Вершители Эпох (СИ) - Евдокимов Георгий (хорошие книги бесплатные полностью txt) 📗
— Подожди ещё немного…
И ответ приходит сам, тот, что все эти годы был в глубине её сердца, но которого она не замечала. Ответ, выскобленный в небе вершиной башен Арденны, написанный в белых зрачках Вершителей Эпох, выложенный солнечными лучами на улыбке, нарисованный переплетениями красных молний на Стене. Ответ, который она так старательно прятала в недрах своей не-человечности, в обмане предназначений и в песках старой, как мироздание, памяти.
— Я только хочу, чтобы ты был рядом.
***
Корабль мягко резал волны, так что качка, тем более сейчас, в хорошую погоду, почти не ощущалась. Но Энью всё равно время от времени переваливался через деревянный борт, и его рвало, так что стеклянные глаза слезились ещё больше, а потом и вовсе перестали от недостатка влаги. Сначала на него не обращали внимания, но потом, когда он один раз не успел дойти до борта, кто-то из охотников отлил ему немного лимонной воды. Эти охотники всегда таскали её с собой в море, если кто-то болел. Солнце раздражающе било в иссушенные глаза и по-летнему жарило непривыкшую кожу, красным дождём бело-оранжевых отблесков падая в воду. Днём он совсем забыл накинуть что-то на лицо, и теперь, к вечеру, оно ужасно обгорело — завтра, наверное, будет болеть. Но ему плевать.
Он записался в охотники ещё год назад, просто однажды придя и зарегистрировавшись. Просто так, даже сам не понял, почему, его будто привели за руку и за него поставили печать, за него прошли тесты, за него начали браться за задания. Убить, найти, преследовать, зачистить, отомстить, сражаться, тренировать, спасти… Он замешал себя в бесконечный круговорот одинаковых действий, и пока его звали, расхваливая как «лучшего мага периферии», он послушно шёл. Энью уже год ни разу не брился и не стригся, так что отросла колючая щетина, которую ему небрежно обкорнали, когда он работал в охране одного из дворян. Волосы он стягивал на голове пучком, но кудри всё равно свалялись и стали просто бежевой массой непонятной формы. Одежду он тоже почти не менял, только иногда прикупая новое снаряжение, не мылся, — только если заставляли, — почти не ел. За пару лет фигура не обвисла, но рельеф ушёл, а вместе с ним и сила, так что для боя теперь приходилось прилагать всё больше усилий. А ещё ему снились сны. Страшные своей повторяющейся обыкновенностью, страшные шорохом воспоминаний в перемешавшимся безумием разуме. Каждую ночь в его комнату заходила Эннелим, ложилась рядом, обнимая за шею холодной рукой, и кожа и глаза её были такими же белыми, как платье. Энью просыпался со слезами, и из-за этого глаза нездорово покраснели, полопавшись пульсацией расходящейся от радужки сети сосудов.
Они плыли на Тральмар. Одобренная государством экспедиция, собранная из всех мастей археологов, историков, алхимиков, одним словом, исследователей, и двадцати нанятых для охраны охотников. Само это название что-то пробуждало внутри него, но что, он понять не мог, так что отказаться от миссии — тоже. Всё, что он слышал по пути, — так это бесконечную болтовню, рассказы, слухи и профессиональные термины, вроде «эрозии» или «грунта». Последние дни Энью вообще провел на койках, избегая солнечных лучей, вдыхая солёную затхлость моря и такой же солёно-приторный пот. Раньше ему мешал воротник у новой рубашки, но он его отрезал, так что теперь спалось гораздо удобнее. Впрочем, спать ему почти не давали — эти двое сидели на соседних гамаках, только снизу. Одного он видел, а второй был как раз слева, а Энью на разу не ложился головой к палубе — то ли привычка, то ли глупый ритуал. Он только слышал его голос — кряхтящий, иногда поскрипывающий и проглатывающий звонкие согласные.
— Реально? — недоверчиво переспросил парень. Курчавый, не старше шестнадцати, чем-то смахивающий на него самого, может, причёской. — Да не-ет!
— Да ты чё, слово даю! — щёлкнул пальцами первый. — Засылали ещё в позапрошлом году. Сорок человек, не сотня, конечно, как щас, но всё равно!
— И что с ними?
— Кто в больнице, кто в тюрьме, да, большинство в тюрьме или «того», — он многозначительно показал пальцем в потолок. — Ну, ты понимаешь, избавляются.
— Зачем избавляться-то?
— В этом и загадка! — раскинул руки первый. — Значит, узнали то, что узнать не положено.
