Древний род: Сотый Богомир (СИ) - Погонин Евгений Юрьевич (читать хорошую книгу .txt) 📗
Далеко нести оружие я не стал, оно мне в обузу, как только дорога, от 'Медовухи' к пасеке, свернула вправо, я воткнул оба 'холодняка' прямо посреди дороги, чтобы потом не искать трофеи. Взял в руки топоры, покрутил, привыкая к немного другой балансировки и вернул в захваты за спиной. Глубоко вздохнул и, с хорошим настроением, потопал к пасеке, пора переходить к основному плану.
А план был такой.
Со слов Егора, Маэстро набросал рисунок пасеки. Дом, сараюшка и четыре больших навеса, где собраны ульи на зимовку. Между ними и дорогой, большая поляна, где летом и расставляют улья. Посередине поляны еще один навес, но поменьше, со столом и лавками, где пасечники, летом, трапезничают.
По прогнозам нашего 'оракула', детей держат в сарае, а в доме лечат раненых. На вопрос, почему он так решил, последовал специфический ответ. 'Оттуда же, откуда я знаю, что муха сядет на дерьмо, а не на баллончик с дихлофосом'.
Прискакал Кузьма на Шутнике, с тремя десятками конных охранников каравана, во главе с обеспокоенным Степановичем. Примакова среди них не было, его не одна лошадь, даже богатырской породы, не осилит, а жаль, его стать, могла бы сыграть неплохую роль, у ворот 'Медовухи'. Вместо него был кош, десятник Кобзарь, с которым, как и с половиной каравана, я уже был знаком. Так же, они привели на поводу двух оседланных лошадок, для меня и Николая. Больше чем десятикилометровый марш-бросок до Медовухи, который осилил Егор, топтать, желания не было.
Мой план заключался в следующем. Я обхожу медовуху лесом и жду соглядатого, он же гонец. Основная группа, Николай Кузьма и Маэстро, идут к пасеке, 'оракул' заходит со стороны сарая, здоровяки с луками, для его прикрытия, с флангов и, не высовываясь, ждут меня. Дальнейшее уже 'дело техники'. Отряд моховцев, через полчаса, после нашего ухода в лес, скачет в Медовуху, останавливается и начинает разминаться, вроде как долго скакали. Гонец, видя большой и вооруженный отряд, идет предупреждать своих 'коллег', про появление большого вооруженного отряда. Я делаю ему 'темную' и выдвигаюсь к пасеке, там, не таясь, выхожу и начинаю отвлекать бандитов. А Николай, под прикрытием Кузьмы и Маэстро, как только лиходеи отвлекутся, начинает спасательную операцию по спасению детей, по возможности, тихо и без лишнего шума. После, мы вчетвером, окружаем всю банду и предлагаем им сдаться, если те отказываются, то принуждаем их к этому.
План 'Б'.
Если же не получится сделать все тихо, то тогда я сам начинаю операцию по принуждению бандитов к сдаче в плен. Остальные богатыри, подключаются ко мне, только тогда, когда дети будут в безопасности, не раньше.
План конечно дерзкий и может показаться самоубийственным, но это только на первый взгляд. Я воин, заслуживший руну 'вихря', тридцать человек, для меня, вполне нормально. А то, что я еще слаб, так и те, против кого я иду, уже с кем-то рубились, не зря же у них столько раненых. Может они и неплохие бойцы, но до руны 'вихря', им, как от Великограда до Мохова пешком и в распутицу. Тем более что последнюю неделю, я уже бегал с рюкзаком набитым песком и, даже, начал делать растяжку. А мои руки, от постоянного массирования воска, достаточно окрепли, чтобы держать топоры в руках. Так что, минут десять, пока не собьется дыхание, я точно продержусь, а большего мне и не надо.
Несмотря на то, что три богатыря, одобрили мой план, почти не задумываясь, моховцы, были от него в шоке, если не сказать, в ужасе. Особенно, что касается окружения вчетвером, трех десятков воинов, и плана 'Б', в целом. Но мы не спрашивали их позволения, а ставили в известность и говорили, что от них требуется. Поэтому, через десять минут, оставив управление своими экипажами на Степановича и Егора, мы вместе с моховскими охранниками, на рысях, отправились в путь.
После того, как я 'приголубил' гонца, мне уже незачем было прятаться, и на поляну я вышел, не скрываясь, под удивленными взглядами полутора десятка людей и разномастных 'нелюдей', сидящих под навесом и о чем-то разговаривающих.
