Дюна. Первая трилогия - Герберт Фрэнк Патрик (бесплатные книги полный формат TXT) 📗
— Ты что, хочешь навлечь на всех нас гибель?!
Да как же мне назвать его своим другом?!
И еще одна фигура поднялась по ту сторону круга; и когда свет упал на лицо, затененное капюшоном, он узнал мать. Она взяла себе платок Джамиса.
— Я была другом Джамису, — сказала она. — Когда дух его увидел, чего требует Истина, он покинул тело, дабы сохранить моего сына. — Она села.
В этот момент Пауль вспомнил презрение, каким обдала его мать после поединка: «И как тебе нравится быть убийцей!..» Он увидел, что все вновь смотрят на него — с гневом и страхом. Ему вспомнился отрывок из фильмокниги «Культы мертвых», показанный матерью на одном из занятий. Теперь он знал, что делать.
Он медленно поднялся.
По кольцу фрименов прокатился вздох.
Выйдя в центр круга, Пауль почувствовал, что его «я» словно уменьшилось. Словно он потерял часть себя самого… и искал теперь ее здесь. Он склонился к груде вещей и взял балисет. Тихо загудела струна, задев за что-то.
— Я был другом Джамису, — прошептал Пауль.
Он ощутил, как слезы жгут его глаза. Усилием воли повысил голос:
— Джамис… научил меня, что… когда… убиваешь… за это приходится платить. Я жалею, что не успел лучше узнать Джамиса.
Как слепой, он добрался до своего места в круге, подавленно опустился на каменный пол. Кто-то прошептал потрясенно:
— Он пролил слезы!..
И по кругу прокатилось:
— Усул отдает свою влагу мертвому!..
Чьи-то пальцы недоверчиво коснулись его щеки. И вновь — потрясенный, благоговейный шепот.
Слыша этот шепот, Джессика осознала, насколько невероятными должны были быть для фрименов слезы. Она прочувствовала эти слова: «Он отдает влагу мертвому». Да, слезы воистину были даром миру теней. И, без сомнения, они были священны.
Ничто еще на этой планете не утверждало для нее с такой очевидностью, какой невероятной ценностью была здесь вода. Ни продавцы— воды, ни иссушенная кожа аборигенов, ни дистикомбы, ни правила водной дисциплины. Вода была веществом куда более ценным, чем любое другое; вода была самой жизнью, и потому ее окружала масса обрядов, ритуалов и символов.
Вода.
— Я касался его щеки! — прошептал кто-то. — Я ощутил Дар!.;
В первый миг Пауля напугали пальцы, касавшиеся его лица. Он стиснул холодный гриф балисета — струны врезались, в ладонь. Но затем он увидел лица — широко раскрытые, потрясенные глаза.
Но вот руки оставили его; погребальный обряд возобновился. Только теперь Пауля окружало небольшое пространство: фримены почтительно расступились, вокруг него.
Обряд завершился негромким распевом:
У ног Стилгара оставался раздутый мешок. Стилгар присел, опустил ладони на этот мешок, кто-то подошел и присел подле него. Пауль разглядел лицо в тени капюшона — это была Чани.
— У Джамиса было тридцать три литра, семь драхм и три тридцать вторых драхмы воды племени, — произнесла Чани. — Вот, я благословляю эту воду в присутствии сайядины. Эккери-акаири, — се вода, филлисин-фоласи — вода Паулю Муад'Дибу! Киви акари, и не более, накалас! На-келас! да будет измерено и сочтено, укаир-ан! биением сердца, джан-джан-джан, нашего друга… Джамиса.
Во внезапно наступившей гробовой тишине Чани обернулась, глядя на Пауля. Выдержав паузу, она продекламировала:
— Где буду я пламенем, да будешь ты углем; где буду я росой, да будешь ты водою.
— Би-ла кайфа, — нараспев откликнулся хор.
— Отходит эта вода Паулю Муад'Дибу, — сказала Чани. — Да хранит он ее для племени, да бережет от небрежения и утраты. Да будет он щедр в час нужды. Да оставит он ее племени ради его блага, когда придет срок!
