Эльфийский Камень Сна - Черри Кэролайн Дженис (читаем книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
— Мой муж, — раздался женский голос; — мой сын, — откликнулся другой. — Как они найдут нас? Куда мы отправляемся?
— В безопасное место! — резко ответила их мать. — Туда, где они сами хотели бы вас видеть.
— Позволь мне остаться, — промолвил Донал, держа за повод Илеру. — Я найду остальных.
— У тебя есть другие обязанности, — оборвала Бранвин. — У тебя все еще есть господин — отправляйся с нами.
— Вперед! — крикнул Граги, словно слившись с коричневым пони, на котором он восседал, поджав колени, и помахал косматыми руками. Воздух заколебался, мутный рассвет затянулся туманом, и ворота стали казаться прозрачными.
Перед ними лежал лес. Граги ехал впереди на своем пони, а за ним все остальные; Донал нехотя шел пешком, ведя Илеру рядом. Потом ухватил ее за гриву и взлетел к ней на спину. Он проехал вперед и снова вернулся назад, и с лица его исчезла печать горя, которая лежала на нем, пока он находился рядом с дарами Ши.
— Держитесь вместе! — услышали они его крик. — Подтягивайтесь, подтягивайтесь — госпожа распорядилась. Удача с нами, как всегда. Не упускайте друг друга из виду, окликайте друг друга, если кто задержится.
«Мы оставили Барка, — думала Мев. — И Ризи, и всех воинов. Я могла бы пойти к нему». Она сжала дар Ши на своей шее, гадая, удастся ли ей достичь границы, которой она никогда не видела. Но нет, подумала она, чувствуя в чем-то непоколебимую уверенность, как бы она ни была болезненна — путь стелился перед ними, и она должна была быть с Келли — и опасностей на этом пути было не меньше, чем поджидало воинов Барка. Их путь лежал здесь, и она не могла покинуть его.
Вскоре меж деревьями замелькали другие создания. Шли олени, двигаясь как призраки сквозь мглу и туман, пробегали лисицы и другое зверье — словно жизнь покидала Кер Велл. Мев оглянулась и посмотрела на растянувшуюся колонну — конец ее терялся в тумане — лошади, всадники, кое-кто из мужчин шел пешком, неся на закорках детей. Огромные быки и даже скот шел следом, без привязи, двигаясь с терпеливой осторожностью; рядом бежала отара овец совсем не по-овечьи сосредоточенно. Тут была и старая пятнистая гончая, уже почти совсем слепая; жеребята следовали за кобылами. Из тумана вынырнул Донал, следивший за движением — перед ним на лошади сидел какой-то ребенок. Дар Ши горел. Мев держала его в руке и ощущала, что Келли рядом. Она снова взглянула на лес — путь становился все темнее. Деревья уходили вверх, и туман все густел; но они все время видели мать с Мурной и коричневого пони Граги, помахивающего хвостом. Мев завернулась в плащ, почувствовав холод, и мысленно поблагодарила мать за то, что та позаботилась о теплой одежде.
«Папа», — думала Мев. Она ощущала его присутствие все больше и уже не с надеждой, но с уверенностью. Она снова оглянулась и увидела Леннона. Арфист ехал рядом с Доналом, а за ним шли олениха с ланкой. На пони ехала Шамара, жена Роана, держа на руках чьего-то младенца, а дочка ее восседала за ней. Кухарка, как всегда в переднике, шла пешком с двумя посудомойками в окружении целой армии пажей. Они то проступали из тумана, то вновь исчезали в нем — они были здесь и не здесь — и так целый Кер Велл. Она в испуге взглянула вперед и с облегчением увидела свою мать — кобыла ее продолжала идти бесшумными шагами так же покорно, как все остальные. Граги сидел задом наперед на своем пони и смотрел на всех темными серьезными глазами.
