Альвийский лес (СИ) - Пасценди Доминик Григорьевич (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений txt) 📗
Харран был под опекой Асарау, который не доверил его никому из лекарей гаррани, владевших опохве. Правда, ему пришлось-таки призвать всех троих, когда друг Доранта только попал ему в руки: раны были тяжелы, и Асарау побоялся, что один не справится. Но после того, как троица гаррани с напряженными лицами составили и срастили рассеченную топором бедренную кость и заставили закрыться несколько рубленых и резаных ран, а сам молодой человек порозовел и задышал нормально (не приходя, однако, в сознание), Асарау спровадил соплеменников и уселся рядом с носилками, на которых лежал Харран, внимательно за тем наблюдая.
Дорант успокоился за жизнь и здоровье друга.
У противника потери убитыми и тяжело раненными составили больше половины. Из остальных четверть были ранены легко, а прочие остались невредимыми в основном потому, что сдались в плен или попытались разбежаться. Ну, убежали они недалеко: конные гаррани переловили почти всех. Кстати, у гаррани было меньше всего потерь, в основном среди тех, кто был в пехоте. Они были хорошо обучены, в отличие от дворян и их боевых слуг, и к тому же имели опыт сражений, либо в войнах с соседями, либо в составе войск Марки, либо при сопровождении конвоев.
Внезапно появился альв, весь в крови, со связкой ушей через всю грудь. Он щебетом и жестами позвал Доранта. Оказалось, что одна из его женщин погибла в сражении. Как понял Дорант из объяснений альва и какого-то случайно уцелевшего возчика, на их телегу вылетела часть тяжелой кавалерии, не выбитая полностью ни огнестрелом пехоты, ни пушками. Что было дальше, понять было трудно, однако валяющиеся между телегами и ещё не убранные тела шести латников и их коней говорили сами за себя. Уши у всадников были отрезаны. Судя по количеству ушей на низке у альва, тот, видимо, озверел и не ограничился только напавшими на их телегу.
Как выяснилось, Дорант понадобился альву для почетных похорон павшей женщины. К своему изумлению, он понял, что альв рассматривает его как верховного вождя, которому полагается сказать над погибшей какие-то слова. Ещё бы понять, что именно прилично говорить — не стать бы кровным врагом этого бешеного полузверя!
Звать Асарау, занятого раненым Харраном, нечего было и думать. Дорант напряг память, привлёк всё, что успел понять из обычаев альвов и постарался произнести речь краткую, но торжественную. На имперском, разумеется, надеясь, что альв не будет в обиде. В результате неожиданно оказалось, что речь подействовала на собравшихся солдат и возчиков: они подняли погибшую на плечи и, с альвом во главе и провожаемые обеими оставшимися в живых самками, отнесли её куда-то.
Дорант пожал плечами и вернулся к Императору. Потом ему доложили, что альву разместили под каким-то толстым деревом, оставшиеся альвы что-то над ней пощебетали негромко, и вдруг тело погибшей расплылось и растворилось, быстро впитавшись в землю.
К Сайтелеру вышли на закате следующего дня, который пришлось почти весь провести на месте битвы, хороня убитых, обихаживая раненых и собирая трофеи. Там оставили большую часть обоза и всех, кто не мог сражаться; с остальными скорым маршем двинулись к крепости, благо до неё оказалось не больше четырех часов быстрой ходьбы.
Дорант не бывал в Сайтелере, но много был о нём наслышан. И всё же поразился тому, какое сильное впечатление производил древний храм, вздымавшийся нечеловеческой глыбой из-за кирпичных бастионов свежей кладки. От густого леса, на опушке которого остановились остатки лоялистов, отделяла крепость широкая, в пушечный перестрел, расчищенная полоса. В этих местах поддерживать такую полосу было делом непростым и трудоёмким: тамошние кусты да деревья вылезали из земли, будто спорили друг с другом на скорость, и росли не по дням а по часам.
За крепостью виднелась широкая водная гладь озера, входившего в местную систему водных путей. Для контроля этой системы тут, собственно, крепость и поставили, когда разбили аламоков, до того мешавших движению по рекам и озеру.
