Нож сновидений - Джордан Роберт (версия книг .TXT) 📗
Этот штурм стен – отнюдь не первая атака Аримиллы за последние недели. На самом деле, атаки участились: теперь они случались по три-четыре раза в день. Враг прекрасно понимал, что у Илэйн не хватает солдат, чтобы удерживать все шесть лиг стены. Чтоб ей сгореть, Илэйн и сама слишком хорошо знала, что не может даже отправить опытных людей для укрепления оборонительных галерей на стенах. А неопытные все испортят. И Аримилле нужно только переправить через стену достаточное количество людей для захвата ворота. Тогда она сможет перенести сражение на улицы города, где получит значительное численное превосходство над Илэйн. Горожане могут встать на ее поддержку – что тоже еще неизвестно, – но это только приведет к массовой резне: подмастерья, конюхи и лавочники будут сражаться с тренированными солдатами и наемниками. Кто бы впоследствии ни занял Львиный Трон – причем, скорее всего, это будет не Илэйн Траканд, – он обагрит его кровью Кэймлина. За исключением тех, кто обороняет ворота и дозорных на башнях, она увела всех своих солдат во Внутренний Город, поближе к Королевскому Дворцу, и разместила людей с подзорными трубами на самых высоких остроконечных башнях дворца. Если дозорный подает сигнал о начале штурма, связанные с ним женщины из Родни создают портал и перемещают солдат в горячую точку. Конечно же, Родня не принимала участия в боях. Илэйн не позволила бы им использовать Силу в качестве оружия, даже если бы они сами предложили.
До сих пор схема работала, правда порой все происходило в самый последний момент. Нижний Кэймлин, находившийся вне стен, представлял собой скопление домов, лавок, постоялых дворов и складов, что позволяло врагу подобраться к крепостному валу незамеченным. Трижды солдатам Илейн приходилось сражаться под внутренней частью стены и отбивать как минимум одну башню. Задачка не из простых. Будь ее воля, она сожгла бы Нижний Кэймлин дотла, чтобы лишить людей Аримиллы прикрытия, однако огонь мог перекинуться на стены и породить сильнейший пожар, от которого не спасет даже весенний ливень. И так каждую ночь в городе случаются поджоги и контролировать их становится все труднее. И кроме того, в тех домах, несмотря на осаду, продолжают жить люди, и Илэйн не хотела остаться в их памяти той, кто лишил их крова и средств к существованию. Нет, раздражало Илэйн то, что идея использовать Родню таким образом не пришла ей в голову раньше. Если бы эта светлая мысль посетила ее вовремя, то не вышло бы никаких сложностей с женщинами Морского Народа, не говоря уже о сделке, согласно которой целая квадратная миля в Андоре переходит в их распоряжение. Свет, целая миля! Ее мать ни за что не отдала бы и дюйма Андора. Да сгореть ей на месте, эта осада даже не оставила времени достойно оплакать мать! И старую няню Лини. Равин убил мать Илэйн, и Лини, должно быть, погибла, пыталась защитить ее. Седовласая, иссушенная годами Лини не отступила бы даже перед Отрекшимся. Вспоминая о Лини, Илэйн словно слышала ее гнусавый голос: «Нельзя засунуть мед обратно в соты, дитя мое». То, что сделано, – уже сделано, и нужно с этим смириться.
– Вот наконец-то – воскликнула Каселле. – Они бегут к лестницам.
И правда. Воины Илэйн теснили врага на всем протяжении стены, а солдаты Аримиллы отступали и старались пробраться к приставным лестницам. Люди на стене продолжали погибать, однако бой подходил к концу.
Неожиданно для самой себя, Илэйн пришпорила Сердцееда. На этот раз никто не успел ее остановить. Преследуемая криками, она промчалась по улице и выскочила из седла возле ближайшей башни прежде, чем ее мерин успел полностью остановиться. Распахнув тяжелую дверь, Илэйн подобрала раздвоенные юбки и бросилась вверх по винтовой лестнице, загибающейся в спираль против часовой стрелки, мимо просторных ниш, где стояли группы вооруженных людей, удивленно смотревших ей вслед. Эти башни строились для защиты от нападающих, которые будут пытаться прорваться вниз, в город. Наконец лестница привела в просторный зал, в противоположном конце которого другая винтовая лестница закручивалась вверх в обратном направлении. Человек двадцать в разномастных шлемах и нагрудниках проводили здесь свой досуг, метали кости, просто сидели, прислонившись к стене, беседовали и смеялись, как будто бы там, за обшитыми железом дверями, никто не умирал. Чем бы они там ни занимались, при виде ее все пораженно застыли.
