Бремя чести (СИ) - "Darling Jen" (читать книги бесплатно полные версии .txt) 📗
Но не зря Экроланд считался одним из лучших мечников на всем побережье — ни одна атака не закончилась для него плачевно. Пусть с мечом твориться что-то неладное, он одолеет их и так!
Сегрик рыкнул, наседая, идя вперед, словно заведенная механическая кукла, наученная умело сражаться. Меч в его руках превратился в сверкающее полотно, со свистом рассекающее перед собой воздух. Сегрику казалось, что сейчас он вполне одолеет Экроланда сам, без посторонней поддержки, и наконец-то восстановится справедливость.
Почему Экроланд сражается вяло и неинтересно? Где его знаменитые смертоносные выпады? Где его блистательные схемы нападения, ловкие способы защиты? Со стороны казалось, что он сонный или больной. Почему он не делает ни единой попытки напасть, ведь давно известна истина: кто защищается, тот проигрывает?
Экроланд мог бы ответить на вопросы, которые задавал себе Сегрик. Он прекрасно осознавал, что сейчас на ногах его держит только чудо.
Когда он отражал удар, меч чуть не вываливался из его рук. Когда он отступал по песку, ему казалось, что он вот-вот упадет. Спасала его только та нечеловеческая воля и сила духа, которые он закалил в молодые годы. А силы его словно высасывал Талиндар, забирал в свой кровавик мышечную мощь и гибкость связок.
Сегрик чувствовал себя разочарованным. Триумфом было бы одолеть Экроланда Гурда, а не этого слабого и уязвимого человека. Будь они в доспехах, Сегрик потребовал бы снять шлем, дабы убедиться, что перед ним именно Экроланд. Он не узнавал в своем противнике того неутомимого рыцаря, который с небывалой легкостью одолевал всех соперников почти во всех состязаниях во время турниров.
Ему даже стало казаться, что Экроланд насмехается над ним, дразнит его. Или попросту поддается по каким-то своим неведомым целям. Сегрик даже заподозрил хитрый умысел в действиях Экроланда — сначала сделать вид, будто он устал, поник, а потом в один миг покончить со всеми тремя…
Но Экроланд и не думал о хитрых уловках. Если сначала он почувствовал себя словно после многочасовой тренировки, то спустя несколько минут ему стало казаться, что он только что встал после тяжелой болезни. Колени предательски дрожали, в руках не осталось сил удерживать меч, а глаза стали видеть настолько плохо, что он скорее угадывал, где отражать удар.
Волшебным зрением, по правилам, тоже нельзя было пользоваться, и потому он не заметил, как Тер взлетел с его плеча и, неслышно пища, стал сердито бросаться на Орвальда, Терина и Сегрика, царапать их невидимыми коготочками, но те, само собой, ничего даже не почувствовали.
***
Кажется, Гасменда ничего не замечала. Дженна аккуратно положила руку на прохладный лоб больной и мягко, словно залезла пальцем в клубок шерсти, вошла в мысленную связь.
«Кто ты?»
И на сей раз женщина ответила ей.
«Тасса Тинт»
Дженна скосила глаза вбок. Кажется, та темная масса священников позади нее не всколыхнулась от предупреждения чтицы, значит, они ничего не заметили. Она продолжала спрашивать.
«Как ты сюда попала?»
Казалось, глаза женщины сейчас вылезут из орбит. На тряпках проступили свежие пятна крови от усилий, которые она прилагала к освобождению.
«Мой муж умер. Дерек, Дерек… Зачем ты оставил меня здесь? Я слишком люблю тебя… Я прошу об одном — о вечном покое, но мне его не дают… Я не хочу жить, а, тем более, так!»
Удивленная, Дженна сказала первое, что пришло на ум, первое, что обычно говорят в таких случаях.
«Успокойся! Рано или поздно твое сердце исцелится от утраты…»
В мозгах загудело от новых гневных воплей. Тасса отлично умела мысленно орать. Дженна поморщилась, но продолжала слушать.
«Нет! Ты не понимаешь! Мы связали себя узами! Я не могу без него жить! Мы оба — маги… А отец решил, что я не умру, а буду монахиней. Но это невозможно! Я должна умереть, ты понимаешь?»
«Они не могут сделать тебя монахиней против твоей воли!»