Гигантский храм сверкал на закатном солнце сужающимися кверху каменными стенами сложной формы, сделанными из странных длинных балок, шестигранных в поперечнике, толщиной в обычное строительное бревно и длиной в три человеческих роста. Концы их были неровными и выступали то сильнее, то меньше за край стены.
— Из чего это сделано? — Спросил Император, разглядывая храм в подзорную трубу.
— Говорят, из окаменевших брёвен, ваше величество, — ответил Дорант.
Гильдмайстер возразил:
— Это не дерево и никогда не было деревом. Я видел стены близко, вплотную. Они как будто кристаллы, и на изломе гладкие.
— Кристаллы и есть, — гнусаво проговорил вдруг Красный Зарьял, толком не отмывший от крови разбитую физиономию. Уж от него никто не ожидал, что он встрянет в разговор. — У нас на острове такое место есть, где скалы из таких же шестигранных столбов сложены. По краю иногда море их отламывает от скалы, получается как будто бревно из камня. Я в детстве думал: собрать бы их да хижину себе построить, века бы стояла, — да как из прибоя достанешь… Тяжеленные, и не ухватить никак. А здешние, видно, приловчились где-то добывать да стены из них складывать.
— Пленные говорят, внутри храма огромный зал без крыши, где раньше молились дикарским богам. А вокруг помещения на три-пять ярусов, соединенные лестницами. Там была сокровищница и жили жрецы. А сейчас внизу казармы да арсенал, а наверху офицеры живут. — Пояснил кто-то из присутствовавших дворян.
Над стенами крепости, между тем, заструились дымки от фитилей. Никто, похоже, не собирался радостно встречать законного Императора открытыми воротами.
Днём лезть на штурм — положить половину оставшихся, а то и больше. Смотря сколько там, в крепости, засело народу и кто ими командует. От пленных Дорант знал, что в крепости больше двадцати пушек, и на бастионах они расставлены с умом.
Да и выдохлись все, нужен отдых.
Дорант отдал команды. Конные гаррани поскакали окружать крепость, чтобы пресечь возможные вылазки. Их было явно недостаточно для плотного окружения, но и противник в крепости, по мысли Доранта, не мог быть многочисленным: как говорили пленные, не больше полутора-двух сотен; большинство увёл дука Таресс, и лежало оно сейчас в неглубоких братских могилах да на окровавленных тряпках под открытым небом, если повезло и ранение было лёгким. Или, кто попал в плен здоровым, припаханные на чёрную работу, копали-носили-забивали, зарабатывая право присоединиться к войску Императора.
Часть таких здоровых — принялись сейчас оборудовать обычный ночной лагерь, радуя императорских воинов тем, что не им этим заниматься.
В отличие от всех предыдущих ночей похода, Доранту пришлось озаботиться серьёзной охраной для лагеря и устройством вокруг окружённой крепости пикетов с кострами, чтобы не возникло у осаждённых соблазна выбраться и вырезать кого удастся. Тут надежда была на гаррани и людей Зарьяла, ибо реальный боевой опыт был у них, а не у городской стражи, дворянского ополчения да боевых слуг.
Стремительно, как всегда в Марке, стемнело. Императору устроили шатёр, и он удалился отдыхать. Парень еле на ногах стоял после вчерашнего боя и сегодняшнего марша — не так от физической усталости, как от обилия впечатлений. Следом тихо удалился гильдмайстер — у него шатёр как бы не роскошнее императорского. Дорант, Кинтан, Красный Зарьял, Венеу и несколько дворян, всегда отиравшихся возле командования, сидели вокруг костра, ужинали чем боги благословили и неторопливо переговаривались. У Доранта от усталости даже мысли в голове перестали ворочаться; мозг его лениво и медленно жевал одну и ту же фразу: "Если до утра ничего не придумаем, придётся штурмовать".
На бастионах зажгли многочисленные факелы, тусклым шевелящимся светом выхватывающие из тьмы стены на половину высоты.
Тут к костру внезапно и бесшумно вышел альв и без единого слова стащил печёную патану. Уселся, отвернувшись, и сгрыз, после чего потянулся за следующей.
