Деревянный Меч - Раткевич Элеонора Генриховна (хорошие книги бесплатные полностью TXT) 📗
Хакка достала из тайника пять одинаково тяжелых пузатых мешочков и вернула кровать на прежнее место.
– Да, но если вам нельзя… хозяйка же может просто прикарманить твои деньги. Скажет, что они принадлежат ей, – сообразил Кенет.
– Еще как скажет, – подтвердила Хакка, мигом приходя в себя и обнаружив привычную сметку. – Так что давай пихай деньги под полу своего хайю, будто ты их с собой тайком принес, и иди платить выкуп. Я тут побуду, чтоб эта змеища после не догадалась, откуда денежки.
Кенет кое-как упихал деньги под кафтан и отправился к хозяйке.
Прознав, что молоденький клиент собирается не посещать Хакку, а выкупить ее, хозяйка скорее обрадовалась, чем огорчилась. Во-первых, она с самого начала считала, что новичок не будет больше навещать Хакку, – выходит, все же не ошиблась. А ведь приятно, когда твои предположения подтверждаются – пусть и не совсем так, как думалось. Сразу кажешься себе умнее, чем даже на самом деле. Притом же выкуп молодой воин уплатил хороший, отменным серебром, не чинясь и не рядясь. Пусть забирает Хакку, раз уж так приспичило. Дохода от нее все равно почти никакого, а если вдуматься да подсчитать, сколько эта тварь выпьет, да съест, да износит, так и вовсе один прямой убыток получается.
И все же, глядя вслед гостю, уводящему Хакку из “Парчовых радостей”, хозяйка места себе не находила от снедавшего ее любопытства. Уж очень не похож этот мальчик на пылко влюбленного. И уж тем более не похоже, что покупает он ее для кого-то другого. А может, это ее сын? Бывают ведь такие случаи. Правда, не знает хозяйка, чтобы Хакка родила, и не отдавала она ребенка на сторону. Не было у нее никакого ребенка. Неужели так исхитрилась, что хозяйка не проведала? Да вроде ведь и не похож. Правда, это вовсе не обязательно.
Хмурая женщина, заправлявшая гильдией свах, рассматривала пергамент с указом недолго – ровно столько, чтобы убедиться в его подлинности. Куда дольше она разглядывала саму Хакку. Ведомые только ей результаты осмотра ее ублаготворили.
– Годится, – величественно изрекла она свой приговор. – Возраст самый подходящий, да и опыт есть – хоть и не совсем тот, что нужно, но не вовсе корова безмозглая. Привыкнет.
Она аккуратно сложила пергамент и спрятала его в шкаф со множеством ящичков.
– Полгода будешь считаться моей ученицей. Половина твоего заработка за это время – моя. За вычетом гильдейского налога чистоганом твоя только треть. Обычно у нас в учениках меньше года-двух не ходят, но ты поднавостришься пораньше. Жилье изволь снять приличное, не какую-нибудь хибару. Четверть платы за дом вносит гильдия, остальное – как знаешь. Сегодня можешь обустраиваться, завтра пойдешь со мной. Обычно во время гербовых торжеств самая работа и есть. До зимы можно клиентов вперед набрать. Покажу тебе как. Твое дело маленькое – слушать да помалкивать. Ясно?
– Суровая женщина, – усмехнулся Кенет, когда они с Хаккой вышли на поиски жилья.
– Да нет, – не согласилась Хакка. – Ты бы хозяйку нашу видел – в отсутствие клиентов, само собой.
Жилье отыскалось довольно скоро: квартал свах и свадебных дел мастеров пополняется не так уж часто – ремесло тонкое и не всякому доступное. Старая вязальщица свадебных гирлянд согласилась уступить свахе-ученице две комнаты по сходной цене. Роскошью они отнюдь не блистали, но под определение приличных подходили вполне.
– Это ничего, что я за тебя все решил и гильдию тебе сам выбрал? – спросил Кенет, озирая скромно обставленные комнатушки. – Просто я подумал, что сватать ты наверняка сумеешь, а вот вышивать…
– Вышивальщица из меня – как из задницы утюг, – безмятежно откликнулась Хакка. – Неужели ты думаешь, что если дом прозывается “Парчовые радости”, так нас в нем вышиванию учат? Петь, танцевать, стихи слагать – это да, учат. Чарочку гостю поднести с изяществом. На цитре играть. Ну и чему по ремеслу положено. Но не вышивать.
Она обвела крохотную комнатку почти восторженным взглядом.
– Ты все правильно решил, мальчик, – тихо сказала она. – И подумать только, мне даже отблагодарить тебя нечем.
– Ты меня выручила, – напомнил ей Кенет.
– Вот еще, – отмахнулась Хакка. – Совет – он что? Слова, и только. Эх, вот не будь ты магом, я бы тебя так отблагодарила – на всю бы жизнь запомнил.
Хотя, пожив в городе, Кенет и стал краснеть значительно реже, почти утратив эту способность, однако полностью все же не разучился. Наблюдая за смущенным донельзя Кенетом, Хакка от души позабавилась.
– Слушай, – сказала она, извлекая из рукава шелковый платочек, – давай я тебя хоть поцелую-то. Через платок, наверное, можно.
– Не знаю, – усомнился Кенет. – А плохо тебе не станет?
– Насмерть не убьет, – возразила Хакка. – Не обижай старую шлюху, мальчик. Не отказывайся от моей благодарности.
Кенет не хотел ее обижать, но к тонкому шелку, за которым скрывались губы Хакки, прикоснулся губами едва-едва. Как выяснилось, не зря. Хакка коротко, глухо вскрикнула и начала оседать на пол. Кенет бросился было подхватить ее.
– Не надо, – тяжело дыша, запротестовала Хакка. – Я уже давно отучилась падать в обморок.
Она сидела на полу, с трудом переводя дыхание.
– А знаешь, – неожиданно засмеялась она, проведя дрожащей рукой по лбу снизу вверх, – в жизни я ничего такого не испытывала. Вот, значит, как маги целуются.
– Ученики, – натужно поправил ее багровый от смущения Кенет.
– Маги, – уверенно возразила Хакка и встала. – Уж поверь ты мне.
Она внезапно улыбнулась – смущенно, как маленькая девочка, которой впервые в жизни сказали, что она хорошенькая.
– Удачи тебе, маг, – хрипловато произнесла Хакка. – Как найдешь себе ведьму по силе и сердцу, приведи познакомь. Я ее обучу кой-чему… полезному.
Кенет неразборчиво поблагодарил Хакку, пожелал и ей удачи и опрометью помчался вон, все еще чувствуя на своих губах прохладное прикосновение шелка.
День уже клонился к вечеру. Кенет без приключений добрался до постоялого двора, поднялся к себе в комнату, нырнул под одеяло и уснул, даже не поужинав. Всю ночь ему снился ветер, ласково развевающий нити нежного блестящего шелка.
