Конунг. Вечный отпуск (СИ) - Руденко Сергей (читать книги txt) 📗
«Интересно, стал ли я способен грабить окружающих? Вот просто так: иду-иду, о – у него есть деньги!»
Совершенно искренне задумавшись, Игорь не менее честно ответил, что если они не будут ему врагом, то – нет! Как бы это ни было выгодно, все равно нет. Авиакатастрофа, потеря всего привычного, риск и вчерашнее нарушение принципа «не убий» - все это не причина, чтобы терять себя.
«Я, оказывается, конечно, не тварь дрожащая, но не только право, а и совесть имею!» (41)
(41) Тварь ли я дрожащая или право имею? – отсылка к цитате из романа «Преступление и наказание» (1866 г.) русского писателя Федора Достоевского. Этим вопросом задается главный герой романа Родион Раскольников, рассуждающий о себе, после убийства и ограбления старухи процентщицы.
До самого вечера Игорь старался избегать философских рассуждений, задумавшись о странной ситуации с животными и птицами. Неделя после падения самолета, две – катаний по местным землям на коне, а он всего несколько раз видел животных и подходящих для охоты птиц вблизи. На таком расстоянии, чтобы была хоть какая-то возможность подумать о добыче.
«Странно, здешние же земли, по словам местных, удивительно богаты. Что со мной не так…»
Со следующего утра, он твердо решил стараться не плавать в мыслях, а красться, как какой-нибудь герой-индеец из романов Майн Рида или Фенимора Купера. И уже утром парень понял, что трактор вроде него, распугивает даже облака на небе. Теперь его главной задачей стало идти и не тревожить природу. Пытаться стать, хотя бы не самой громогласной ее частью. Всего лишь стараясь не наступать на ветки или наносы сухих листьев и трав, огибать переплетения кустов и россыпи мелких булыжников, «краснокожий» убедился, что с живностью действительно все хорошо.
Ближе к полудню Игорь вышел к почти пересохшему ручью и чуть не ткнулся коленом под маленький белый хвост аккуратной и какой-то особенно грациозной дикой то ли козы, то ли оленя. Погруженный в шепоток дикого мира и шелест окружающего великолепия, даже с самострелом в руках Игорь производил настолько не угрожающее впечатление, что животное замерло и уставилось на него огромными, и выразительными, темно-коричневыми глазами с косо поставленными зрачками. Неизвестно сколько продолжалось растерянное любование, но глупое «привет!» разрушило перемирие, и тонконогая красавица буквально выстрелила, скрывшись в кустах.
Мужчина не выстрелил. Он был так поражен глубокой растерянностью и любопытством рассмотренной в глазах дурехи, что ни разу не пожалел об упущенной добыче. Правда, через час, это не помешало ему снести с ветки необычно крупную птицу с длинным клиноподобным пестрым хвостом и ярко-красными кольцами вокруг глаз. Подбирая вполне земного фазана, охотник жалел лишь о потерянной стреле.
Арбалет оказался слишком силен для стрельбы с десяти метров в двухкилограммовою птицу. Даже максимально облегченная стрела с иглообразным наконечником, навылет пробила пернатого и до половины ушла в кедр.
«Блин, ну кто же знал, что это дурень усядется так удачно? Вполне и драпануть мог, если бы я стал искать специальную приспособу с тупым круглым наконечником…»
Решив не усложнять обед готовкой, Игорь с чистой совестью «замахнул» остатки сала, почти весь хлеб и зелень. Но решив отложить гурманство и все связанные с этим трудозатраты на вечер, он, кончено же, не знал, что вечерняя жарка первого промыслового трофея не состоится. Точнее – будет вынуждено отложена. Игорю вообще в тот день не придется поесть.
* * *
Абсолютное большинство русел горных рек, даже сезонно высыхая, не очень-то удобны для путешествий. Но упершись во второй половине дня в слишком уж опасную для скалолазания холмистую гряду, он решил воспользоваться единственным ближайшим вариантом. Пробираясь несколько часов по не такой уж и сухой каменой путанице, любовался только потенциальными шансами сломать ноги, а потому пройдя сквозь преграду и выбравшись на условный берег, оказался не сказать чтобы удивлен… Точное цензурное слово - «поражен».
