Песнь Гнева (СИ) - Кадышева Дарья (книга жизни txt) 📗
— Могу поговорить с моим отцом. Он имеет большое значение среди илиаров, — ляпнула Лета, но Катэль шутку не оценил.
Он внезапно встрепенулся, открыл глаза и сел прямо.
— Скажи мне, прелестное дитя, — прошептал он. — Достоин ли я по твоему мнению смерти?
— Да.
— Тогда иди.
— Что?
— Жизнь такого уникального создания, как ты, слишком ценна, чтобы кто-либо распоряжался ею, — Катэль встал с кресла. — Мсти за своих близких, керничка. И защищай то, что осталось от того прежде восхитительного мира волшебных существ и нечистой силы. И помни, что ты должна бороться за свою жизнь.
— Ты отпускаешь меня?
— Да. И благодарю за беседу.
— Ты бы и моих воинов отпустил бы, — осторожно проговорила Лета.
— Могу тебя заверить, они уже идут в нашу сторону, свободные от пут, которыми я приказал их связать, — сказал Катэль и подал ей руку. — Я не видел, чтобы люди в их одежде нападали раньше на Орден. Значит, они такие же, как и ты, нейтральны ко всему происходящему.
«И тут я почти поверила, что ты и твой Орден — хорошие ребята, — мысленно хмыкнула Лета. — Почти».
Она взялась за его руку, и он помог ей покинуть кресло. От чая во рту остался приятный привкус. Катэль повел ее к выходу с поляны.
Остановившись перед зеленой ольхой, Катэль повернулся Лете. В его руках появился Анругвин. Лета издала удивленный возглас.
— Таким фокусам даже высших магов не учат, — сказал чародей и вложил ей в руки клинок. — Береги этот меч, ибо он еще сыграет свою великую роль.
Они продолжили идти, пока Катэль вновь не застыл.
— Дальше я не пойду, — проговорил он. — Иди вперед и встретишься со своими друзьями. Держись ближе к березам, тогда и найдешь свой лагерь. Но, думаю, ты помнишь это сама.
«Он и об этом знал».
Лета вернула меч в ножны и посмотрела на чародея, даже не думая о том, чтобы заговорить первой.
— В другом времени и при иных обстоятельствах у нас бы состоялось больше подобных разговоров, — сказал Катэль, отвесив учтивый поклон головой. — Ну, прощай, Лета.
— Прощай, Катэль.
Небо посветлело, но недостаточно, чтобы подарить прекрасное теплое утро. Это даже не было похоже на рассвет. Скорее на солнечное затмение — мрачно, холодно и серо.
Когда Лета отвела взгляд от неба, на месте, где стоял чародей, ничего не было. На поляне вдали исчезли стол и кресла, свечи, исчез эфирный запах, вскруживший девушке голову. Исчез даже привкус чая. Остались лишь лиловый багульник и низенькая ольха. Но, Лета могла в этом поклясться, она услышала где-то среди деревьев звонкий смех Катэля Олия Глэна Аррола.
Он был Безумцем… Но так ли безумен тот, кто жаждет совершенства? Из-за него страдали и гибли невинные, а нельзя ли того же сказать о ней самой? Скольких Лета погубила ради достижения своих целей, ради своей защиты, однако ради и… удовольствия?
Ей стало мерзко. Убивать для нее стало простым занятием, которое никак не трогало и не волновало ее душу. Постепенно ей это начинало нравиться. В ней была воспитана ненависть к людям, безразличие ко всем, кроме ее близкого круга и того, что волхвы поручили оберегать.
Поэтому она не бросилась с кулаками на Катэля, поэтому улыбалась и задавала ему вопросы. Она его понимала, а на мир, что все так пытались спасти, ей, в общем-то, было плевать. Она говорила правильные вещи, рассуждала о том, что в ненависти нет ничего хорошего, что она только губит… Но в мыслях у нее было все по-другому.
Лета пошла вперед, без особого труда ориентируясь в пространстве. Когда замелькали березки, она засомневалась, а так ли правильно она шла. Ей же нужно было сначала встретить миротворцев. Но они нашлись скоро сами, встретившись ей у ручья, который служил границей между безопасной для них территорией и той местностью, где могли проходить лутарийцы.
— Госпожа Лета? Вы целы?
Миротворцы Ияна выглядели напуганными и помятыми, но невредимыми. Как и сама Лета.
