Дань псам (ЛП) - Эриксон Стивен (библиотека электронных книг txt) 📗
Крюпп обмахнул покрасневшее лицо. Затем поднял руку. — Сальти! Сладчайшее созданье, неси лучшего в вашем заведении вина! Нет, погоди! Сходи на улицу к «Павлину» и купи бутыль ИХ лучшего вина! Лучшего вина их дома, да! Что-то не так, Миза? Крюпп вовсе не полагал оскорбить тебя! Сальти, потопчись неподалеку, дитя! Миза, что за…
— Хватит, — отрезал Муриллио, — если не хочешь еще сильнее оскорбить хозяйку заведения, так, чтобы она подошла и убила тебя прямо здесь.
— Жестокое недопонимание! Энтузиазм и…
— Расслабление. Знаем.
Резак подал голос:
— Сциллара шла за мятежниками Ша'ик из Рараку. Ну, не в том смысле шла, я имел в…
— Да, шла, — сказала она. — Как раз в том смысле. — Искры заплясали в чаше трубки. — Игрушкой для солдат. Особенно малазанских. Изменников из армии перебежчиков Корболо Дома. Его Собакодавов. Мне ожидало недолгое, отупелое прозябание, если бы не безрукий малазанский священник, протащивший нас с Резаком через половину Семиградья. — Пустив к потолку струйку дыма, она продолжила: — На берегу неподалеку от Отатаральского моря на нас напали. Священник был зарублен. Резаку выпустили кишки. Я носила ребенка — но между нами ничего не было, только время неудачное выбрали для путешествия. Какие-то селяне нас нашли и спасли — для этого к нам явился сын Оссерка — вот как мы объединились с Баратолом и Чауром, заменившими двоих, потерянных в засаде.
Обычно я не рассказываю так долго, но сегодня хочу, чтобы вы узнали все нужное для осознания вот чего… Во-первых: я бросила дитя в деревне и безо всякого сожаления. Во-вторых: Резак, который был с нами только потому, что Веревка думал, что Фелисин Младшая нуждается в защите, он чуть не помер и живет теперь с чувством вины за неудачу миссии, ведь Фелисин у нас похитили. В-третьих: у Резака сердце разбито уже давно, и хотя мы немало повеселились с ним, не думаю, что это ему помогло. И наконец, четвертое: он стесняется меня, потому что думает, я слишком толстая. Он думает, что и вы все так думаете тоже.
Трое мужчин смотрели на нее и отрицательно качали головами, тогда как Резак сидел, закрыв голову руками.
Сальти подошла и шлепнула на столик покрытую пылью толстостенную бутылку и с ней два новых кубка. — Три консула, Крюпп!
Крюпп без всяких жалоб положил ей в ладонь три серебряных монеты.
После долгой паузы историк вздохнул и вытащил пробку. Понюхал горлышко. Брови взлетели… — Выплесните подонки из кубков, друзья.
Все так и сделали. Дюкер разлил вино.
— Резак? — позвал Муриллио.
— Что?!
— Тебе выпустили кишки? Боги подлые, приятель!
— Крюпп с трудом воспринимает вкус волшебного напитка, столь жутко поражен он страшным рассказом. Мир на редкость жесток, но в конце является спасение, благословленное всеми богами, богинями, духами, сумчатыми, амфибиями и прочая, и прочая. Крюпп пьянеет от потрясений, его носит и толкает, его корежит на сторону и чуть не разрывает изнутри. Возлюбленная Сциллара, ты рассказала неловко, рассказала плохо. Но все же видишь: мы все дрожим, услышав дурно поданные откровения!
— Возможно, я слишком многое втиснула в малое число слов, — признала Сциллара, — но я думала, что лучше побыстрее пройти неприятный этап. И вот мы сидим здесь, расслабившись, готовясь прикончить тонкое вино. Я решила: гостиница «Феникс» мне по душе.
Дюкер встал: — Думаю, моя задача завершена…
— Сядь, старикан, — сказала она. — Если я должна заново вколотить в тебя жизнь, то так и сделаю. Подумай, не легче ли будет тебе в нашей компании, пусть и не сразу?
Историк медленно опустился на стул.
Крюпп шумно вздохнул. — Стыд нам, мужчинам. Женщина нас превзошла.
— Похоже, Резак дар речи потерял, — заметила Сциллара. — Ему сейчас хуже, чем было, когда луна разломилась и упала с неба. Тогда нас драконица спасла.
— Я действительно останусь, — сказал Дюкер. — Но только если ты расскажешь все получше, Сциллара.