До самого горизонта, то есть на расстоянии не меньше трех-пяти километров, расстилалась долина, заполненная разнообразными каменными сооружениями. Взобравшись чуть повыше, Игорь надолго замер рассматривая, плотно группирующиеся друг к другу, архитектурные образцы, разделенные улицами и маленькими площадями.
«И конца и края этому чуду не видать», - мысленно пробормотал исследователь.
Действительно, одни - напоминали вбитые в землю колонны, явно изукрашенные какими-то картинками или письменами, другие – скорее изображали земляные скифские курганы, покрытые плотным ковром травы и цветов, третьи – были похожи на мрачные башни или ажурные, не смотря на камень, беседки. Все вместе, они создавали такую зрительную какофонию, что умудрялись сливаться, и оставляли впечатление единого ансамбля. Но подойдя чуть ближе, даже далекому от зодчества журналисту становилось понятно, что строилось все это в разное время и возможно речь идет о тысячелетиях.
В некоторых каменных столбах или колоннах, ветры протерли оспины до половины ширины. В других местах, сложенные в виде всевозможных пирамид строения умудрились даже осыпаться, перекрыв оставленные проулки. Любуясь этой по-настоящему причудливой смесью форм, граней, цветов и изношенности, казалось, сама Вечность приходит сюда отдыхать. Без сомнения, здешние боги создали это место, для упокоения уставших от треволнений цивилизаций.
Стараясь запомнить каждый увиденный фрагмент, Игорь неизвестно сколько бродил по своему краю долины. Трогая непонятные письмена и часто напрочь непонятные картинки, иногда, он старался лишь понять, что этому виной: действие солнца, ветра и воды, или все же чуждая логика строителей. Обойдя очередной кусок застывшего Времени, Игорь на мгновение окаменел и сам.
«Вот это здравствуйте…» - почесал бороду путешественник, как часто делал, испытывая неоптимистичное удивление.
Привыкнув оценивать лежащее вокруг тысячелетиями, он застал неприятный след совсем других временных промежутков. Почти два десятка некогда вооруженных мужских тел были причудливо разбросаны на больше ни чем не примечательном пятачке. Здесь явно пролегала дорога, оставленная исчезнувшими в прошлом народами, а вот сами костяки ни как не могли отсчитать за плечами даже, наверное, сотню лет. Ну не способны явно металлические мечи пролежать под дождями так долго, и покрыться лишь тонкой естественной окалиной.
Годы не уничтожили до конца даже их одежду. Игорь бывал по работе на археологических раскопках, но специалистом не был. Однако в своих выводах был уверен. Но что его особенно обеспокоило, так это сохранность костяков. Ни в ком из них не торчало стрелы или копья. Ни одному перед смертью не отрубили руку или голову. Было такое впечатление, что группа крепких, судя по вооружению воинов, просто шла-шла, а потом не перенесла груза грехов и легла подумать.
«Не правильно как-то все получается, и возможно до сих пор, это опасная неправильность…»
Глава 4. Сила мертвых
Центральные земли Ивингов
Крупный широкоплечий человек стоял на берегу Рихаса и любовался купленным два года назад жеребцом. Настойчивый порывистый ветер с привкусом рыбы и камыша хватал его за пурпурный шелк рубахи и длинные усы. Потом принимался нетерпеливо трепать оставленный на старый готский манер чуб, и снова перехватывался за усы или широкие рукава. Происходящее ложилось на неожиданно хорошее с утра настроение, и еще сильнее сгоняло с души муть обычного беспокойства последних лет. В этот момент каждодневные заботы оставили мужчину, и привычное обиженное выражение лица растворилось. Искреннее счастье расслабило закаменевшие скулы и щеки, казалось, он вернулся в те времена, когда был беззаботным юношей. Туда, где был жив дед и все вокруг спешили напомнить, что пусть отец и умер слишком рано, но тот был старшим из двух братьев, а значит, трон Ивингов по праву принадлежит ему.