— Тьфу, бред какой, — Энью не открывал глаза, но по звуку понял, что парень облокотился на стену. — И что за хрен тебе рассказал это?
— Это все-е слышали! — он, кряхтя, громко почесал щетину на подбородке. — Я был тогда на главной улице, в столице. Года два назад, как раз после той битвы, знаешь о ней?
— Допустим.
— Какой-то безумный вышел на улицу и рассказывал. В тряпках такой, с бородой — оборванец. Что-то про «Ним» и судьбу, чёрт его знает. Никто особо не слушал.
— Во-от как.
— Тогда первую экспедицию и отправили, после того, как моряки якобы видели стену из света, — объяснил он. — И, говорят, что и трёх дней там никто не продержался. И половина погибла. И природа там другая, как будто не отсюда.
— Может, поприличнее соврёшь, не? Вот после таких слов у нас это… А, точно, «падает моральный дух», как говорит капитан.
— …А ещё, — он не заметил насмешки, но по тону было слышно, что и сам он верит не слишком, — Говорят, один из группы сбился с пути в буре, и видел очертания огромной башни, а потом какую-то фигуру, человеческую, вроде, и сам не понимает, как вернулся обратно, будто вывело что-то. Потому что на вытянутую руку ничего не разглядеть было. И мы теперь туда плывём…
— Ну стоит там что-то, — поднял глаза к небу парень. — Ну кто что не строил, а? Конечно, бывает, что остаются руины, или даже целые постройки со старых времён. Сами же сто раз видели.
— Так-то оно так… А про битву саму знаешь? — сменил тему первый. — Та самая, в Давиире.
— Начало-о-ось…
— Я сам сражался тогда, — он гордо похлопал себя по груди, потом показал руками, как сходились две армии. — Вот это битва! Казалось, вместо людей друг на друга идут две разноцветные тучи, и сотни флагов. Страшно!
— Этот шрам тоже оттуда? — поинтересовался парень.
— Нет, этот старый, — отмахнулся первый. — А вот этот — оттуда. Резанул по боку, тварь, я не заметил. Повезло, что оттащили.
— Ну?
— А когда вошли в город, — он рассказывал с энтузиазмом, и от этого Энью уже начинало подбешивать, будто с каждым словом они открывали какую-то дверь, которую открывать не следует. — Чёрт, такое даже из головы не выкинуть. Там как будто ураган прошёлся, и столько людей…
— Много убитых? — безразлично поинтересовался парень. — Ну, так ты привык, нет?
— Не к такому, наверное, — замялся тот. — Тут другое. Город дотла сгорел. И жителей не вывели всех, там, говорят, посреди бела дня всё началось. И сгорело… Люди, здания, войска, — всё вместе, а перед крепостью… Человек двести наверное, если не больше, а наверху, как будто жертвоприношение какое-то, девушка и…
— Ещё одно слово, — Энью мгновенно оказался у него, спрыгнув с койки и вытаскивая нож. Лезвие приставилось к горлу, и тот вскрикнул, поднимал руки.
— Какого хрена?! — взвился парень, вытаскивая меч, но Энью приставил палец к губам и немного прорезал кожу у шеи, наблюдая, как потекла по железу кровь. Его сразу чуть не вывернуло прямо на месте, наверное, от запаха.
— Заткнись… Не провоцируй, — Энью хрустнул шеей. Мышцы были на пределе, руки предательски дрожали, желая всадить хоть куда-нибудь этот чёртов нож
— Эй… — попробовал защититься тот, пробуя отодвинуться в сторону — не вышло.
— Ещё одно слово, ещё одно упоминание, ещё один грёбаный звук, — он со всей силы всадил нож в деревянную балку, на которую крепились гамаки, и та с треском сломалась пополам. — И вы покойники. Оба.
Энью хлопнул дверью, но как только вышел наружу, его снова вырвало. Колени подкосились, и он упал, подставив под себя руки. Всё тряслось, будто в параличе, и это тошнотворное чувство в пальцах — в пальцах, которые больше не могут принять магию. Жалкая мелкая сошка, скрючившаяся на палубе от собственной беспомощности. Энью с бешенством начал тереть пальцы об пол, как будто пытаясь убрать невидимый барьер, куском железа засевший в ногтях, но только засадил занозу под мизинец, и перевалился на спину, вытаскивая кусок дерева. Было больно, очень, но он не этой боли хотел, а другой, той, что синими венами взбирается по рукам, напитывая силой каждую клетку. Кровь хлестнула из раны, попадая на рукав. Запахло гнилью, что-то несильно дёрнулось в руке хлюпающей, клейкой чернотой, замерло, улыбаясь оскалившейся пастью, и Энью упал в обморок.