Эти, в отличие от гонца, уже имели приличные пластинчатые брони, а некоторые даже шлемы, висевшие на ремешке, через плечо. Оружие, у них, уже не так однообразно, тут выбор был побогаче, от топоров и мечей до перначей и луков. Так же имелись щиты и копья, первые лежали на столе, вторые подпирали столбы навеса. Кони, - приличный такой 'табунец' - находились в стороне, в импровизированном загоне, состоящим из поставленных кругом телег. В общем, трофеи, которые я увидел, не считая ножей, ремней и скарба в телегах, достойные, осталось их только взять и мы их возьмем, это не обсуждается.
- Э-э, ну ка стояти - гаркнул мне минотавр на украинском, с, выкрашенным в синий, чубом между рогов, когда до навеса оставалось не больше двадцати метров
Я остановился, предчувствуя потеху и наезды на меня.
- Ти хто такий и чёго прыперся? - спрашивал синий чуб, вставая из-за стола, а за ним и все остальные.
Разномастная банда расхватала щиты с копьями и взяла меня в полукольцо, на расстоянии пяти-шести метров, но пока не спешила ими пользоваться, а просто держала в руках.
- Добрыня Никитич, богатырь русский - ляпнул я первое, что пришло на ум.
- Боготир?! - повторил синий чуб и посмотрел на своих подручных и на их лицах заиграли улыбки - и откель ти такий взявся и де ще два боготира, як их там?
Синий чуб стал щелкать толстыми пальцами, пытаясь вспомнить имена богатырей, но так и не сумел, на помощь ему пришел один из его товарищей.
- Попович и Муромец - пророкотал босх, с темно-коричневым окрасом шерсти.
Я уже немного стал различать босхов - полу-собак - от волкулаков - полу-волков. А вообще, босхи составляли большую часть банды и лишь редкие представители 'нелюдей' и людей, говорили, что это интернациональный отряд. В смысле 'интерзверинолюдный'.
- Точно, де воны, або ти сам прыперся?
И я принялся врать, на ходу придумывая сказку. Как земля русская позвала богатырей на защиту Русичей, как прослышали мы про темного властелина запада. И что собирает он полчища несметные, чтобы поработить Русь матушку и извести род славянский. Как земля русская плачет и взывает к рассудку киевлян, но не слышат они ее, так как темный запад затуманил их ум. А князья ихние, самозваные, торгуют русичами, словно арабы пряностями. И в 'Медовуху' мы пришли, когда до нас донесся, плачь детей и их родителей, потому что прислужники самозваного князя, пришли за их кровью. А один я потому, что пришел раньше времени, но недолго этому быть, мои товарищи вот-вот появятся.
Пока я травил байки, по указанию синего чуба, на поляну, из дома, - как и говорил Николай - вышло еще полтора десятка 'предателей земли русской', чему я был только рад.
'Глядишь, у Николая получится все сделать по тихому, а мне не придется задыхаться от перенапряжения'.
Когда зашла речь, про богатырей, которые вот-вот должны появится, вся банда - те, у кого не было рогов - напялила шлемы, а те, у кого были щиты, вздели их. В рядах бандитов начала проступать некоторая доля страха. Не передо мной конечно, и не перед богатырями, которые вот-вот должны появиться, а от того, что про их место дислокации, стало известно за пределами 'Медовухи'.
Синий чуб, видя сумбур, в рядах своих подчиненных, начал раздавать указания. И как только он начинал говорить, я добавлял звука своему голосу, продолжая нести ахинею, и он сбивался.
- Заткнися пустодзвин - крикнул на меня синий чуб и, кивая в мою сторону, велел одному из своих подчиненных - Фадей, кинчай його.
Фадей, человек немногим выше меня, средних лет с усами, а-ля Тарас Бульба, со щитом на левой руке и с копьем в правой, двинулся на меня.
Уколоть меня в грудь, у него не вышло, я легко уклонился, схватил древко копья, ниже наконечника, правой рукой и дернул на себя. Фадей, не успевший или не захотевший, выпустить копье, по инерции последовал за ним и как только он оказался рядом, шипы моей левой перчатки, пробили ему висок, у самой кромки шлема. Человек упал замертво, а я сглотнул и постарался выбросить все мысли о своем первом убитом враге и обратил свое внимание на вражеский 'зоопарк'.
