Натянутый лук - Паркер К. Дж. (список книг .TXT) 📗
— Отлично. Передайте сообщение, а потом возвращайтесь к своему столу. Нет, не надо. Выясните, не было ли каких сообщений. И где, черт побери, находится Южное подразделение? Мне нужно выяснить, много ли осталось врагов.
— Как странно, — ответил клерк. — А я думал, вы всех их перестреляли.
— Узнай как можно скорее, потом доложишь мне. Я буду в директорском кабинете.
Все оказалось правдой, подумал Горгас, положив ноги на стол. Иначе где ее чашка, которую Бардас сделал из старого яблоневого дерева? Ее здесь нет, как и всего остального, за исключением нескольких ничего не стоящих мелочей и вещей, слишком крепко прикрепленных к стенам. Горгас знал, что она ушла: положив ноги на ее стол, он не боялся, что она может войти. Он не ощущал присутствия Ньессы в здании. Она ушла, не поверив, что Горгас сумеет защитить ее от врагов. Снова.
Появился клерк, заметно нервничая.
— Никаких сообщений, директор. Я разговаривал с главами отделов…
— Директор? — повторил Горгас. — Хорошо, продолжай.
— Я разговаривал с главами отделов, весь персонал возвращается к работе. Сержант Грайс и Южное подразделение ушли к болотам, как вы и приказали. О врагах пока ничего не слышно. — Клерк заколебался. — Кажется, война закончилась. Будут еще какие-нибудь распоряжения? — Горгас посмотрел на него.
— А кто-нибудь знает, почему она ушла? Она как-нибудь это объяснила?
— Думаю, она решила, что война стала слишком дорогой.
— Слишком дорогой?
— Мне так показалось. Она сочла, что пришло время урезать потери, сократив работу здесь и сосредоточившись на других направлениях.
— Каких других направлениях?
— Вы хотите сказать, что не знаете?
— О, ради Бога! — простонал Горгас. — Какие другие направления?
И клерк рассказал ему: половина акций в Коллеонском акционерном обществе, мельница на Бизульте, виноградники в Бишесте, доля в Дакасском угольном синдикате…
— Уходи, — приказал Горгас.
Бардас поднял лук. В идеале он бы предпочел, чтобы клей сох не меньше недели, а лучше — еще дольше. Но это было непозволительной роскошью. Кроме того, клей, который он сделал из дорогих стружек, сох очень быстро под яростными лучами солнца. Бардас подхватил веревку и надел одну из петель на верхнюю часть, но заколебался: испугался, что, согнув, сломает лук, и вся работа пойдет насмарку.
На первом этапе он придавал форму костям на животе лука. Это была медленная, тяжелая работа, что имело особенное значение, так как времени оставалось мало. Требовалось соблюдать осторожность. Если части не будут идеально подогнаны друг к другу, живот получится слабым и под воздействием сжатия лопнет. Поэтому Бардас разложил, отполировал и смазал сажей каждый сустав. Пока их равномерно не покроешь сажей, они не подойдут друг к другу так плотно, чтобы между ними нельзя было просунуть волосок. Расположив, измерив и пронумеровав каждую часть, он нанес клей, прижал кости к основе и плотно обмотал веревкой.
Пока подсыхал клей, Бардас сортировал сухожилия для спины и готовил тетиву.
Как только клей затвердел, он снял веревки, смешал новый состав и начал накладывать сухожилия. Клей был идеальным, все еще теплым, консистенции свежего меда. Бардас взял осколок кости, предназначенный для сглаживания, и положил его в маленькую глиняную чашку, наполненную водой. Потом выбрал первый пучок сухожилий, самый длинный, и погрузил их в клей, чтобы они им пропитались. Затем выжал из сухожилий излишки вязкой жидкости и аккуратно положил их на середину основы над ручкой, разгладив от центра костяным приспособлением. Следующий пучок Бардас наложил вплотную к первому, так же аккуратно разгладив волокна. Так он повторял, пока весь центр спины не был покрыт сухожилиями. Окончив работу, он сделал перерыв, чтобы смыть с рук клей.
