Весы Лингамены (СИ) - Орлов Роман (читать бесплатно полные книги txt) 📗
Я открыл верх, и хвойный аромат сразу проник во все потаённые уголки моего тела; казалось, он там поселился. И я вдыхал, ощущая свою забытую на время причастность ко всему живому на земле. А вокруг со всех сторон уже подступала темнота; казалось, что тени шевелятся и скрадывают гаснущие островки дневного света.
- Ну как, домик здесь поставим, или, может, ну его, в вимане потихоньку ночь скоротаем? - спросил я, оторвавшись, наконец, от своих пантеистических поползновений.
- Нет уж, хватит с нас на сегодня виманы! Давай поставим на ночь палатку! - твёрдо сказала Дарима и вылезла из кабины, ступив на мягкую землю, полную сосновых иголок.
- М-м-м... как делали кочевники, романтики, путешественники прошлого? - недоверчиво покосился я на подругу.
- Как делали наши предки! - прозвучало из темноты.
- Ладно, тогда надо наколдовать на "машинке" хотя бы палатку и... ну, как его, чем накрываться!
- Не надо, всё необходимое у нас уже есть, - ответила Дарима. - Вон там, в багажнике.
Из внушительного чехла я достал палки с кольями и странного вида свёрнутый материал, а за ним другой, напоминающий шерсть. Покрутив его в руках, я решил, что это, наверно, используется в качестве одеяла. Дарима с интересом наблюдала, как я рассматриваю незнакомые доселе предметы. Наконец почувствовав подвох, я буркнул:
- А чего это тент палатки какой-то странный? Ты когда его у "машинки" заказывала? Что-то протёрся он вот тут... и тут.
- А я и не заказывала вовсе! - выпалила Дарима задорно. - Это настоящие, сделанные ещё на фабрике в прошлые века. Я всё это в хранилище отходов нашла в соседнем городе. Ну, знаешь, они там копятся, потом в переработку идут вместе с основной материей для "машинок".
- Ну, ты даёшь, право! - присвистнул я. - У нас никто и не додумается нынче использовать столь древние вещи.
Дарима просияла сквозь сумрак.
- Может, всё-таки установим наше временное пристанище? - предложила она. - А то ещё хворост искать.
Мы собрали палатку - это оказалось делом совсем не сложным. Я нацепил налобный фонарь и отправился за ветками. Давненько же я не испытывал ничего подобного. После синтезированной жизни в городе здесь окунаешься в первобытный мир - таким, каким он был миллионы, многие миллионы лет до нашего пришествия. Каждый шаг в темноте таил неизведанное, а фонарь выхватывал лишь небольшой кусок леса передо мной. Я подобрал несколько валявшихся сосновых веток, и наломал сухих, торчащих в нижней части стволов. А ночь уже повсюду вступала в свои владения, неся с собой прохладу. Я поёжился и ускорил шаг - надо скорее разводить костёр. Сейчас вот ещё те веточки соберу и назад. Я направился к добротной толстой ветке, лежащей на земле, и тут наткнулся на что-то мягкое, разрушившееся от столкновения с моей ногой. Посмотрев вниз, я с сожалением увидел, как суетятся в разрушенном домике мелкие чёрные существа, и мне стало жаль их. Поспешив за веткой для нашего костра, я нечаянно разрушил домик лесных жителей, собиравшихся на покой. Несколько расстроенный, я вернулся к Дариме, которая уже разжигала собранный ею самой хворост.
- А, вот и ты, отлично. Давай, складывай сюда, для начала хватит.
- Я на муравейник случайно наступил, - протянул я невесело.
Дарима лишь бегло посмотрела на меня и тихо сказала куда-то в сторону:
- Это всё о том же... - проронила Дарима, и некоторое время мы молча взирали на разгорающийся костёр. Внешние звуки затихли, придвинулись шорохи ночного леса; в посвежевшем воздухе зареяли новые ароматы. Едва слышно трещали ветки в огне, да изредка доносился скрип верхушек сосен, раскачиваемых поднявшимся к ночи западным ветерком.
- Я вижу, ты несколько расстроен из-за муравейника, - осторожно заметила Дарима. - Хочу сказать тебе...
- Не беспокойся, - мягко перебил я и присел рядом с подругой. Её милые сердцу восточные черты лица выгодно оттенялись танцевавшим огоньком костра, а глаза блестели отсветом пламени, ожидая продолжения беседы.
