Яцхен: Три глаза и шесть рук. Шестирукий резидент. Демоны в Ватикане. Сын архидемона - Рудазов Александр
– Эх!.. – воскликнул старик, бессильно хватая воздух. – Да что же они раньше-то тебя не вырастили, лет так тридцать назад! Эх, какие возможности упущены, какие возможности!
– Угу. А какие возможности?
Баринов что-то злобно бормотал себе под нос. Я различил слова «холодная война», «уевы американцы» и «кузькину мать!».
– А теперь у нас с ними, понимаешь, дружба! – с горечью выкрикнул старик. – Довели страну, сволочи!
– Патрон, по-моему, этому дедку и такой рюмочки хватило, – высказал свое мнение Рабан.
Я был склонен с ним согласиться. Похоже, к старости Баринов превратился в злобствующего маразматика, так что его просто вынуждены были сплавить с глаз долой.
– Лев Михайлович! – встряхнул я все больше клевавшего носом дедка. – Лев Михайлович!
– А! Что? Кто здесь?! – завопил очнувшийся Баринов.
– Это я, Лев Михайлович, помните?
– Ты что, еще не ушел? – буркнул старик, глядя на меня с нескрываемым отвращением.
Я только сейчас заметил, что бутылка «Русской» уже не едва почата, как в начале беседы, а почти опустошена. Похоже, пока я распинался перед стариком, он тихо и незаметно заглатывал свой горячительный напиток. Урок мне – даже в такой ситуации бдительности терять не следует…
– Сейчас уйду, Лев Михайлович. Скажите только – вы Краевского знаете?
– Этого козла-то? А то, конечно, знаю! Я тебе так скажу, чудище болотное, – рядом с этим гадом доктор Менгеле просто сельский ветеринар! – доверительно прошипел Баринов.
– Угу. Отлично. А где его искать, вы не знаете? На базе «Гея»?
– «Гея»?! – фыркнул пьяный старик. – Да что он там забыл-то, на «Гее»? У этой скотины везде связи, всех подмазал, кого надо… У него дача в Медведково, там и проживает постоянно. С-сукин сын…
– А адрес?
– Да где ж я тебе адрес возьму, что он меня, в гости водил? Хотя вру, один раз все-таки был, года два назад… По делу заезжал. Но адреса все равно не помню… Да ты не переживай, найдешь. У него там домина в три этажа, крыша красная, ворота железные, а во дворе фонтан с русалкой. И откуда только деньги взял, скотина такая?!
– Спасибо, Лев Михайлович.
Я попятился, чтобы подобру-поздорову уйти – старик с каждой минутой становился все более невменяемым. В принципе, по таким приметам найти дом вполне реально. Ну сколько может быть в Медведково трехэтажных дач с красной крышей, железными воротами и фонтаном с русалкой?
– А ну, стой! – заорал Баринов, заметив, сквозь прикрытые глаза, что я нажимаю дверную ручку. – Ты того, сынок, сделай доброе дело… Будешь у этого Краевского, харкни ему прямо в рожу! Своим фирменным плевком-то… Серной кислотой! Я, знаешь, давно мечтал этого гада ушами к стенке прибить. Вся страна тебе спасибо скажет! Пообещай, что сделаешь!
Что ж, это обещание я дал охотно.
Глава 19
В Медведково я отправился уже следующей ночью – мне совсем не улыбалось разыскивать дачу Краевского при свете дня, когда отовсюду пялятся любопытные глаза.
– Что скажешь, патрон? – спросил Рабан, когда мы зависли над одной из шикарных дач. – Похожа?
– Вряд ли… Этажа, конечно, три, и ворота железные, но крыша желтая, а не красная, и никаких фонтанов я здесь не вижу…
– Крышу он мог и перекрасить.
– А фонтан?
– Да может у него этот фонтан внутри!
– Ничего глупее в жизни не слышал. Краевский, конечно, богатый дяденька, но все-таки не миллионер, чтобы фонтаны в доме ставить. Не, поищем еще…
Нужная дача нашлась примерно через полчаса. Все было, как описывал Баринов – ворота, крыша, русалка. Правда, русалка скорее напоминала морскую корову, но винить в этом следовало исключительно скульптора.
Некоторое время я сканировал пространство внутри дома. К моему удивлению, во всем этом домище имелся всего лишь один живой человек. Сам Краевский? Или все-таки какой-нибудь сторож?
