Конан и грот Дайомы - Мэнсон Майкл (читаем полную версию книг бесплатно .TXT) 📗
А стигиец пусть смотрит, пусть бесится! Великий маг, великий Гор-Небсехт! Пусть смотрит!
То была ее маленькая месть за разрушенный остров, самая утонченная пытка, которой женщина может подвергнуть возжелавшего ее мужчину – показать, как она отдается другому. Унизить и растоптать стигийца, жаждавшего ее любви!
Разумеется, моральные муки были только иллюзией мести, ибо не могли истребить ненавистного стигийца полностью и до конца. Она давно расправилась бы и с его телесной оболочкой, если б не обитавший в теле колдуна древний демон, Аррак, Дух Изменчивости, Великий Ускользающий… Аррак хранил Гор-Небсехта и защищал от ее чар. Аррак одаривал его силой, повелевающей стихиями. Аррак хранил его от ночных кошмаров, верных слуг Владычицы Снов. Аррак помогал ему видеть половину мира, и в этой половине, к несчастью, находился и остров Дайомы – в ином случае стигиец никогда не узрел бы ее, не заметил, не возжелал… А, не заметивши, не стал бы и домогаться.
Уже несколько дней мысли Дайомы вращались вокруг плана, медленно зревшего в ее уме, обретавшего необходимую завершенность и отточенность. Словить одной сетью двух птиц! То был замысел, достойный ее хитрости, ее магического искусства, ее женского коварства. Удержать Конана и разделаться со стигийцем, пройти по лезвию между правдой и ложью, отсечь ненужное, сохранить дорогое… Вновь и вновь она обдумывала цепь грядущих событий, рассматривала ее, проверяла на прочность каждое звено – ибо, не обладая даром предвидения, могла полагаться лишь на трезвый расчет.
Несомненно, Гор-Небсехт был смертен. Если пронзить его сердце клинком – не простым, но зачарованным и подготовленным к сему деянию – стигиец умрет, как любой человек, чья плоть бессильна против острой стали. Дайома могла наложить чары на губительное оружие; ей были известны все нужные заклятья, и меч, кинжал или топор, заколдованные ею, рассекли бы не только тело стигийского мага, но даже неподатливый камень. Итак, в этой части плана трудностей не предвиделось.
Смертоносный клинок, разумеется, убил бы только Гор-Небсехта, но не демона, обитавшего в нем. Аррак уйдет, неуловимый, как душа, исторгнутая из тела колдуна; покинет мертвую плоть стигийца и тут же подыщет себе новое пристанище. Какое? Не исключено, что обителью Аррака станет тот, кто уничтожил Гор-Небсехта.
Почему бы и нет? Дух Изменчивости по природе своей любил перемены. После двух сотен лет, проведенных в теле стигийского мага, он вполне мог польститься на крепкую могучую плоть киммерийского воина. Не простого воина, воителя из воителей! Героя, каких не видел хайборийский мир! Ее возлюбленного!
Такой поворот событий не устраивал Дайому, и долгие ночи, выпустив на свободу сновидения из серебряного и черного сундуков, она посвятила размышлениям о том, как защитить своего киммерийца. Тут требовалось нечто особенное; тут не подходили ни заклятья невидимости, ни обычные защитные чары, коими можно было бы оберечь Конана от человека либо зверя. Аррак провидел глубоко и обладал Силой – слишком могучей силой, чтобы тягаться с ним в открытую. Однако Владычица Острова Снов была не только чародейкой, но и женщиной. И, будучи женщиной, она знала: там, где бессильно магическое искусство, можно использовать коварство и хитрость.
Например, создать разум – ничтожный и жалкий разум, каким побрезговал бы распоследний нищий, пьянчужка из аргосских кабаков или развратная зингарская шлюха. Сотворить такое псевдосущество, вселить в некий предмет и прикрыть им, словно невидимым щитом, истинную сущность Конана. Вряд ли тогда он вызовет интерес у разборчивого Аррака… С подобным амулетом, свидетельством ничтожности, ее киммериец не сделается добычей демона…
Так думала Владычица Дайома, уже прикидывая, какой разум она сотворит, призвав на помощь великую Иштар и светлого Ормазда, и куда его вселит – то ли в зачарованный перстень, то ли в ожерелье, то ли в боевой браслет с длинными шипами, то ли в рыцарский пояс из стальных пластин. В конце концов, наголовный обруч показался ей самым подходящим предметом, ибо был ближе всего к тому месту, которое надлежало защитить – к голове. Находясь там, размышляла Дайома, ее амулет создаст отличную иллюзию; распознать ее под силу разве что всеведающему Митре или мудрому Ормазду, но никак не опальному демону, сосланному в мир земной за неведомые грехи. Хоть Аррак и сохранил часть прежней своей силы, однако не ему тягаться с великими богами!