– Ох, миледи, я бы на вашем месте не стал этого делать, – послышался грубый голос, когда она положила руки на железный засов одной из дверей. Не обращая внимания на эти слова, Илэйн подняла перекладину и распахнула дверь. Чья-то рука схватила ее за юбку, но она вырвалась.
Никого из людей Аримиллы на стене не осталось. По крайней мере, никто из них не держался на ногах. Десятки лежали на залитой кровью галерее – кто-то безмолвно, кто-то стонал от боли. Сколько бы из них ни принадлежало Аримилле, звона стали уже слышно не было. Большинство наемников были заняты ранеными или просто сидели на корточках, восстанавливая дыхание.
– Сбросьте их и втащите эти проклятые лестницы! – скомандовала Бергитте. Послав стрелу вниз, в толпу, бегущую прочь по грязной улице Нижнего Кэймлина, она достала следующую и выстрелила снова. – Пусть строят новые, если хотят вернуться! – Часть наемников перегнулась между зубцами, исполняя приказ, но далеко не все. – Я знала, нельзя было сегодня позволять тебе прийти сюда, – продолжила она, не переставая пускать стрелы, накладывать новые и натягивать тетиву. Арбалетные болты, сыплющиеся из башен, тоже выкашивали людей внизу, но черепичные крыши складов спасали тех, кто успел забраться внутрь.
Илэйн потребовалось какое-то время, чтобы понять, что последнее высказывание предназначалось ей. Она вспыхнула.
– И как ты собиралась мне помешать? – поинтересовалась она, взяв себя в руки.
Опустошив колчан, Бергитте опустила лук, развернулась и хмуро воззрилась на нее:
– Связать тебя и посадить ее сверху, – ответила она, кивнув в сторону Авиенды, которая как раз выходила из башни. Ее окружало сияние саидар, однако в руке она сжимала кинжал с рукоятью из рога. Каселле и остальные телохранители появились вслед за ней с мечами наголо. Их лица были суровы. При виде живой и невредимой Илэйн, их выражение ни капли не изменилось. Эти проклятые женщины просто невыносимы, когда начинают носиться с ней, словно с хрупкой стеклянной вазой, которая того и гляди треснет от неловкого прикосновения. После сегодняшней выходки станет еще хуже. И ей придется это терпеть.
– Я бы поймала тебя, – заявила Авиенда, потирая бедро, – если бы эта глупая лошадь меня не сбросила.
Странное поведение для такой мирной кобылы. Авиенда наверняка умудрилась выпасть из седла сама. Убедившись, что все в порядке, она быстро убрала кинжал обратно в ножны и сделала вид, что не доставала его. Сияние саидар тоже погасло.
– Мне ничто не угрожало, – Илэйн попыталась скрыть язвительные нотки в голосе, правда ей это не очень удалось. – Мин говорила, что я выношу своих малышей, сестра. Пока они не родились, со мной ничего не может случиться.
Авиенда медленно и задумчиво кивнула. Но Бергитте раздраженно проворчала:
– Так и будет, если ты не прекратишь проверять достоверность ее видений. Еще пара таких попыток, и ты докажешь, что она может ошибаться.
Глупости. Мин никогда не ошибается. Нет-нет.
– Это был отряд Алдина Михериса, – снимая шлем, проговорил высокий наемник мелодичным голосом с грубым мурандийским акцентом. Его потное лицо оказалось худым, а седые усы были напомаженными до самых кончиков. Взгляд Риса а’Баламана – так он себя называл – напоминал камень, а ухмылка, игравшая на тонких губах, походила на оскал. Он прислушивался к их с Бергитте беседе, искоса поглядывая на Илэйн. – Я узнал его, точно. Хороший парень этот Михерес. Я сражался с ним бок о бок столько раз, что все и не упомнишь. Он почти добежал до двери того склада, когда ваша стрела пронзила его шею, Капитан-Генерал. Досадно.
Илэйн нахмурилась:
