Конунг. Вечный отпуск (СИ) - Руденко Сергей (читать книги txt) 📗
Спустя много лет подросший «мальчик» понял, что большинство «сочувствующих», скорее всего, лгали или даже насмехались над наивным несмышленышем. По закону фризов дети от сына, что не сидел на троне, теряли право на наследственную власть, однако в эти мгновения, все эти воспоминания не отравляли ему вкус жизни. Сейчас существовал только ветер, только эта равнина и рослый широкогрудый Рой (42).
(42) Рой (фриз.) – рыжий.
Рыжий степной жеребец с белесыми подпалинами на носу, животе, внутренних частях ног и вокруг глаз, перебирал тонкими ногами, раздувал ноздри от запаха пасущегося неподалеку табуна специально отобранных кобылиц. Купленный по случаю красавиц, неожиданно оказался не только быстр, но еще и умен. Поэтому обычно с пониманием относился к людским хлопотам вокруг него.
Хотя время от времени, вот как сейчас, его мужеская природа брала свое, и он забывался, начинал призывно или гневно ржать, рваться к своим счастливым заботам, и с трудом позволял конюхам поправлять ему копыта. Но опытные работники на глазах у хозяина становились, как будто бы еще более умелыми, и мягко, но настойчиво заставляли его оставаться на месте. В такие моменты владелец поместья и сам готов был сорваться с места, чтобы скормить очередную миску овса, а потом снова мягко похлопывать красавца по бурлящей под тонкой кожей мощи, подставить руку под ищущие угощения губы.
Однако привычка видеть себя со стороны, глазами слуг, воинов и низкорожденных родичей, оставалась с ним даже сейчас, и удерживала на месте.
- Валли (43), муж мой, голубь принес весть... От Врат батавов.
(43) Валли - уменьшительно-ласкательная форма имени Эвальд (древнегерм. [-ewa-, -ewe-] - обычай, закон + [-wald-, -walt-] - власть, сила) – двоюродный брат ярла Ивингов Эрвина Сильного.
Даже находясь один на один, вне чутких ушей прислуги, жена оставалась всегда подчеркнуто покорной и приторно вежливой. Спустя двенадцать лет брака он почти перестал пьянеть от звука ее голоса, золотого водопада волос и плавных движений. Скорее наоборот. Женщина, постоянно напоминающая ему об упущенной власти, одним своим видом возвращая Эвальда к набившим оскомину размышлениям. Неудивительно, что ее появление оказалось достаточно, чтобы выпасть из блаженного ничегонедуманья.
- Что они сообщают?
- Птица принесла знак неудачи. В послании также говорится, что потеряли одного из четырех воинов.
- Я уверен, - иронично улыбнулся мужчина, - ты уже все обдумала. Поэтому не будем терять время: что можешь сказать об этом? - на лицо Эвальда вернулось привычное растерянно-обиженное выражение, а за пределами разговора осталось, что собственно и послать туда четверых дружинников его убедила она же.
Когда стало известно, что из неожиданного похода к горам, брат вернулся с четырьмя необычными иноземцами и головами двух воинов-жрецов, именно жена уверила в необходимости узнать все самим. Две недели назад добавилась весть, что один из чужаков стал ежедневно выезжать в одиночестве, и именно Изольда (44) настояла на идее похитить беспечного гостя, и выпытать все самим.
(44) Изольда (древнегерм. [-is-] - лед + [-wald-] – власть; один из вариантов – холодное золото) - жена двоюродного брата Эрвина Сильного – Эвальда.
- В послании нет руны означающей опасность. Значит, их не раскрыли. Думаю, что иноземцу просто удалось отбиться или неудача вообще не связана с их поручением.
- Хорошо. Возвращайся к своим делам! Я буду думать.
На неподвижной белой коже потрясающе красивого лица обычная холодность на мгновение дала трещину, но победила привычка напрямую не спорить, и понимание, что пока воины не вернутся с подробностями, решать хоть что-то, действительно, бесполезно. Тридцатилетняя женщина молча поклонилась в неподвижную спину, и плавно развернувшись, понесла гордый разворот плеч под тонкой льняной накидкой в сторону усадьбы.
