Весы Лингамены (СИ) - Орлов Роман (читать бесплатно полные книги txt) 📗
Штольм покрутил в руках свои очки, покусал душку и отложил эту полюбившуюся ему бутафорию на стол. Да, он знал, что проект подразумевался как долгосрочный; знал, что, скорее всего, никто из присутствовавших на последнем Совете не увидит при своей жизни результатов эксперимента. Но всё равно оставалась какая-то ребяческая надежда.
- Почему Дарима так уверена в том, что график будет себя вести подобным образом... то есть, что некто будет приходить в мир через столь долгие промежутки времени и отбрасывать процент в минус? С другой стороны - кого же ещё слушать, как не нашего бессменного советника?!
Штольм встал и заходил по комнате. Давно пора было ложиться спать, но учёный чувствовал, что большой кусок прежней жизни безвозвратно уходит в прошлое. И какой смысл теперь ложиться или вставать завтра, если он никогда не увидит результатов эксперимента?
Штольм ощущал в себе две яростно борющиеся половинки. Одна из них - представлявшая в нём традиционного учёного - спокойно анализировала и вполне принимала то, что научный сотрудник Штольм Штольц, работник ИКИППСа, никогда в этой жизни не увидит результатов грандиозного проекта, этих заветных ста единиц Кармопроцента. Как не увидит, впрочем, ни девяноста, ни восьмидесяти... ни даже, скорее всего, десяти. Главное, что проект запущен на благо потомкам - говорил этот учёный. Другая же часть его существа являла собой неудовлетворённые амбиции серьёзного учёного первой части, и, возможно, дремавшее до поры, но теперь пробудившееся тщеславие. И вторая половина, покуда у её владельца не доставало сил заткнуть её, грызла его всё сильнее, она как малый ребёнок кричала и плакала, требуя любыми средствами достать ей любимую игрушку! И "ребёнок" этот растормошил, извлёк, наконец, на поверхность то, что сам учёный старательно прятал в серых закоулках своих мозговых клеток, запирал за кулисами выхолощенной научной деятельности и долго таил в чуланах неспешного, размеренного бытия. Мигом перенёсся он во времена пришествия Ящера и провала эксперимента с Закрытым Городом. Ещё тогда, услышав от Даримы про красный ветер, у него появилась идея собрать специальную машину и досконально изучить это явление. Но даже сама мысль эта тогда показалась Штольму настолько крамольной, что он скрыл её не только от коллег, но и сам постарался запрятать оную в самые потайные чуланы сознания. Никто, однако, не предполагал, что последующие события будут развиваться столь стремительно, что иные представления и ценности за это время успеют претерпеть значительные изменения, если не сказать - смениться на прямо противоположные по значению. С тех памятных событий не прошло ещё и трёх месяцев - а казалось, уже десять лет пролетело.
Штольм подошёл к шкафу и достал из дальнего угла аккуратненькую папку. С минуту он оценивающе разглядывал её под разными углами, затем открыл свой труд и бегло просмотрел записи. Да, разработки тензорного дельта-излучателя для исследования "вещества кармы". В подражании великим учёным прошлого, которых Штольм очень ценил, всё было выполнено им на бумаге.
- Вот эти несколько листочков против всего научного багажа Института Кармоведения, - негромко рассуждал вслух учёный. - Шансов, конечно, мизер. Но много ли смысла в большом проекте, затеянном внезапно вернувшейся Лингаменой? "Единственная надежда человечества", "проект тысячелетия", да. Я тоже так считал, но можно же пойти другим путём - более кратким - и не ждать исторические отрезки, сопоставимые по времени с геологическими эпохами образования Земли! Никто ведь не может дать чёткого ответа, что такое этот мифический красный ветер кармы. Может, это только красивый оборот речи! Сколько подобного было у сынов Эллады или римских ораторов... И где они теперь? Их давно нет, а проблема осталась. Всё в этом мире должно иметь материальную природу. Разум тоже материален, хотя к этой области мы ещё только начинаем подходить в своих исследованиях. - Штольм привычно почесал в затылке и встал, отложив папки в сторону. - Я убеждён, что раз есть причинно-следственная связь, то должен быть и... ИКИППС! - неожиданно для себя самого рассмеялся учёный, но тут же вновь посерьёзнел.
