Мир Валькирий. Адаптация (СИ) - Ковальчук Алексей Алексеевич (читаем книги .txt) 📗
– Это обязательно? Приговаривать к смерти ребенка?
Ольга также вздохнула, посмотрела печально, но твердым голосом ответила:
– К сожалению, да. Она одаренная и очень талантливая, через год будет готова сдать на Гамму и скорее всего со временем достигнет ранга Альфа. А это бомба замедленного действия. Если она затаит обиду, то, когда вырастет, может ударить в спину.
– Но ведь может и не затаить? – сказал я. – Есть же психологи, которые могут направить её мысли в нужную сторону. Ей же всего тринадцать лет. Еще можно слепить из неё что-то нужное и без мыслей о мести.
– Пожалуйста, не думай, – сказала печально Ольга, покачав головой. – Не думай, что мне доставляет удовольствие принимать такие решения. Я не простой человек, которому позволено прощать предательство лучшей подруги или, если обида серьезная, просто перестать общаться с ней и ее семьей. Я княгиня, глава и повелительница огромного клана, высшая инстанция для всех его членов. Если я начну миндальничать и проявлять сострадание к его врагам, – а предать клан может только враг, – если я начну проявлять обычную человеческую сентиментальность – на этот клан очень скоро ополчатся все его враги, и тайные, и явные. В клане также могут начаться брожения, которые могут привести к ослабляющей нас своеобразной внутриклановрй войне. . И все это только из–за того, что я кому-то могу показаться слабой и не умеющей вести дела жестко. И некоторые начнут потихоньку наглеть и садиться на шею.
Ольга замолчала, давая мне возможность переварить сказанное. Но я не хотел переваривать, я просто хотел спасти чужого, ни разу не виденного мной ребенка.
– Разве правительница не может быть одновременно милосердной и жестокой в меру? – спросил я
Ольга грустно улыбнулась, кивнула головой, подтверждая сказанное мной.
– Может! Может, особенно если у нее есть наработанный авторитет. Если она простояла во главе пару десятков лет. Моя мать, например, могла бы позволить себе принять абсолютно любое решение. Даже не казнить главную фигурантку, а просто изгнать из клана или прописать ей плетей прилюдно и этим ограничиться. И тогда все вокруг говорили бы о её ангельском милосердии, но точно не о слабости.
– А вот я... – Ольга вздохнула. – Я во главе клана всего лишь второй год. И ко мне пока присматриваются. У меня нет права на милосердие, я обязана быть жесткой и бескомпромиссной. Сейчас у меня каждый день – это проверка на вшивость. При– чём проверка идет и со стороны союзников, и со стороны врагов, а больше всех старается, как ни печально, свой же клан. Главы родов постоянно пытаются отжать себе побольше привилегий, даже те, кто полностью меня поддерживают, а в сам клан, входят девятнадцать родов, и каждому что-то да надо. Даже в собственной семье Гордеевых некоторые, облеченные властью, пытаются крутить что-то свое. Все эти тёти родные и двоюродные, племянницы и сестры – абсолютно всем хочется больше власти и свободы, ибо я, в их понимании, не справляюсь, а они все "искренне" хотят мне помочь.
Слово "искренне" Ольга произнесла с усмешкой .
– Теперь ты понимаешь меня?
– Понимаю, – кивнул я. – Понимаю что клан – это тот ещё террариум, но принять твое решение не могу. Зарабатывать авторитет и уважение, начав проливать кровь направо и налево, этот путь может легко привести в тупик. Тебя начнут бояться так сильно, что однажды решат избавиться от такой кровожадной главы.
Оля в ответ улыбнулась. Я бы даже сказал нежно.
–Такое может случиться, если я начну перегибать палку. Но мне сейчас нужно устроить показательную порку, и конкретно в этой ситуации я полностью в своем праве. И никто такое мое решение не оспорит и не осудит.
В горле пересохло и следующую фразу я произнес хриплым голосом, давясь словами:
–Я! Осуждаю! Я! Оспариваю!
После моих слов Ольга подобралась. На лице проявилось раздражение и даже злость.