«Я принадлежу храму. Мы с Дереком были светлыми магами и поклялись до смерти служить Талусу. Он погиб безумно, безумно нелепо! Его не удалось спасти, а я теперь, вместо Вечной Долины, должна буду жить здесь, в этих катакомбах!»
«Сбеги…»
«Это не в моих силах. Я связана с Дереком узами, а потому не могу удалиться дальше полумили от его могилы. А кладбище — вон оно, за оградой… Ты не можешь помочь мне. Я знаю, священники многое могут. Но я не хочу быть послушной марионеткой в их руках! Прошу тебя, убей меня…»
Гасменда скорее почувствовала, чем увидела нечто странное, но Рапена предупредила, и их вновь прервали.
Долгую секунду Дженна разглядывала лежащую перед ней женщину, и, наконец, поняла, что нужно сделать. Не задумываясь, скрестила руки над телом вновь потерявшей сознание Тассы и сделала пару движений.
Черный ручеек стек по пальцам на перетянутую веревками грудь, на миг собрался тягучей каплей в складке лифа и мягко протек внутрь. Лицо Тассы исказилось от боли.
— Остановите ее! — завопила чтица заклинаний.
Но поздно.
Тасса была мертва, а воздух вокруг всколыхнулся и раздался странный гул, словно в зале вдруг прогремел грохот.
— Осквернение, осквернение! — раздались крики в рядах стоявших священников.
Милина с посеревшим лицом подбежала к Тассе и сжала ее запястье. Потом с беспомощным видом обернулась к Рапену.
— Она умерла, — тихо сказала она, но ее услышали.
Священник в полнейшем ошеломлении глядел на Дженну, та, только сейчас осознавшая, что именно она сделала, молча уставилась на него.
— Стража! Схватите ее! — закричала Гасменда, опомнившаяся прежде других. — Убейте осквернительницу!
Ноги Дженны сами понесли ее прочь, каким-то чудом она едва не снесла уже протянувших к ней руки священников и миновала одну из дверей, ведущих на запад. Позади нее гудела и бурлила гневная толпа, лязгали доспехи стражников, а в голове билась и стучалась случайная мысль: «Ты ведь на западе. Помоги мне, Регот!»
***
В иное время он счел бы царапину пустяковой, но сейчас ему казалось, что в груди у него отверстая рана. Капелька крови защекотала кожу, скатываясь по ребрам вниз. Терин в удивлении глядел на свой клинок, словно не верил, что у него получилось задеть Экроланда. Пустить ему кровь.
Люди, замершие было на трибунах, все как один вскочили на ноги. Раздались крики и свист, немногочисленные женщины прижимали к губам платки.
Экроланд рухнул на колени, отшвыривая Талиндар прочь от себя, и закрыл глаза. Его губы зашептали молитву. Орвальд и Терин уже отвернулись от него и шагали к магистру.
Подле остался только Сегрик. Он почему-то чувствовал, что это ему нанесли кровавую отметину. На душе было гадко, как никогда.
Он подошел и протянул руку.
Экроланд открыл глаза, затянутые мутной пеленой слез, и с неверием взглянул на протянутую ладонь.
— Ну же, давай, вставай, Эри, — пробормотал, запинаясь, Сегрик. Он помог ему подняться, а затем пошел прочь, не оглядываясь. На секунду ему показалось, что поверженный противник что-то бормочет.
Экроланд и впрямь повторял и повторял, словно заклинание:
— Монетка! Какой же я дурак! Монетка спасла бы меня, если б я отдал ее царю за Талиндар! Проклятый меч!
На ветру слезы быстро высохли, и Экроланд побрел к магистру, ощущая себя сразу всеми побитыми собаками в мире. Каждый шаг давался ему с трудом и, когда он подошел к выходу в зрительные ряды, сознание изменило ему. Не дойдя до лорда Улина нескольких шагов, он упал на песок.
— Эри! — тонко вскрикнула Кармина и птицей слетела к рыцарю. Лорд Улин и не пытался остановить дочь, он беспомощно озирался, гадая, что делать, что сказать…
Лицо Экроланда посерело, он дышал с трудом.
Кармина плакала и не стеснялась слез, роняла их на широкую грудь рыцаря, на рубашку, и так мокрую и темную от пота. Девушка подняла голову, когда ей заслонили солнце две высокие фигуры. Сквозь влагу, застлавшую глаза, она увидела неясное сияние доспехов.