Ей, вот уже почти пятнадцать лет, и правда, всегда было чем заняться. Более сотни работников и служанок только в поместье и на ближайших землях вокруг него, всегда готовы были «порадовать» хозяйку новой заботой. Поля, виноградники, пастбища, с многочисленными загонами для скота, богатые огороды и глубокие хранилища ежедневно требовали рачительной заботы.
Бросив ничего не выражающий взгляд вслед уходящей жене, Эвальд грустно вздохнул. Было понятно, что вернуться к недавней беззаботности не получится. С каждым годом это вообще получалось все хуже и хуже. Все труднее становилось, и избегать размышлений о том, почему же он должен бороться со своим братом.
«Я давно не глупый сосунок, и знаю, что тот сидит на своем месте по закону. Почему жена так стремится к этому… наверное, тоже понятно. Дети подрастают, и она теперь и правда, мечтает стать женой ярла, а им - более высокой судьбы. Но жрецы старых богов (45), они же должны понимать: смерть моего отца на охоте – была волей их господ. И сейчас они спорят …получается с ними же?! - мужчина на мгновение испугался собственных мыслей. – Или, может быть, боги просто успели изменить свою волю …»
(45) Старые боги – прежние, большей частью кельтские боги, принесенные с Земли, культ которых практически не изменился в новом мире. Основа их ритуалов плодородия, по-прежнему осталась в принесение человеческих жертв соплеменников и врагов. На новых землях сформировалась более мягкая религиозная традиция, предпочитающая подобные методы лишь в исключительных случаях.
Постоянные сомнения многие годы точили его решимость, а с недавних пор стали и вовсе не выносимы. Эвальд снова вздохнул и попытался забыться хоть ненадолго. Он шагнул ближе к своему любимцу, перехватил повод у старшего конюха, и пробежал загрубевшими от меча пальцами по подстриженной на степной манер гриве. И как ни странно, на этот раз его измученный дух все-таки ждала удача.
* * *
Накануне вечером Игорь быстро свернул свои археологические изыскания и, прихватив лишь один странный бронзовый кинжал из наследства найденной группы воинов, отступил в каменный лабиринт недавно покинутого русла. Он вообще не планировал брать хоть что-то, не смотря на знание местных ценах на такие игрушки, а вот тут не смог удержаться.
Оружие оставалось в руках у воина, лежавшего на особицу от товарищей. Было ощущение, что когда все остальные упали, тот смог еще некоторое время брести. За прошедшее время у местных он часто видел клинки, украшенные серебром, золотом или покрытое мелкими драгоценными или полудрагоценными камнями. Подобные вещи здесь считались неотъемлемой частью статуса, а потому как раз такие выставляли напоказ в обычной жизни. Но чаще всего речь шла о богато украшенных ножнах. А вот огромный синий не ограненный камень в рукояти – встретился впервые.
Само лезвие было трехгранным, около 30-35 сантиметров длиной, и предназначенным лишь для колющих атак. Взяв его в руки, Игорь остался уверен, что даже не самый сильный удар позволит узкому клинку разжать звенья какой-нибудь простенькой кольчуги. А вот сильный и выверенный укол, да еще и нанесенный опытной рукой, обязательно найдет уязвимое место практически в любой броне.
«Бог знает сколько лежало, подождет еще немного», - не дав даже квакнуть своей хозяйственности, парень решил, что пока все же не стоит перегружаться.
Было по-прежнему душно и немного муторно на душе. Пристроив ощипанную тушку фазана в тонкую нитку ручья, даже сейчас, в конце лета, крадущегося по дну расселины, Игорь ограничил ужин парой оставшихся яблок и имеющейся в избытке водой. Обилие впечатлений казалось, не позволит быстро угомониться, и будет мучать размышлениями да догадками, но не тут-то было. Стоило неторопливо перекусить и уложить усталое тело на вершине обточенной сезонными потоками глыбы, как сознание тут же затихло и, оставив в ладони прихваченный клинок, парень провалился в глубокий сон.
Как ни странно, утро не принесло никаких неприятных сюрпризов. Вчерашние неопределенные страхи никак себя не проявили, а вот прихваченные накануне куски дерева и обломки пришлись очень кстати. Натертый изнутри чесноком и солью фазан после часовой возни немного подгорел, но все равно пошел на ура. Когда пришел момент покидать временную стоянку, Игорь спрятал остатки добычи в поясную сумку и неожиданно для самого себя решил заранее зарядить арбалет.