— Как пожелаешь.
— С того момента, как встретила Геборика.
— Это займет всю ночь. А я голодна.
— Муриллио будет счастлив оплатить наш ужин, — провозгласил Крюпп.
— Первый случай, когда он прав.
— Я не думаю, что ты слишком толстая, — подал голос Резак. — Ничего подобного не думаю, Сциллара.
— Очень хорошо.
— Почему ты не замечала, как смотрит на меня Баратол? По мне, Апсалар правильно сделала, что сбежала. Я ее не виню. В мире нет женщины столь низкой, что подходила бы мне.
«Звучало ли это как жалость к себе? нет», подумал он, «это просто реализм.
О, а упомянутая драконица оделась в шелка и проводит время на палубе своего треклятого судна, тут, в гавани Даруджистана… О, я не забыл сказать, что городу грозит опасность?»
Бутыль опустела, и Сальти отослали за новой. Миза выказывала радость по поводу заказанного ужина, ведь она понимала, что сегодняшняя пьянка принесет ей неплохой доход.
А Сциллара рассказывала.
В пропитанном алкоголем мозгу Резака блуждали мысли, вовсе не проникнутые жалостью к себе. Ни одна женщина в целом мире…
Госпожа Чаллиса Видикас села за узким концом стола; Шарден Лим сел слева, а Ханут Орр справа от нее. Для этой ночи она выбрала короткую облегающую блузу изумрудно-зеленого шелка — без воротника, чтобы показать напудренную, ничем не украшенную шею, и с низким вырезом, почти обнажающим надушенные груди. Волосы были уложены и пронизаны серебряными заколками. На щеках блестели румяна. Веки были густо накрашены и удлинены. С ушей свешивались длинные серьги, сверкавшие зеленью изумрудов и синью сапфиров. Короткие рукава не скрывали голых рук. Кожа ее была мягкой, гладкой, не тронутой солнечным загаром. Ноги облачены в лосины из козьей кожи с небольшим начесом; сандалии — самой последней моды, с высокими и узкими каблучками.
Янтарное вино блестело в хрустальных бокалах. Свет шандалов заливал нежным золотистым светом поверхность стола и затухал за спинами троих сидевших за ним, так что слуги двигались подобно теням, являясь лишь чтобы переменить блюда, поправить приборы и принести еще больше пищи.
Она едва касалась угощений, желая напиться допьяна перед неизбежным итогом ночного визита. Единственный вопрос, который она никак не могла решить: кто из них будет первым?
О, она испытывала сексуальное возбуждение, никаких сомнений. Оба мужчины здоровы и привлекательны, хотя на разный манер. Оба одинаково навязчивы, но с этим она как-нибудь смирится. Разумеется, сердце не примет участия в предстоящем, не затрепещет, не породит смущения, ведущего к конфликту чувств… и всяким иным конфликтам.
Она просто сделает это. Ведь все пользуются тем, чем владеют, особенно заметив, что это привлекает окружающих. Так и достигается сила. Один из мужчин, справа или слева, поимеет ее сегодняшней ночью. Интересно, они уже договорились? Гадали на пальцах? Делали ставки? Она еще не решила — вечер только начался, и пока что она не видела откровенных знаков.
Ханут заговорил: — Шарден и я обсуждали вас сегодня, Госпожа Чаллиса.
— О, как это приятно.
— Это было в ночь убийства моего дяди, не так ли? В имении госпожи Симтали — вы были там.
— Да, да, Ханут.
— Той ночью юный Горлас Видикас спас вашу жизнь.
— Да.
— И завоевал сердце, — сказал Шарден Лим, улыбнувшись из-за бокала в руке.
— Вы так говорите, будто это легко — завоевать мое сердце.
— Благодарность положила доброе начало, — заметил Шарден. Ханут уселся поудобнее, как бы намереваясь только слушать их беседу, по крайней мере пока. — Он, как и вы, был очень молод. Возраст, в который страсти пылают ослепительно ярко.
— И у меня закружилась голова, — поддакнула она.
— Горлас выбрал верно, вынужден признать. Надеюсь, он ежедневно выражает вам благодарность… когда дома, хотел я сказать. Всяческие ясные и недвусмысленные поступки, все такое.
Ханут Орр пошевелился. — Не так давно, Госпожа Видикас, Дома Орр и Д’Арле были противниками в Совете. Так повелось поколениями. Лично я не нахожу этому разумного обоснования. Зачастую мне приходит на ум, что ваш отец мог бы повстречаться со мной, уладить старые споры и выковать нечто новое и прочное. Настоящий союз.