– Чего не знаю, патрон, того не знаю. Вламываться будем?
– Зачем так сразу вламываться? Профессор должен быть человеком интеллигентным, уверен, что мы договоримся по-хорошему…
– Вот и Волдрес тоже так думал… – пробурчал Рабан, но возражать не стал.
На двери висел домофон. Какое-то мгновение я еще боролся с искушением разрезать его на гайки, а потом то же самое проделать и с самим профессором, но потом все-таки нажал на кнопочку.
Приборчик некоторое время молчал. Потом скрипнул, пискнул, и оттуда донесся голос:
– Да?
– Павел Романович? – вопросом на вопрос ответил я.
– Не смею спорить. Чем могу быть полезен?
– Вы будете очень любезны, если впустите меня внутрь, – прохрипел я.
– Что ж, проходите, дорогуша моя, – хихикнул Краевский.
Дверь словно бы сама собой отъехала в сторону. Я в некотором недоумении остановился на крыльце. Йехудина и Баринова я убеждал впустить меня довольно долго, а этот открыл сразу же. Даже не спросил, кто я такой…
Странно. Странно и подозрительно.
– Ну ты так и будешь стоять, патрон, или все-таки войдешь?
Я вошел. За дверью была небольшая прихожая, а потом сразу начинался холл – довольно крупная комната с персидским ковром от края до края.
– Ничего устроился… – оценил Рабан.
Хозяина пока что не было ни видно, ни слышно. Направление утверждало, что он по-прежнему там же, где и был – на втором этаже. Мне это с каждой секундой нравилось все меньше и меньше…
И мне это совсем перестало нравиться, когда после очередного шага из-под пола, разрывая ко всем чертям ковер, вылетели толстые прутья. Я метнулся в сторону, но опоздал на какую-то миллисекунду. В результате я оказался заключенным в клетку!
Естественно, я ни на секунду не смутился. Просто выпустил когти на верхней правой руке и полоснул по прутьям. И едва сдержался от крика – меня ударило током с такой силой, что будь я менее выносливым, тут же бы и обуглился!
Во всяком случае когти, которым досталось больше всего, обуглились и начали крошиться.
– Не советую больше, дорогуша моя, – ласково пропел голос из домофона.
Только теперь он, разумеется, доносился не из домофона. По лестнице медленно спускался мужик в купальном халате. Высокий, седой, на вид лет шестьдесят. Нос длинный и словно бы свернут набок. Павел Романович Краевский, собственной персоной…
Почему-то я ничуть не удивился, когда заметил, что следом за ним неторопливо движется Серый Плащ. Ну конечно – глупо было даже надеяться, что он упустит такую возможность…
Серый Плащ внимательно посмотрел на меня, убедился, что я попался крепко, и как обычно бесследно улетучился. Похоже, ему просто нравится сажать меня в парашу и смотреть, как я оттуда выкарабкиваюсь.
– Ай-яй-яй, дорогуша моя, – укоризненно покачал головой профессор. – Ай-яй-яй, как же вы меня разочаровали, как разочаровали… Я ведь еще целую кучу сюрпризиков для вас заготовил, и все зря! Попались в самую простенькую ловушку… Ведь обычная клеточка, только под напряженьицем… А вы что, не знали, что электричество – ваша ахиллесова пята? Ай-яй-яй…
– Добрый вечер, профессор, – вежливо поздоровался я. – А чем я заслужил подобное отношение, можно узнать?
– Ну конечно, можно, дорогуша моя, как же без этого, – ехидно цокнул языком Краевский. – Не возражаете, если я присяду? У меня знаете ли, остеохондроз в поясничной области, мне долго стоять не рекомендуется…
Не дожидаясь моего согласия, профессор пододвинул к клетке мягкое кресло и уселся в максимальной близости от клетки. К сожалению, не настолько максимальной, чтобы я мог дотянуться до него рукой или хвостом.
Какое-то мгновение я думал, что смогу до него доплюнуть, но Краевский нажал на кнопку в подлокотнике, и между им и мной поднялся толстый лист стекла.
– Подстраховочка, знаете ли, – хихикнул профессор. – Вдруг вам, простите за грубость, плюнуть захочется? Нет, я не брезгливый, я утрусь, только ведь ваш плевок, он, знаете ли, мне лицо в кашку превратит. Манную… А это стекло особое, как раз против вашей, дорогуша моя, кислоты…
