремя-четырьмя вашими преимущество оказывается за мной благодаря моей исключительной быстроте и силе. Наше теперешнее скверное положение необычно — ни один деодан в здравом уме не полез бы в самую гущу своих врагов при свете дня, когда природная окраска не защищает его от обнаружения. Лишь потому, что я связан с тобой из-за заклинания, я оказался в столь уязвимом положении. Не говоря уже о том, как это нарушает мою диету.

Эта последняя претензия из многих касалась настоятельного требования Ликсаля, чтобы существо, с которым он был связан, не употребляло в пищу человеческого мяса, пока они находятся в обществе друг друга, что означало в силу сложившихся обстоятельств — никогда. Деодан воспринял это безо всякой радости и лишь после того, как Ликсаль подчеркнул, что может с легкостью предостеречь всех, кроме самых глухих и слепых потенциальных жертв. Когда он сопроводил свой запрет проклятием ринократии, продемонстрировав существу, что может заставить его нос вырасти настолько, чтобы полностью заслонить ему глаза, деодан наконец подчинился.

Однако пища требовалась им обоим, так что Ликсаль получил возможность собственными глазами увидеть, насколько остры и практичны когти и зубы деодана, когда они на пару с чудовищем занимались ловлей птиц или зверей. Поскольку дистанция между ними все время должна была оставаться примерно одной и той же, это означало, что Ликсалю тоже пришлось научиться кое-каким из умений деодана, позволяющим бесшумно охотиться и стремительно нападать. Однако подобное сотрудничество между представителями двух разных видов, пусть интересное и необычное, лишь вынудило Ликсаля Лакави еще лучше понять, насколько сильно он желает избавиться от присутствия твари.

Поскольку громовой выдох изгнания применительно к деоданам показал себя не просто бесполезным, а даже хуже — и это, как подозревал Ликсаль, было истинной целью смертоносной хитрости Элиастри, — лишь браслет-талисман на его запястье удерживал существо на расстоянии. Ликсаль больше не питал иллюзий, будто сумел бы отразить нападение чудовища каким-либо иным способом: проклятие ринократии задержало бы его не более чем на миг, псевдозелье было для этого до смешного неподходящим средством, и даже чары смыслового преуменьшения, к которым Ликсаль уже прибегал за время вынужденного сотрудничества с монстром, лишь незначительно ослабили одержимость деодана мечтой дождаться наконец дня, когда он обретет свободу от человека (и — подтекст был ясен — в равной степени и свободу убить Ликсаля). Вероятно, он мог бы применить заклинание к себе самому, чтобы понизить собственный уровень тревожности, но боялся перестать замечать грозящую опасность.

Интересным сопутствующим фактором в такой ситуации оказалось то, что успокоенный посредством чар деодан с течением дней становился все более общительным. Бывали вечера, когда они, подобно гребцам, раскачивались взад и вперед, дотягиваясь до игровой доски «Королевского компаса», и существо становилось чуть ли не болтливым, повествуя, как росло безымянным детенышем в переполненном гнезде, выживая в борьбе с себе подобными лишь благодаря вот этим впечатляющим клыкам и когтям, как стало вполне взрослым, чтобы покинуть гнездо и начать убивать существ, отличающихся от его братьев и сестер.

— Мы не строим городов, как ваша раса, — пояснял деодан. — Мы обитаем на одной территории, но на расстоянии друг от друга, за исключением поры, когда нас тянет друг к другу для спаривания и разрешения конфликтов, — последние мы решаем с помощью силы, что неизбежно оканчивается оправданием одной стороны и гибелью другой. Лично я пережил с дюжину споров. Вот, взгляни, этот глубокий шрам остался после почетного завершения одной из таких ссор. — Существо подняло руку, демонстрируя Ликсалю шрам, но при свете костра тот ничего не смог увидеть на угольной черноте кожи. — В нашей природе никогда не было стремления сбиваться вместе, свойственного твоей расе, или строить. Мы всегда довольствовались любым найденным убежищем. Однако, играя с тобой в эту игру, я начинаю видеть преимущества в вашем образе мыслей. Мы, деоданы, редко планируем наперед, дальше успешного окончания конкретной охоты, но теперь я вижу, что одно из преимуществ твоего народа над моим заключается в этом самом продумывании наперед. Также я начинаю понимать, насколько полезными могут быть недомолвки и даже прямая ложь, позволяющие запросто застать осторожного путника врасплох. — Деодан резко передвинул два спинара в одну сторону, демонстрируя подготовленную ловушку, прятавшуюся за ними. — Вот, смотри сам, — добавил он, скаля клыки, что было у него эквивалентно самодовольной улыбке.