Значит, покинув тело Гор-Небсехта, он изберет не Конана, но кого-то другого… К примеру, воина из замковой стражи или слугу, а потом отправится в его теле на поиски более подходящей добычи. Но в кого бы он ни вселился, этот новый избранник не будет знать о Дайоме и Острове Снов, и не нарушит ее покоя. Самому же Арраку женщины безразличны; любимые игрушки демона – стихии, ветры, подземный огонь, великие державы и империи. Судьбы отдельных людей, если только речь не идет об его избранниках, Аррака не интересуют.
Прекрасный план, решила Дайома. Она зачарует кинжал своего возлюбленного, а в наголовный обруч вселит разум шелудивого шакала, наемного убийцы, коим побрезговал бы даже Нергал. И добавит кое-что еще! Скажем, все нужные заклятья, чтобы проклятый маг не превратил ее киммерийца в шерстистого медведя или злобного кабана… Обруч же лучше сделать простым и незаметным – из темного железа, без всяких украшений и тайных надписей, дабы никто не польстился на него и не украл во время странствий ее посланца. Люди так жадны!
И весьма опасны, подумала она. Киммерийцу предстоит долгий путь, и Может случиться всякое – сражение, погоня или плен, рана или увечье. Ее возлюбленный так безрассуден, так отчаянно смел! А потому надо дать ему спутника и стража, могучего и неуязвимого, как гранитная скала, и такого же верного и надежного. Он защитит возлюбленного от всякой беды… Да, защитит, охранит, а заодно и присмотрит, чтобы возлюбленный возвратился на Остров Снов…
Не то чтобы она ему не доверяла, но в важных делах лучше полагаться не на данную клятву, а на принуждение, не на слова, а на силу. Что, если Конан, убив стигийца, не захочет сдержать обещание и вернуться к ней? Тогда страж ему напомнит…
Итак, зачарованный кинжал, обруч и надежный спутник – вот три детали ее плана, очень существенные, но не самые важные. Самым важным являлось создание иллюзии – такой иллюзии, чтобы Конан, выполнив уговор, не догадался об этом и счел, что его постигла неудача. Этот ловкий трюк Дайома обдумывала тщательнейшим образом и наконец решила, что главную роль в нем будет играть кинжал. Стигийский нож, на который она наложит чары!
Таким клинком можно поразить и обычного человека, и мага, и могущественного духа… Точнее говоря, множество людей или одного из древних демонов – ибо в тот миг, когда демон умрет, оружие рассыпется ржавым прахом. Конечно, если в формуле заклятья будет предусмотрено подобное условие…
Почему бы его не предусмотреть? – с улыбкой подумала Дайома. Она сделает это и скажет возлюбленному, что кинжал должен сломаться после гибели колдуна… а коли клинок не сломается, значит, погиб не колдун… Но сколько бы ее киммериец не рыскал по замку покойного Гор-Небсехта, другого чародея ему не найти. Маг будет мертв, а нож – цел! И Конан вернется к ней, выполняя условия сделки! А не захочет, так верный страж заставит его!
Она не беспокоилась о том, что приневоливает киммерийца остаться с ней, навязывает и свое богатство, и свое тело, и свою любовь. Люди меняются; и особенно легко они привыкают к благополучию и покою, к безопасности и тишине. А мир иллюзий, который сна могла создать, удовлетворил бы тягу к приключениям и жажду славы… Да, любой человек почувствовал бы себя счастливым – было бы только время, чтобы привыкнуть к существованию без риска, тревог и забот, оценить томную негу Острова Снов и любовь его Владычицы. Любой человек принял бы эти блага – и Конан, как полагала Дайома, тоже не отвернется от них. Не отвернется, если пробудет с ней не месяц, а год, или два, или три…