Роща понесла потери. Облетело много листьев, и темные твари подползли совсем близко, но все же в ней сохранялись силы: был жив еще Кеннент, хоть листья его и поблекли, как и Митиль, и другие. Арафель пешком вернулась в нее от Аргиада, где осталась ждать ее Финела. Она взяла то, что ей было надо — доспехи и свое оружие. Она огляделась и прикоснулась к листьям Митиль, плетя вокруг той свою защиту — неторопливый заговор особого рода — она вкладывала в него всю свою силу, ибо она уходила, чтобы больше не возвращаться сюда: она нашептывала ей имена, передавая все, что в них хранилось; она заставила петь камни, звонко перекликавшиеся на ветру. Она дарила свою силу, вливавшуюся в землю, в воздух, одухотворявшую все, хоть и ненадолго, ибо вскоре всему суждено здесь было померкнуть. Снова расцвели цветы. На Кенненте набухли почки и проклюнулись цветы, Митиль выбросила вверх новые побеги, Кетик зазеленел, и воздух стал свеж и сладок. Роща приняла свой прежний облик. Она смотрела на нее с разрывающимся сердцем, потом повернулась и пошла прочь. Еще последний взгляд — ее народ всегда совершал ошибки — так эльфы поддавались сладким голосам, нашептывавшим, как было раньше и как должно тому быть. Но ей было пора идти.
Она повернулась к Аргиаду, к теням, которые сдерживала Финела.
— Исчезните, — промолвила она, обладая властью в этом месте; и голос ее был так тих, что ветер мог бы заглушить его, и так непререкаем, что раздавался и среди раскатов грома. Свет сиял вокруг нее — лунно-холодный, с отблесками солнца, он отражался в водах Аргиада, и искры сыпались от эльфийских доспехов и оружия.
Далъет подходил, собрав своих союзников. Они шли от Дун Гола, потоками летя на лошадях, как ночной кошмар. Но было там и нечто худшее, чем Далъет, то был голос, который направлял их всех: именно его-то она и искала, чтобы собрать все его внимание к себе, пока он не прекратит звучать.
Она вскочила на спину Финелы. Эльфийская кобылица вздрогнула и вскинула голову.
И шепот долетел до нее, как он долетел до дроу, тихо наступавшего сквозь призрачные деревья. Он воспевал радость битвы и безумие, искушая славой и самопожертвованием — но это тоже был всего лишь соблазн, как соблазняла ее роща вернуться, затаиться в безопасности, заснуть в ожидании конца.
Так они ошиблись однажды, обратившись к драконам в своих войнах, древних и незабвенных; но этот был древнее всех, и голос его обладал магией.
Этого им так и не удалось приручить. Он сам развратил их. «Ступай за мной, — говорил он, — выводи людей, не бойся ничего. Не забывай о своей гордости. Бери то, что по праву твое. Я — власть сильнейшая из всех в моем роде; слушай меня. Слушай».
— Ну уж не я, старый червяк, — ответила она. — Иди найди меня, если сможешь… если сможешь нарушить мои обеты.
И снова перед ними был черный всадник, возникший в тот самый день у Лоуберна — в тот день, который и не был похож на день, когда солнце было плотно укутано в тучу. Они собрали всех, кого смогли, и шли теперь на юг без остановок, ибо Брадхит наступал им на пятки; всадники Дава поджигали хутора, и со всех холмов поднимались столбы дыма.
Но этот всадник не был человеком Дава, он вовсе не был человеком: Барк знал, кто он такой, и, несомненно, Ризи тоже знал. Что до Оуэна и Маддока — они остались лежать у Лоубернского брода, с ними пал Блин и немало других под дождем стрел Брадхита. Так что неудивительно, что этот всадник ехал с ними, сопровождал их, то сзади, то опережая.
«Госпожа предвидела это», — думал Барк — эта мысль приходила ему не впервые; и от этого ему становилось еще страшнее, ибо она могла предвидеть и будущую судьбу Кер Велла — Донкад, предавая все мечу и пожарам, продвигался вверх по долине.
Ризи не говорил ни слова. Губы его были плотно сжаты: он не проклинал противника, взгляд его не таил угрозы, он был лишь черен и зловещ. От безумия он перешел к черной ярости и ни разу не открыл рта, после того как рядом с ним был убит Оуэн.
Но теперь всадник проехал рядом с ними — черная тень, темнее, чем знамена южан.
— Ты! — вскричал Барк, не в силах более выносить его присутствия и не заботясь о том, что его сочтут сумасшедшим. — Сгинь! Мы больше никого не отдадим тебе!
Он не мог различить лица, зато видел, как смотрят другие — осунувшиеся южане вытаскивали мечи, а потом в недоумении опускали их снова в ножны. Лишь Ризи с обнаженным клинком поскакал в сторону и резко остановился затем, ибо в тени деревьев у дороги стояли другие всадники в ожидании его. Лицо его побелело, и меч задрожал в руке.
