По зову полной Луны (СИ) - Ковалёв Максим (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .txt) 📗
На что вы надеялись? — На этот раз голос не безучастен, он исходил негодованием. — Раб не смеет поднять руки на Хозяина! Мы грядём! Вы склонитесь пред нами!
«Они всё же хотят обратить меня, — мысль едва пробивается сквозь пелену полубреда. — Я для них так ценен».
В воздухе Аргуста разворачивает плашмя и влечёт дальше, так что он зависает точно над алтарём. Тушка курицы, подвешенная для жарки на костре. Над собой он вновь видит шар солнца, небесные сферы и поддельные звёзды (а хочется увидеть настоящие, те, что снаружи). Глаза жжёт пламя. Идущее снаружи и рвущееся изнутри… Оковы боли вдруг ослабляют над ним свою хватку, остатки тумана выветриваются из головы. Перековка должна применяться к свободному разуму.
Ненадолго, в последний раз, ему возвращают частичную волю.
…Откуда взялись силы продолжать бороться?
Откуда в нём скопилось столько лютой ненависти?
Переступив через себя, ты не проиграешь, даже если победить невозможно, — отец всегда любил старые философские мудрости.
Он выгибается дугой. Кости стонут с обречённостью. Аргуст Терракотар крепко, как ещё мог, зажмуривает глаза. Когда спустя мгновение он раскрывает их, два луча цветом чистейшего смарагда, а не той гнусности, что клубится под ним, ударяют в купол храма, кроша слагающий его мрамор. Жёлтый шар солнца с волнистой короной по краю лопается снопом багряных искр, низвергающихся на головы находящихся в зале. Они ещё шипят в полёте, когда взрываются красная и голубовато-зелёная сферы, добавляя новых искр. Смарагдовые лучи плавят камень, что брызжет из-под них раскалёнными потёками. Не выдержав пришедшегося на него давления, купол храма с хрустом лопается точно яичная скорлупа. Ветвистая трещина пролегает по его центру. Россыпи каменных звёзд срываются вниз, но не одна из них не сияет в своём падении.
Тело содрогается, его ломает, оно извергает из себя нечто глубинное, и порождаемая тем мука в радость. Маэдо поворачивает голову, пронзая лучащимся взглядом парящую рядом тень. Нечисть отбрасывает прочь. Храм наполняется визгливым воплем. И это вопль боли. Ему отзываются два других.
Алтарь Предтеч пылает, Аргуст ощущает напор исходящего от него потустороннего жара. Спеленавший его призрак исчез, но он продолжал висеть, распятый над ним. Кричать сил не осталось. Он умирал. Всё это не имело значения.
«Я освобожу стихию».
Смарагдовые лучи гаснут, как и породившие их глаза. Руки принца безвольно обвисают. Та, что изувечена разжимается.
— ИЗЫДИ!
Разбитые губы шепчут заветное слово, а разум и дар посылают ему вдогонку зажигающую «искру». Слабую, гораздо слабее, чем хотелось бы. Но и она выпивает остатки сил.
Перстень с частицей кристалла тревожно мерцает, теперь кроваво-красным, летя в колдовскую геенну.
Обмякнув, его носитель падает следом.
По храму разносится очередной вой. Очередной, но и отличный от прошлых. Прежде выли щенята, а то терзает слух вой подбитой матёрой волчицы.
Несуществующая в зримом мире рука хватает Аргуста в воздухе и ничтожной побрякушкой отшвыривает от алтаря. Остриям верхних кристаллов достаются лишь клочья его куртки.
Источнику грозила опасность. Хранители стремились защитить Святыню. Любой ценой. Не сдерживая разгона, две, а за ними и третья тень размытыми стрелами вонзаются в пожарище алтаря.
Ещё какие-то секунды словно бы ничего не происходит. Но вот кристаллы полыхнули. Ещё и ещё раз. Всё более неровно. Наряду с зелёными в них проступают алые блики. Источник на миг полностью гаснет, и тогда в зале воцаряется погребальная тьма. Во тьме затихают все звуки боя.
Затем сияние алтаря взвивается насыщенной гнилостной мутью, озаряя храм до последнего значка настенной росписи.