— Вполне.
— Что это было? Чтоб меня черти взяли! — выругался один из них.
— Они и взяли тебя, Изеч.
Тут Лета все-таки убедилась в том, что ей не почудилось все произошедшее. По крайней мере, не только ей одной. От осознания, что галлюцинации были коллективными, становилось не так страшно.
— Орден, — ответила Лета отрешенно.
— Они… Они нас отпустили? Но почему?
— Мы не их враги.
Когда они добрались до лагеря, рассвело окончательно. Навстречу им вышел Иян — нетрезвый, растрепанный, все еще сонный. Они выбрали для своих палаток поросшую мелкими и сухими травинками низину, окруженную крепкими березами. Лагерь просыпался. Эльфы уже были на ногах и занимались тем, что искали хворост для костра. Сегодня на завтрак намечался суп с овощами и специями из эльфийских запасов. Миротворцы все еще спали, из некоторых палаток доносился громкий храп. Вчерашний вечер неожиданно завершился дружеской попойкой, на которой эльфы распевали свои длинные песни-легенды, посвященные Пирин`ан Дарос, а миротворцы обнимались с ними и говорили, что «остроухие все-таки отличные ребята».
— Вы сегодня долго, — отметил Иян, потягиваясь. — Что-нибудь случилось?
— Вообще-то мы… А где Марк?
— Спит. Я вчера настойчиво предлагал ему хороший гальшраирский табачок, почти не отличимый от его гвоздичек, но он отказался и ушел прогуляться.
— Один? — вырвалось у Леты.
— Ну что ты в самом деле? Он же вернулся. Лег спать. Можешь пойти посмотреть, как он дергает ручками во сне… Зачем ты носишься с ним, словно его мамаша? Он не маленький.
— Он принял все близко к сердцу.
— Он выделывается, — фыркнул Иян. — Чтобы насолить тебе. И это хорошо. Потому что когда ты не бесишься, ты расслабляешься и теряешь свою хватку.
— Поговорим об этом потом, — тихо сказала Лета, прожигая взглядом дырки на его лбу.
На командира миротворцев это не произвело впечатления.
— Что вас задержало?
— Ты все равно не поверишь нам.
— Хотя бы попытайся.
— Расскажите ему, госпожа Лета, — вставил один из миротворцев.
— Разве эта история может быть невероятнее, чем все твои прочие приключения за последний месяц? — спросил Иян, скрещивая руки на груди.
— Уж поверь, — отозвалась Лета.
Она собиралась приступить к описанию случившегося с ними, как вдруг раздался страшный звук, похожий на крик человека, терзаемого предсмертной агонией.
Лета вздрогнула и потянулась за мечом, похожие движения проделали и миротворцы, а Иян даже не дернулся, только широко зевнул.
— Что это такое? — обеспокоенно спросила Лета, заглядывая за него и пытаясь установить источник крика.
— Да ничего, — со скучающим видом проговорил Волот. — Вы-то ходили в одну сторону, а Тилар решил послать своих красавцев в другую. Ну они и сцапали человека…
— Кого?
— Лутарийца. Дружинника.
Крик повторился.
— Где он? И что происходит? — Лета воззрилась на Ияна.
— Твой остроух его пытает.
— И ты так спокойно об этом говоришь? Где они?!
— Вон за теми деревьями. Вышли из лагеря.
— Зачем?
— Что за вопросы, милая? Чтобы кровь тут не разбрызгивать.
— Великие боги, — простонала Лета и бросилась в ту сторону, на которую указал Иян, к возвышению, укрытому березками так, что ничего не было видно с расстояния лагеря.
Миротворцы на этот раз не последовали за ней. Иян что-то прокричал ей вслед, хотел остановить, но не слишком рьяно. Лета перепрыгнула через сваленный кучкой хворост, случайно задела плечом одного из эльфов и споткнулась об колышек, которым был прибит брезент одной из палаток. Кроме этого ее никто не задержал на пути, и, когда девушка увидела, что творилось за березами, она пожалела об этом.
Лиам стоял к ней спиной, склонившись над окровавленным человеком в кольчужных доспехах. Рядом валялся измазанный болотной грязью плащ красного цвета и длинный меч с навершием в шаровидной форме. Одной рукой эльф держал человека за горло, а другую занес над его головой. Лета застыла позади них.
