Глазами Странника (СИ) - Элдер Алеф (книги хорошего качества .txt) 📗
- Он здесь, - цверг с силой надавил ему на сухожилие внизу кисти, другой рукой указал куда-то в темноту.
Боль вернула Дъёрхтарда в чувства. Опустив глаза, он увидел, что почти по колено увяз в пауках, при том совершенно не чувствует ног. Что ж, ноги не понадобятся. Дыханием анияра он перенесся в направлении, указанном Гранишом, и чуть не столкнулся с вожаком всей этой ползучей братии. Гигантский паук медленно потянул к нему передние лапы, жвала стали раскрываться, еще мгновение и они разрежут надвое тщедушного двуногого.
- ет-ер-иф-шах
Чудовищный паук прыгнул, уродливой громадой навис над жертвой, но вдруг рассыпался пылью. Маг, не способный более стоять на ногах, упал. Голова его шла кругом, руки дрожали, он перестал слышать треск пауков, но не знал, завершилась ли битва, или это он оглох.
Что-то блестело в куче праха. Что-то красное прежде знакомое. С трудом различая пространство впереди себя, Дъёрхтард нащупал покатый деревянный предмет, придвинул поближе и, узнав, поднес к губам. Кровь Праведника уняла трепет мыслей, подняла на ноги и залечила раны. Маг взбодрился, словно могучая волна прошла сквозь него, смыла усталость и грязь и даром оставила силу. Дъёрхтард повернул назад, но успел сделать один только шаг, когда земля дрогнула, в месте, где только что стояла чаша, осыпалась, увлекая паучий прах в недра норы, достаточно широкой, чтобы в нее мог пролезть подросток.
С гибелью предводителя пауки разбежались. Граниш и Белый Охотник в облике человека освободили остальных людей от пут. Все пятеро находились в бессознательном состоянии. Дъёрхтард поднес кубок к губам Итирона, лежащего к нему ближе всех. Как только первая капля божественной крови коснулась языка, мужчина шевельнулся. Открыв глаза, он некоторое время растерянно смотрел на склонившегося над ним мага, но, когда Дъёрхтард попытался оторвать чашу от его рта, вцепился в нее мертвецкой хваткой. Маг не обладал достаточной физической силой, чтобы вырвать чашу из его рук, умерить неуемный аппетит удалось оплеухой, которой Белый Охотник опрокинул Итирона. Оскорбленный, наемник вскочил на ноги, но увидев, что в чаше осталось меньше половины напитка, только усмехнулся и облизнул губы. Когда весь отряд воспрянул, Дъёрхтард повел к дыре.
- Я могу пролезть, - после осмотра места смерти гигантского паука заключил Граниш.
- Она может тянуться на версты, а в итоге закончиться тупиком, в котором не будет места, чтобы развернуться, - усомнился в разумности предложения цверга Амутар.
- Свяжем из паучьих нитей такую длинную веревку, какую сможем, я обвяжусь ею и спущусь.
Бо́льшая часть паутины сгорела стараниями Дъерхтарда и полыхающего оружия, удалось сплести лишь около восемнадцати саженей нитей, которые для большей крепости скрутили подобно канатам. Обвязавшись, Граниш полез в яму.
Первую треть пути он преодолел ползком, вторую - согнувшись, остаток прошел без стеснений. В норе не было ничего примечательного, только земля и камень, но когда лаз закончился просторной залой, Граниш увидел маленькие огоньки, чей свет постепенно менялся от красного к зеленому, затем к синему и белому и возвращался к красному. Цверг хотел подойти ближе, но как скоро зашел в залу, веревка натянулась.
- Все в порядке, я смогу вернуться! - крикнул он, оборачиваясь.
- Хорошо, мы ждем, - отозвался Амутар.
Граниш развязал веревку и продолжил исследовать место. Через несколько шагов, почувствовав за спиной какое-то движение, он обернулся - лаз закрылся огромной каменной плитой. Пути назад нет, но Граниш еще не собирался возвращаться. То, что издали он принял за огоньки, при ближайшем рассмотрении оказалось цветами с четырьмя лепестками. У них не было видимого продолжения: стеблей, листьев, корней, росли они прямо из стен. Распускающиеся бутоны подобные тюльпанам горели красным пламенем, лепестки огня раскрывались и зеленели. Но цветок ни мгновения не застывал в одном положении, лепестки опускались дальше, наливались росой, зелень синела и сворачивалась до поры, пока все лепестки не соединялись в новое цельное основание бутона, не отличимое от прежнего. Бутон светлел, раздувался и наконец взрывался снопом белых искр. Они не разлетались, очерчивали контуры четырех новых розовых листьев, и все начиналось сызнова. Между цветками не было консонанса: пока одни зажигались, другие гасли, но зрелище завораживало, и любоваться им можно было бесконечно. Наблюдая за ними, Гранишу стало казаться, что он видит символы родного языка. Первое время удавалось распознать только отдельные буквы, которые не складывались в цельные слова. Разгадав загадку, он стал последовательно читать буквы, которые образовывались цветами, находящимися в одном цикле развития. Начал Граниш с белой вспышки и на каждую стадию получил строку:
«Во мне есть каждый, в каждом я.