На месте постамента вырастает гудящий столб туго свёрнутого пламени. Ударная волна от него опрокидывает всех находящихся в зале. Осколки кристаллов брызжут фонтаном кинжальных лезвий. Бушующий смерч достигает расколотого свода. Опалив его, он размётывает в щебень остатки уже не вращающихся планет и лун, дымным чёрношапочным грибом растекаясь по сторонам. Сверху рушатся глыбы мрамора. Широкие трещины со скрежетом выворачивают шестиугольные плиты пола. Весь мир стонет и сотрясается. Пламя накатывает жидким валом, взвиваясь бурунами. Кроме камня и живой плоти гореть в замкнутом пространстве нечему, но именно они и горят.
…Поддерживая друг друга, несколько человек в изодранных одеждах бежали по сумрачному коридору. Не разбирая дороги, всецело положившись на провидение. Где-то впереди должен был быть выход, где-то там было спасение… Когда второй взрыв — ещё мощнее первого — всколыхнул подземелья, как трюм наскочившего на рифы судна, их повалило с ног. Лабиринт туннелей заполнялся клубами едкой пыли, и что-то угрожающе трещало над головой.
Забег наперегонки со смертью продолжался.
Огонь в чашах у статуй в стенных альковах трепыхался, поминутно то вспыхивая, то затухая, и тогда через встречающиеся завалы приходилось пробираться на ощупь. Раз или два они столкнулись с группами карлов, выскакивающими неведомо откуда. Шкуры на тех из них, кто всё же вырвался из пламенной ловушки, смердели палёным. Сверкая глазищами, уродцы скрывались в боковых проходах, не вступая в схватку.
…Лаз на поверхность отыскался спустя вечность тщетных блужданий в каменном брюхе катакомб с десятками его тупиков, когда всякая надежда успела сдохнуть, а двигаться вперёд их заставляла лишь слепая упёртость. Тусклый световой шлейф, что просачивался в подземным сумрак сквозь дыру в низком своде, предстал их божественным ореолом.
Первым через провал в земле, служивший когда-то спуском в подвальное помещение, протиснулся командор Штрауб. Лицо его покрывала лоснящаяся маска из спёкшейся крови. На правой щеке залегла рваная рана, обещавшая в будущем, при условии, что они уцелеют, превратиться в ещё более жуткий шрам, чем даже его собрат на левой. Волосы на голове обгорели, кожа черепа вздулась пузырями, а ворот куртки наполовину истлел.
Мартин подтянулся на дрожащих руках, перевалился через край дыры, привстал и осмотрелся. В руке он сжимал меч с лезвием сплошь в липких потёках.
В мире властвовала глубокая ночь. На небе проглянули редкие звёзды, а проклятая луна сияла, казалось, пуще прежнего. Руины затянул полог сырой мглы, в которой растекался запах гари. Во мгле мерцали огни пожаров. Многих пожаров. Из ограждающего долину леса, не так и далеко, доносились великанские завывания, скрежет ломаемых деревьев и лязг металла. Но в непосредственной от них близости опасности вроде бы не наблюдалось.
Командор отложил меч. Его выкаченные глаза на сливающемся с фоном ночи лице виднелись двумя белыми пятнами. Он опустил руку в узкий лаз и, натужившись, вытянул наверх перемазанного в копоти Юлиана. Стражник упал на россыпь камней, оставшихся от древнего здания, не способный двинуться с места, и лишь хрипло втягивал в себя воздух. Следующим из-под земли командор извлёк его приятеля. Этот был без сознания; из сломанного носа на бороду стекал поток крови. Весь рукав куртки также пропитался кровью из раны на предплечье, но её они кое-как перетянули ещё в туннелях. Шрам запомнил, как он резал карлов, пока не лишился своего меча, а затем и кинжала — хороший боец, только имя у него какое-то чудное.
Мартин уложил двух солдат рядом и сам повалился возле них. Матюгнулся. Хотел ползти к дыре на карачках, но не пришлось. Из катакомб своими силами поднялся Аргуст Терракотар. Большую часть их забега маэдо провёл в беспамятстве, покачиваясь на плече командора. Когда же пришёл в себя, уже сам, на пару с Юлианом, тащил их четвёртого соратника, напротив лишившегося чувств. Пугающие отсветы в его взгляде угасли, но не совсем. И кроме них он почти ничего не видел.
Более катакомбы не выпустили никого.
Обездушенных, Луи и ещё одного лазутчика, пришедшего со Шрамом, поглотил вырвавшийся на волю демон изумрудного вихря. Рыжеусый к тому моменту, впрочем, был уже мёртв. В буйстве схватки затерялся и молодой чародей Сольен… О другом маге, для которого рухнувший храм также обернулся могилой, никто не вспоминал вовсе.
