Мир Гаора (СИ) - Зубачева Татьяна Николаевна (книги полностью .TXT) 📗
- Во-оздух!... пошёл вниз, воздух!... Мать вашу, вниз...! Все, амбец нам... Врёшь, не возьмёшь, нет... я ж тебя, гада... нет, не дам раненых добивать, нет, гады... огонь!... делай его... вперёд!... пошёл!... только не плен, ребята, только не плен, нет... не могу... нет... уносим майора, нет, его нельзя бросать, нет... нет... не-ет!!... не слышу я ни хрена, контузило, сам командуй... нет... пошёл... куда ж он их... уходите, прикрою!... что, взяли?! ...я ж вас, гадов, сделаю... нате, жрите, давитесь, не пущу... хрена тебе в этом... я ж тебя твоим же дерьмом накормлю... накласть мне на трибунал, мы смертники, нам всё по хрену... наза-ад, танки... мать вашу, танки...
Старший, уже не пытаясь закрыть ему рот, только ловил мечущиеся, молотящие воздух руки, удерживая бьющееся на койке тело.
Снова открылась дверь надзирательской, тяжёлые шаги.
- Вниз, - шёпотом рявкнул Старший.
Аюшка, испуганно пискнув, присела на корточки и нырнула под соседнюю койку.
Надзиратель остановился у решётки. Рыжий как раз замолчал и только часто со всхлипами дышал. Старший присел, молясь кому только можно, чтобы надзиратель убрался. Давно и бесповоротно разбуженная спальня напряжённо молчала. Такая же, уже совсем не сонная тишина стояла и в женской спальне.
- Старший, - позвал надзиратель.
Старший шёпотом выругался и пошёл к решётке. Может, и обойдётся. Раз света не зажгли и решётку не отодвинули, значит, не зайдёт. Ну, мать-владычица земная, пронеси и сохрани.
- Да, господин надзиратель.
- Держи, - надзиратель протянул ему сквозь решётку маленькую белую коробочку.
Старший растерянно взял её.
- Дашь ему, чтоб спал, - надзиратель движением подбородка указал в глубь спальни. - Сначала две, если не поможет, ещё две, - и, глядя в сторону, нехотя добавил, - я, бывает, за ночь по десятку съедаю.
Надзиратель повернулся и ушёл, оставив Старшего у решётки. Хлопнула дверь надзирательской. В тишине слышалось только тяжёлое дыхание Рыжего.
Старший осторожно повертел коробочку. В общем-то, он знал буквы и мог разбирать надписи на коробках и контейнерах, но здесь что-то не получалось. Он открыл её. Внутри лежало четыре маленьких розовых кругляша. Бабам всем таблетки дают, чтоб не рожали, а эти значит, чтобы спал. Пока Рыжий тихо лежит, а если опять начнёт кричать? И остальным-то в сам-деле спать тоже надо. Рыжий не виноват, конечно, но...
- Что это?
Старший вздрогнул и удивленно посмотрел на незаметно подошедшего к нему Ворона.
- Вот, надзиратель дал, чтоб Рыжего напоить.
- Я слышал, - кивнул Ворон, забирая у него коробочку. - Пошли в уборную, почитаем.
Ну да - сразу сообразил Старший - от решётки их из надзирательской и подслушать могут, а если здесь они какую пакость найдут, то лучше, чтоб об этом не знали.
По дороге в уборную они вытащили из-под койки Аюшку.
- Напои его, пока он тихо лежит, - распорядился Ворон.
- Ага, - вздохнула Аюшка, послушно прижимая кружку к губам Рыжего, - попей Рыженький, ты попей, охолонь, а то сердце зайдётся.
Он пил, явно не просыпаясь.
В уборной Ворон тщательно изучил все надписи на коробочке. Хмыкнул.
- По десятку за ночь, - передразнил он надзирателя, - то-то он когда с утра, то как мешком пришибленный.
- А чо, - насторожился Старший, - вредные они? Он сказал, чтоб спать.
Ворон вздохнул.
- Да нет, это снотворное. Но... После голодовки Рыжий, боюсь, сильные они для него. Как бы он совсем не заснул.
- Навовсе? - испугался Старший. - Ну нет, давай их вон в унитаз спустим, а ему скажем, что дали.
- А он сейчас опять кричать начнёт, - возразил Ворон. - Нет, давай так. Полтаблетки ему дадим, а остальные ты у себя в тумбочке держи. Раз надзиратель дал, то, - Ворон усмехнулся, - и придраться не к чему. Или ещё лучше Матухе отдай утром.