Накладывая второй ряд слева от первого, Бардас следил за тем, чтобы сухожилия лежали очень плотно друг к другу, как кирпичи в стене, после чего разглаживал их. Он продолжал, пока вся спина и бока основ не покрылись своеобразной корой из пропитанных клеем сухожилий, длинной, плоской искусственной мышцей, которую нельзя будет сломать. Покончив с одним слоем, Бардас, не давая клею остыть, тут же наложил второй так, чтобы каждый пучок волокон был намертво припаян к своему соседу. Наконец он использовал последние сухожилия, обмотав суставы на костях живота, и нанес остатки клея на спину. Ушли все сухожилия и весь клей без остатка, ничего не потрачено впустую.
Времени было мало, поэтому Бардас построил из кирпичей печь для сушки. Он нагрел кирпичи в огне до тех пор, пока они не стали настолько горячими, чтобы их нельзя было удержать в руках, и положил лук на камни. Раньше он никогда не использовал эту технологию и боялся, что излишнее тепло испортит лук. Или что клей высохнет слишком быстро, или что сухожилия, усохнув, отделятся от спины. Это только то, что можно предугадать, непредвиденные проблемы намного хуже.
Теперь, когда все было сделано и Бардас держал лук в руках, его оставалось лишь отполировать, разгладить и нанести последний слой стружек.
А пока лук выглядел уродливым и грязным, как новорожденный младенец. Конечность, созданная человеком из костей, сухожилий, крови и кожи. На спине сухожилия должны были растягиваться, на животе кость сужаться и сокращаться. Между ними — слой древесины. Их скрепляет кровь, кожа и костяная стружка. Эта рука, которая сильнее любой человеческой, создана для того, чтобы убивать. Просто удивительно: если мертвая мышца все еще помнила свою функцию, если мертвая кость могла выдерживать силу сжатия, если мертвый сустав мог снова ожить, если всего несколько капель крови и обрезков кожи могли связать воедино части мертвого тела так, что никакая сила не способна их оторвать друг от друга…
Как семья Лорданов, — подумал Бардас с улыбкой. — Некоторые из нас гнутся и растягиваются, другие сжимаются, но немного общей крови и кожи держат нас вместе. И когда мы сгибаемся и растягиваемся вместе, прежде чем сломаться, наша способность к разрушению достигает апогея. Я был спиной этой семьи многие годы. А теперь стал животом лука. В том месте, где сжатие превращается в расширение, где сохраненная сила преобразуется в насилие. И я сделал этот лук для своего брата Горгаса.
Он поднял левую ногу, перешагнул через ручку, зажав нижнюю часть лука правой ногой и согнув живот лука у себя под коленом, потянул как можно сильнее, сгибая лук, пока не смог надеть петлю тетивы на верхнюю зазубрину. Лук было удивительно сложно согнуть, Бардас чувствовал, как кость прилагает все усилия, чтобы разломиться, но это было невозможно: ее поддерживали сухожилия на спине. Они попали в одну ловушку, как члены семьи, враждующие друг с другом, но связанные нитями, которые не в состоянии разорвать. И когда уже начало казаться, что тетиву вообще невозможно надеть, Бардасу удалось уцепиться за покрытую сухожилием зарубку. Тетива приняла напряжение, и Бардас положил лук на руки, чтобы найти его центр тяжести. Вопреки его ожиданиям, лук был сделан идеально, обе половины абсолютно симметричны. Бардас положил пальцы на середину тетивы, толкнул левой рукой и потянул правой (снова сила сопротивления, рождающая насилие), напрягая сухожилия и кости в своей собственной руке, спине и плечах, аккуратно натягивая тетиву, пока большой палец не коснулся подбородка.
Он сделал перерыв, разминая измученные мышцы и размышляя. Получился стофунтовый лук с двадцатипятидюймовым прицелом. Прицеливаться из такого неудобно, мне такой не подойдет. Но Горгас всегда был самым крепким из нас. Он может прицелиться из стофунтового и не вспотеть. К тому же с самого детства он стреляет, не прицеливаясь.
Бардас достал стрелу из колчана, который висел возле двери, натянул тетиву, прицелился в дубовую доску шириной три дюйма на другой стороне комнаты и выстрелил. Стрела ударила высоко, ее древко раскололось, а наконечник прошел сквозь доску. Бардас был в ужасе. Несколько минут он стоял, не пошевельнувшись. Затем снял тетиву и положил лук на лавку.