А я, встав с кресла и смотря ей в глаза, закончил, горько прошептав:
– Но я никто. И на меня ты можешь просто наплевать....
А я шагнул на террасу, прихватив со столика дежурные сигареты. Жутко захотелось курить. Хотя вобще-то не курю, но бывают такие моменты, когда очень хочется и отказаться нет ни сил, ни желания.
Мысли, мысли, мысли. Как их много и каждая хочет моего внимания. Возможно, я не прав, лезу в чужой монастырь со своим уставом. Но и просто промолчать я не могу. Думать и действовать в масштабах повелителя миллионов людей у меня не получится. Поскольку ни фига не повелитель. Жертвовать кем-то, чтобы спасти большую часть, или казнить ребенка, имея на это полное право, ибо на твоей стороне даже закон. Суровый, но типа справедливый. Нет. Это точно не моё. Лично я и предавшего меня друга могу оправдать. Возможно. Пусть и со временем. Дерьмовый мир. Что мой старый, что этот новый.
Хотя, положив руку на сердце, стоит признать, что в этом мире справедливости все же будет побольше. Возможно, потому что за многими людьми стоит или род, или клан. И если обидеть такого человека, то на его защиту встанет весь род или клан. Да и официально разрешенные дуэли способствуют всеобщей вежливости, а то нарвешься в своем хамстве на какую-нибудь "альфу" и придет к тебе красочный песец с белыми тапочками в руках. Это еще очень сильно повезет, если после дуэли от хамовитого товарища останется что-то, на что можно эти тапочки белые надеть.
С другой стороны, если ты не принадлежишь ни к роду, ни к клану и не обладаешь способностями, много ли справедливости ты увидишь при конфликте с тем, кто входит в клан или род? Я снова вспомнил наследницу Лисовых. Правда есть еще имперская безопасность, которая как я успел почитать, достаточно резко реагирует на откровенный беспредел дворянских семей. Императрица Мария строго следит, что бы закон в империи превалировал над происхождением.
И Ольга сегодня предстала передо мной совершенно с неожиданной стороны. Жесткая или даже жестокая и бескомпромиссная княгиня Гордеева мне не понравилась. Нет! Я могу понять, что правитель вынужден иногда принимать очень неприятные решения. Но не смертью же ребенка поднимать себе авторитет?
М–да... Закурил вторую сигарету. Хотя уже не лезет, но возвращаться в комнату не хочется. Вообще ничего не хочется. Грустно. А погода вокруг, как назло, шепчет и обещает хороший солнечный день. Напиться, что ли?..
******
Ольга с задумчивым видом сидела в кресле и, подперев подбородок кулаком, смотрела в сторону ушедшего на террасу Сергея. Его фигура была хорошо ей видна, и, судя по нервным затяжкам сигаретой, он, как и она, продолжал прокручивать в уме прошедший разговор. И она первый раз видит, чтобы он курил. Её мужчина. Её очень странный мужчина. Совершенно не похожий на один привычный для нее типаж противоположного пола. Начать с того, что он её совершенно не боялся. Это её-то, которую с опаской встречают даже некоторые главы других кланов. Знакомые ей мужчины, даже являясь мужьями или братьями некоторых её союзников и даже очень сильных врагов, при ней пытались как можно лучше угодить её желаниям, а все просьбы выполнялись чуть ли не бегом.
Сергей же... Сергей не бегал от слова "совсем". А даже если и шёл выполнять какую-то её просьбу, то с таким видом, будто делает ей огромное одолжение, а она его перед этим долго–долго уговаривала. Как-то, приехав к нему в его халупу на окраине, раздражённая после тяжелого дня, она попыталась на него надавить и поставить на место. А в ответ услышала:
– Слышь, королева. Если тебе что-то не нравится, выход там. – И показал рукой на дверь.
Как она его не убила после этого и чего ей стоило сдержаться, чтоб не разнести его квартиру вместе с домом и частью квартала, знают, наверное, только боги.
А он, гад такой, не обращая внимания на неё, всю трясущуюся от ярости и злости, поставил на стол перед ней кружку и спокойно с мягкой улыбкой проговорил:
– Тяжелый день? Да? Вот ромашковый чай. Говорят, нервы успокаивает.