- Не беспокойся, Дари, - повторил я и обнял девушку, мы плотнее уселись у огня. - Этот эпизод наглядно показал мне, что человек - вовсе не царь природы. Да, может быть, наша власть над материей и достигла известных пределов... Но мы сидим здесь сейчас как первобытные люди. Без тёплого дома, без машины желаний, без всякой защиты.
Казалось, Дарима тихо светится собственным светом.
- Я сейчас понял, - продолжил я, - что даже все достижения человечества не могут изменить роль человека на Земле. Мы всё равно остаёмся существами, приходящими на Землю в наших хрупких телах. Мы научились лечить все болезни и замедлять старение, но рано или поздно тело прекращает служить нам. Это - неизбежность. Это тот же муравейник. Кроме того, посмотри, - кивком головы я указал на рядом стоящее дерево, - оно запросто может свалиться на нас ночью.
- Конечно, родной мой! - негромко поддержала меня Дарима. - Как и все частички вселенной - малые и большие - мы приходим и уходим, каждый раз меняя форму. И когда настанет мой черёд покинуть этот мир - независимо от того, будет ли это ожидаемо или нет, - произойдёт это в порядке вещей. Всё сущее подчиняется здесь одному и тому же механизму - возникает в пространстве и растворяется в нём же. Нам только нужно не растратить на пустяки имеющийся у нас промежуток времени, который мы обитаем в наших телах в этом мире...
Многое было сказано в этих немногих словах, и для каждого из нас, быть может, гораздо больше, чем прозвучало вслух. И долго ещё после этого сидели мы в тишине, подбрасывая в костерок хворост, и кипятили в настоящем котелке чай, - два маленьких существа в огромном мире, две разумные точки в бескрайней вселенной. И чёрный, бездонный провал неба серебряной кистью расписывал над нами свои удивительные рисунки созвездий. А рядом стояли такие бесполезные сейчас достижения современного мира - машина желаний, гиперзвуковая вимана, бортовые вычислители курса, погоды, наклона земной оси, состава атмосферы и чего только не...
- Минжур, - услышал я своё имя и открыл глаза. Оказалось, я пригрелся у костра и задремал. Дарима всё так же сидела рядом, и головка её покоилась на моём плече. - Минжур, нам надо обязательно посетить нашу прародину, - прошептала она. - Бурятия. Она называлась Бурятия. А сейчас пойдём спать.
Из глубины длинного, петляющего коридора Института Счастья навстречу нам широко улыбаясь, радостно шагал Ритуб Карт. Широкое лицо его с выделяющимся на нём крупным носом окаймляла густая чёрная, под стать волосам, борода, а в уголках глаз залегло множество мелких морщинок, говорящих о том, что человек этот часто пребывает в хорошем настроении. Завершала картину яркая цветастая рубашка навыпуск, широкие, до колен, штаны и туфли на босу ногу. Что ж, вполне соответствующий духу заведения имидж!
Ещё не дойдя нескольких метров до нас, Карт уже раскрыл свои внушительные объятия, способные, казалось, вместить туда сразу троих.
- Минжур! Дарима! - "завсчастьем" весь сиял. При взгляде на него закрадывалась мысль, что это не институт, а фабрика непреходящего счастья, которая по первому же запросу выдаёт каждому желающему сколько ему угодно, просто заходи и бери!
- Да, Ритуб, давненько, давненько не виделись! - приветствовала учёного Дарима, как только он разжал свои Геркулесовы объятия. - Ну, поведай-ка о ваших успехах, а то нам сейчас ох как не хватает хороших новостей.
- Да уж, слышал я про вашего Ящера, - откликнулся Ритуб, и лёгкое облачко пробежало по его лицу.
- Не будем сейчас об этом, друг! - провозгласил я. - Веди же нас в свой храм науки!
Давно мы тут не были. Этажи и лестницы, лабиринты залов и коридоров, комнаты, набитые всевозможными макетами и вычислителями, портреты учёных - обстановка знакомая, но здесь всё это пестрило яркими красками; мозаичные полотна украшали потолок, на стенах виднелось множество детских рисунков, а зеркала в полу преломляли свет всеми цветами радуги. Засмотревшись, я увяз в градациях гиацинта и переливах альмандина.