Сестер я прочих снисхожденьем
Одариваю свысока.
Во мне восторг и удивленье».
Поставив первую строку в конец, Граниш повторял стихотворение, пока не выучил. Но раздумывая о смысле, так и не нашел разгадки. Он углубился в пещеру.
Окруженный с двух сторон, словно верными стражами, огромными многогранными сильгисовыми колоннами, на величественном троне из этого же кристалла восседал скелет. Слишком маленький, чтобы некогда принадлежать взрослому человеку, он имел слишком длинные конечности, чтобы некогда принадлежать ребенку. Трухлявые кости скелета наполовину рассыпались, недоставало многих ребер и позвонков, нижней челюсти, левая глазница переходила в зияющую дыру в центре головы, тазовая кость раскололась, левое колено разрушилось, правая ступня истлела. В правой руке он держал Гуртангар, в левой - синюю книгу. У подножья трона копошились крошечные паучки. Когда Граниш заметил их, они составили фразу: «Любая из этих вещей навсегда может остаться с тобой». Цверг потянулся к синей книге. В этот момент скелет зашевелился. У него не было легких, но воздух зашумел в пустых глазницах. Он поднял голову, и осыпалась вековечная пыль, кости срослись, обросли мясом. Еще миг и Граниш узнал цверга в королевской порфире - почти половину века они жили в одном доме.
- Граниш, прежде чем сделаешь окончательный выбор, позволь отцу сказать несколько слов.
- Говори, кто бы ты ни был, - бесстрастно согласился сын.
- Когда-то цверги свободно бродили под звездами, предсказывали судьбы народов и ковали оружие такой силы, что страшились его сами рошъяра. Мы были столь сильны, что те, кто величаются людьми богами, почувствовали в нас угрозу, и подобно тому, как уничтожили альмандов, уничтожили нас. Да, мы еще живем: едим, спим, размножаемся, но это ли жизнь, о коей заботились наши предки? Альманды пали, а мы остались жить в страхе. Забились под землю и трясемся над своими ничтожными жизнями. Мы как черви копошимся внутри плода. Среди нас нет более звездочетов и духовидцев, мы разучились держать оружие и оберегать свой кров. Внутри нашего дома вражда и раздор, и ныне нет того короля, за чью идею стоит жить и умирать. Прошу тебя, Граниш, окончи наше изгнание. Возьми Гуртангар и вернись к своему народу. Ни один цверг не пойдет против воли твоей. Объедини тех, кто еще умеют держать меч, и вместе мы изгоним троллей от домов наших. Объедини тех, кто еще умеют мыслить, и мы найдем способ подняться на поверхность. Сделай правильный выбор и не жалей о нем после.
- Я сделал выбор, когда покинул Баркхааш. Ведь речь не только о нашем народе, - Граниш потянулся за книгой.
- Подожди еще немного. Увы, я не могу остановить тебя, но знай: будь в моей власти, ценой собственной жизни или жизни всех моих сынов я вернул бы цвергам Гуртангар. А ты, Граниш, также тверд в решении? Потому что, выбрав книгу, в скором времени ты погубишь многих соотечественников.
- О чем ты говоришь? - потребовал ответа Граниш. Но собеседник застыл, невидящие глаза смотрели в пустоту.
Граниш вытащил книгу из неподвижной руки. Орниш вместе с троном рассыпались в пыль. Пещера задрожала, закачалась, стали рушиться кристаллические колонны. Граниш побежал обратно. Он быстро преодолел пещеру цветов крина. Вход в лаз больше не был заслонен и, юркнув внутрь, он обвязался веревкой и дважды дернул, давая понять, что возвращается. Он пробежал треть длинны норы стоя, а когда своды сузились и пришло время согнуться, перед носками сапог увидел крошечные сталагмиты, образующие предложение: «Их поединок расколол небеса, разметал листья Древа и всколыхнул Реку». Граниш переступил слова, но нога его коснулась не земли, а неба. Он выпрямился, ибо отныне не был стеснен темными стенами и не узнал местности: пещера исчезла, пушистым ковром стелились облака под ногами, другие проплывали высоко над головой, и не было видно им какого-либо конца или края.