"Есть связь - есть и информация, которая как-то передаётся из жизни в жизнь, - размышлял Штольм уже про себя. - Мы являемся кармиками и отрицаем существование единой руководящей субстанции, следовательно, зримо или незримо, но в мире должен присутствовать механизм, передающий эту информацию, либо сам являющийся передаточным звеном в цепи её доставки из одного условного места в другое. И, может быть, я даже видел эти цепочки".
Штольмовские рассуждения строились не на пустом месте. Годы наблюдений за пространством вокруг города под Колпаком Неймара давали некоторую пищу для размышлений. Несколько раз следящая аппаратура засекала длинные, сверхтонкие волоски, хаотически кружащиеся у границ Поля. Штольм неоднократно анализировал засечённые аномалии и пришёл совсем к иному выводу, нежели остальные сотрудники института, как один утверждавшие, что это издержки работы Поля Неймара, сильно искажающего пространство и создающего, мол, всякие возмущения и завихрения. Штольц же чувствовал, что именно в этих волосках кроется что-то очень важное, и нужно только найти способ подобраться к ним. "Проявляют себя как хотят и когда хотят, и не сказать, что привязаны к каким-то важным событиям, происходящим вокруг. Судя даже по характеру их движения, они кружатся постоянно, ни на миг не прерываясь и не останавливаясь отдохнуть. А значит - они везде, только невидимы. А невидимы они потому, что пространство совсем не таково, каким кажется нам на ощупь. Отчасти, это доказал Неймар, создав своё Поле. Может, это сильные электромагнитные волны Поля иногда выталкивают волоски в нашу плоскость пространства? Надо взять дельта-излучение, открытое Неймаром, и собрать машину, с помощью которой можно будет попробовать на прочность эти чудо-макаронины!"
Решив так, Штольм несколько успокоился, ощутив вдруг ужасную сонливость. Трое суток, проведённых между сном и явью, уже постоянно напоминали организму, что хорошо бы и немного отдохнуть. Учёный улёгся под одеяло и засыпая, успел подумать: "Так и сделаю, решено. Дельта-машина. Но только сначала сообщу о своём решении нашим".
Для Штольма настал, наконец, период, когда требовалось разобраться с его кричащим и постоянно требующим внимания ребёнком - либо досыта накормить его, либо отказаться от него (то есть, отдать на воспитание в ИКИППС!) И учёный решил действовать так, как ему было привычно - не отрываясь от коллектива. Во всяком случае, он должен с ними хотя бы посоветоваться, это ведь очень важное дело, очень...
Когда Штольм разлепил глаза, звенело ясное утро, и солнце взобралось по своей служебной лестнице уже довольно высоко. Чтобы застать коллег в институте, следовало поспешить - работы нынче много, и после утренней встречи икиппсовцы разбегутся по делам нового проекта - поди, поймай их потом. Штольм схватил свою папку с бумагами, и на ходу преодолев слабое сопротивление домашнего помощника М-387, засигналившего было о том, что хозяину, де, неплохо было бы и подкрепиться перед рабочим днём, выбежал на улицу.
Давно он так не спешил. Когда он влетел в рабочую комнату, я, Дарима и Гелугвий уже собирались уходить, а Лингамена и вовсе с самого утра отсутствовала по делам проекта.
- Привет! Я, кажется, опоздал, - отдуваясь, проговорил Штольм, став на пороге.
- Ничего, во временном масштабе проекта эти полчаса уж наверно не так страшны! - решила поддержать учёного Дарима.
- Да, вот в том и дело, что не страшны. То есть...
Штольм запнулся, и я внимательнее вгляделся в лицо коллеги - обычно бесстрастное, сейчас оно явно хранило чёткие следы каких-то переживаний и было осунувшимся, а темнеющие провалы под красными глазами лишь усиливали это впечатление. Штольм поймал мой взгляд и, скосив глаза вниз, проговорил:
