Откровение - Никитин Юрий Александрович (прочитать книгу txt) 📗

– Бесчеловечно?.. Но Томаса избрали королем, и он уже начинает догадываться, что король вынужден поступать не так… как простой бесхитростный рыцарь. Да, согрешивших была горстка! Но те, не грешившие, виновны в том, что не остановили ту горстку. Милая княжна, любой человек, ежели не препятствует преступлению, становится сообщником! Дело даже не в этике, а в простой выживаемости. Общество равнодушных скотов, пусть и безгрешных, обречено на вымирание. Я лишь ускорил… Ради прихода новых.

Ярослава тяжело вздохнула. Томас спросил с обидой:

– А мы?

– Вы их начало. Я не ошибся, потопив старый народ, которому должен был творить чудеса, руководить каждым шагом, очищать для них землю от чудовищ, растить хлеб на голой земле, разрешать их мелочные споры, утирать носы, успевать выхватывать камешки из-под ног… А вы, нынешние, во мне почти не нуждаетесь. Да что там «почти»! Совсем обходитесь.

Томас замер:

– И ты… Господь наш… не осерчал?

– За что? – удивился Огонь. – За что, что дети наконец-то не нуждаются, чтобы им вытирали носы? Да это счастье для родителей. У вас хватает силы и гордости решать все самим. А преступления тоже останавливаете сами.

Томас недоверчиво хмыкнул. В огненном шаре вспыхнули багровые искорки гнева.

– А то, что вломились сюда силой, в поисках справедливости, не говорит о вас? Кто из прежних осмелился бы спорить? Только возносили молитвы, просили милости, просили урожая… это-то даже не вспахав!.. просили рыбу с небес, просили, просили, просили! Мой путь был… не скажу, что неверен, но… Когда я создал первых людей, это было… озарение, что приходит лишь однажды в бесконечность… а чаще не приходит вовсе. Это было мое лучшее творение, и я понимал, что уже никогда не повторю этого шедевра… Потому трясся над ним, создал для него сад Эдема, оберегал от всего. Да, Сатана вывел из райского сада, заставил трудиться в поте лица своего, заставил освоить землепашество, скотоводство, строительство… Да что я перечисляю! Вся цивилизация – его рук дело, не спорю. Я надолго потерял контроль, ибо его желания были намного проще, понятнее и усваивались с охотой. Я жевал вяло о всеобщей любви, о духовности, а он учил, как ковать мечи, как захватить добро соседа, а его обратить в рабство, заодно взять в наложницы его жен и дочерей…

Томас горячо дышал, в глазах стояли слезы сочувствия:

– Господи…

– Наконец он вторгся и в ту область, которой раньше пренебрегал. Стал строить церкви. Насадил ереси, перехватил христианство…

Томас вскрикнул в ужасе:

– Господи, разве это не от тебя?

– От меня, – ласково прозвучало из Огня, – но только отчасти… Я сумел покончить с рабством, ибо принявший веру Христа не может себе подобного держать в неволе, а он объявил о всеобщем рабстве перед моим лицом…

Томас пробормотал:

– Но если рабство… от твоего имени…

– У меня не может быть рабов, – прервал Голос мягко, – и если человек думает, что он мой раб, то он раб Его. И сила Его умножается стократно!.. И когда Сатана захватил власть на всем белом свете, когда все церкви перешли в Его руки, когда все монастыри, храмы, епископы, папы, архимандриты, митрополиты – все от Него, я долго пребывал в растерянности и тоске…

По ту сторону двери послышались тяжелые шаги, хлопанье крыльев. Затем – глухой удар, вскрик, протяжный стон. Звякнуло, донесся сиплый клекот. Дверь с грохотом распахнулась. Через порог быстро шагнул Олег. Дыхание было хриплым, грудь тяжело вздымалась, зеленые глаза блестели. Когда разжал кулак, с ладони ссыпались окровавленные перья. Томас успел заметить сбитые в кровь костяшки пальцев.

– Пытались задержать, – буркнул Олег. – Должны бы видеть по моему пречестному лицу, что здесь как раз мое место. А где же…

Зеленые глаза недоверчиво впились в сверкающий шар. Свет шел чистый, ясный. И слишком похожий на свет Рода, Ярилы, Даждь-бога, Хорса и прочих солнечных богов скифов, сколотов, славян.

Он ткнул пальцем в сторону солнечного шара:

– Это… оно и есть?

– Сэр калика, – воскликнул Томас свистящим шепотом, – как ты можешь! Это не «оно», а сам Господь… наверное.

В зеленых глазах волхва отражались блики, но не белые, а золотистые. Лицо каменное, похоже, калика не мог сообразить, как себя вести, но наконец с самым безучастным видом подул на окровавленные костяшки:

– Прямо перед дверьми наткнулся… Архангелом назвался, Варахиилом. Я по всей стене как медузу, прежде чем эта ворона за меч… Будто не помню, что архангелов всего семеро!

Из Огня глухо прозвучало:

– Ну… Вообще-то зря… Он в самом деле архангел. И меня не предавал.

Томас ахнул, закусил губу, сейчас грянет божий гнев, а Олег бросил с вызовом:

– Разве их не семеро?

В голосе Всевышнего словно бы проскользнула неловкость:

– Семеро… Но… гм… наслоение мыслей, противоречия… Их семеро… но правы и те, кто насчитывает восьмерых.

К удивлению Томаса, который при умных разговорах сразу ощутил себя так, будто при нем начали скрести ножом сковороду, калика кивнул:

– Ну, это и черепахе ясно.

Томас сжался, ожидал вспышки гнева, но, видать, сюзерен в самом деле настолько высок, что не замечает дерзостей… или же замечает, но относится к ним, как мудрый дед к репликам глупого правнука.

– Им не удалось сломить вас блеском, мощью, величием. И когда ворвались, вы били только тех, кто на самом деле враг… Не знаю, как ощутили. Врожденная ли неприязнь, выработанное ли чувство справедливости… не знаю. Но сделали то, чего не ожидали заговорщики… и на что я надеялся… скорее смутно, чем осознанно.

Олег буркнул:

– Мы били всех, кто попадался. Как скажешь, Томас? Вон даже Варахиила зазря…

Из Огня донеслось:

– Ну, лес рубят, щепки летят… Если я ради горстки виновных перетопил человечество… К тому же, как мне теперь кажется, Варахиил не так уж и безупречен… был. И престолам зря досталось… как и власти. Но это и понятно, всяк видит в престоле врага, а во власти – противника. Ладно, у вас принято сперва угостить гостя, а разговоры потом.

Огромный зал осветился радостным оранжевым светом. Возник накрытый белой скатертью стол, уже уставленный глубокими тарелками, а в середке смотрела в потолок задранными культяпками огромная птица. Вокруг нее лежали поменьше, лебеди. Калика, продолжая облизывать разбитые пальцы, шагнул к столу первым. Томас взял Яру за руку, пальцы вздрагивали, она смотрела по сторонам большими, как у пугливой лани, глазами. Но пошла послушно, только прижималась боком, словно черпала в нем силы.