— Би-ла кайфа, — отозвался хор.
«Я должен принять эту воду», — подумал Пауль. Он медленно поднялся, подошел и встал возле. Чани. Стилгар отступил на шаг, уступая ему место, осторожно принял у него балисет.
— На колени, — сказала Чани. Пауль опустился на колени.
Чани подвела его руки к бурдюку, приложила их к его гладкой упругой поверхности.
— Племя доверяет тебе эту воду, — сказала она. — Джамис покинул ее. Прими же ее с миром!
Она встала, помогла подняться Паулю. Стилгар вернул балисет и протянул на раскрытой ладони горсточку металлических колец. Пауль рассмотрел их: все разного размера, насколько можно судить в тусклом свете плавающей лампы.
Чани поддела самое большое на палец, объявила:
— Тридцать литров.
Затем она так же одно за другим показала Паулю все кольца, называя их значение:
— Два литра, литр; семь мерок по одной драхме каждая; одна мерка в три тридцать вторых драхмы. Всего тридцать три литра, семь и три тридцать вторых драхмы.
Нанизав на палец, она показала их все Паулю.
— Принимаешь ли ты их? — спросил Стилгар.
Пауль сглотнул, кивнул:
— Да.
— Позже, — сказала Чани, — я покажу тебе, как завязывать их в платок так, чтобы они не звенели и не выдали тебя, когда необходима тишина. — Она протянула руку.
— Может быть, ты… подержишь их пока у себя? — спросил Пауль.
Чани изумленно взглянула на Стилгара. Тот улыбнулся:
— Пауль Муад'Диб, чье имя Усул, не знает пока наших обычаев, Чани. Возьми их — без всякого обязательства, кроме лишь обязательства хранить мерки, пока не научишь его, как следует носить их.
Она кивнула, вытянула из-под бурнуса полоску ткани и навязала на нее кольца, хитро оплетая их узлами, и наконец спрятала в кошель под бурнусом.
«Что-то я ляпнул не то», — подумал Пауль. Он почувствовал, что фримены втихую развеселились; его поступок явно их позабавил. Внезапно память о виденном в пророчествах подсказала: предложение женщине водяных колец-мерок входит в ритуал ухаживания, это почти что брачное предложение.
— Хранители воды, — позвал Стилгар.
Шурша одеяниями, фримены поднялись с пола. Вперед выступили двое, приняли бурдюк. Стилгар подхватил плавающую лампу и, освещая ею путь, повел всех куда-то в темную глубину пещеры.
Пауль, шедший следом за Чани, смотрел на маслянисто-желтые блики на каменных стенах, на мечущиеся тени и ощущал подъем вокруг себя — подъем и молчаливо-торжественное ожидание, предвкушение чего-то необыкновенного.
Джессика, которую кто-то возбужденно потянул за собой, шла в конце процессии, стиснутая со всех сторон фрименами. Усилием воли она подавила минутную панику. Она-то узнала кое-что в этом ритуале, узнала искаженные слова чакобса и бхотани-джиб — и она знала, какая безудержная ярость может вспыхнуть в такие вот безобидные как будто моменты…
«Джан-джан-джан, — повторила она про себя. — Иди-иди-иди…»
Словно детская игра, в которую взялись играть взрослые… позабывшие правила.
Стилгар остановился возле желтой каменной стены. Нажал на какой-то выступ — и стена беззвучно повернулась, как дверь, уйдя вглубь; открылся неправильной формы проем. Стилгар шагнул в него, за ним последовали остальные. Проходя мимо сотовидной решетки, он ощутил дуновение прохладного воздуха, струившегося от нее.
Пауль вопросительно посмотрел на Чани, потянул ее за рукав.
— Там был влажный воздух! — сказал он.
— Ш-ш-ш, — одернула она его.
Но фримен, шедший следом, негромко объяснил:
— Сегодня ночью ветровая ловушка собрала много влаги. Это Джамис посылает нам знак, что удовлетворен!
Джессика миновала потайную дверь, услышала, как та захлопнулась за ней. Она видела, что фримены замедляли шаг около решетки, — а приблизившись к ней сама, ощутила влажное дуновение.