И как накликал. В уборную решительно вошла Матуха.
- Чем это вы его поить вздумали? Спятил ты, Старший? Что тебе всякая сволочь скажет, ты уж вроде Тукмана сполнить готов?
Ворон повторил свои объяснения и спросил.
- А у тебя травы никакой для этого нет?
- Сон-травы? - Матуха покачала головой, - ох ты, а ведь и нет, николи нужды в этом не было. Может, и впрямь... Говоришь, с половинки ничего не будет ему? Ну...
В уборную всунулась Аюшка.
- Ой, он молча бьётся, его Полоша с Волохом держат.
Старший выругался и бросился в спальню. Матуха и Ворон за ним.
Молча, это, конечно, не было. Рыжий продолжал ругаться и командовать, но то ли ослаб, то ли ещё что, и крика такого не было. Полоша и Волох сосредоточенно удерживали его, стараясь не дать ему упасть с койки или удариться о стояки. Ворон сокрушённо покачал головой.
- Придётся дать, а то и ему тяжело, и остальным не до сна. Давай будить, а то захлебнётся.
- Рыжий, - Матуха осторожно похлопала его по щеке, - очнись, Рыжий.
Он вздохнул и застонал.
- Рыжий, - повторила Матуха.
- А? - наконец выдохнул он. - Кто? Где я?
- Всё там же, - серьёзно, даже сердито сказал Ворон. - Проснулся?
- Ворон?
- Да, держи.
- Что это? - он растерянно ощупывал положенную ему на ладонь таблетку.
- Снотворное, - Ворон всё-таки решил дать ему целую таблетку, но одну. - Воюешь слишком громко. Глотай и запей.
Подчиняясь командам, он засунул в рот таблетку, запил из поданной кружки и тяжело не опустился, а рухнул на подушку.
Они постояли над ним. Частое неровное дыхание постепенно сменилось более спокойным и ровным. Он вздохнул и вытянулся, обмякая.
- Заснул, - кивнул Ворон и строго посмотрел на Аюшку, - а ты посиди с ним. Если станет совсем редко дышать, разбудишь меня.
- Ага, - кивнула та.
- Всё, - Матуха зевнула, пришлёпнув рот ладонью, - всем спать.
И в спальнях, наконец, наступила тишина.
Впервые в жизни команда "подъём" не разбудила Гаора. Он не услышал ни крика надзирателя, ни утренней суматохи и суеты. Он спал без снов, ничего не ощущая и не помня, только полное спокойствие.
Утром многие первым делом бросились к нему посмотреть: жив ли, но вошла Матуха и погнала всех.
- Нечего тут, только парень успокоился. Старший, сколько ему на поправку дали?
- Три дня, - озабоченно ответил Старший, - успеем?
- Успеем, - ответил за Матуху Ворон. - Первая ночь самая тяжёлая, дальше легче будет.
После вчерашнего Ворону верили, и утро пошло по заведённому порядку. Хотя многие стояли в строю отчаянно зевая, со слипающимися глазами, но рта о том, что, дескать, Рыжий никому спать не дал, никто не открыл. Понятно же, чего там.
Когда все ушли и наступила тишина, Маманя с Матухой решили разбудить Рыжего и напоить чем-то сытным. Как выводить человека из голодовки, они сами и без Ворона знали: голодом наказывали часто, у иных хозяев на хлебе и воде неделями держали, да ещё работать велели. А здесь-то... Парень крепкий, вчера, конечно, плох был, а разлёживаться ему особо давать и нечего: три дня всего. Надо успеть его на ноги поставить и расходить.
- Рыжий, - Матуха, как и ночью, похлопала его по щеке. - Проснись, Рыжий.
Глухо, как из-за стены, Гаор услышал, что его зовут.
- Аа? - откликнулся он протяжным вздохом. - Чего?
Два женских голоса засмеялись над ним.
- Просыпайся, Рыжий, поешь малость.
- Давай-ка, подсажу тебя.
Мышцы слабо отзывались на его усилия, но беспорядочных судорог уже не было. Он сел, ему сунули в руку приятно тёплую кружку, помогли донести её до рта.
- Пей.
Он послушно глотнул. Густая непонятного вкуса, но ему сейчас не этого, горячая, но не обжигающая жидкость заполнила рот и горячим, согревающим грудь, комком прокатилась по пищеводу. Он пил, переводя дыхание после каждого глотка. Жаль, глотков оказалось маловато.
