Древний род: Сотый Богомир (СИ) - Погонин Евгений Юрьевич (читать хорошую книгу .txt) 📗
План действий моховского гарнизона и ополчения, по противодействию прорыва интервентов через перевалы, разработали быстро.
Все, и богатыри, и Валера и даже тыловики, сошлись на том, что единственный способ спасти город, это задержать противника на перевалах, до подхода основных сил. И если с перевалом, который находится севернее, проблем не должно возникнуть, - слишком узкий и обрывистый, чтобы вести через него большую группу войск, про конницу и говорить нечего - то с южным перевалом, дело обстоит гораздо серьезнее. Мало того, что он широченный, так еще и рядом с ним находится множество троп кабанов-единорогов. И на совещании, которое продлилось до глубокой ночи, было принято единственно правильное решение, охранять только южный перевал. А на склоне северного перевала, в подходящем месте, поставить небольшой заслон, из самых боеспособных солдат. Но у меня на этот счет переживаний не было. Как только разберемся с интервентами на море, богатыри вплотную займутся их войсками за перевалами и начнут с северного, чтобы отрезать южную группировку войск от поставок с Украины.
В дороге, мы рассказали ратникам, во главе с лейтенантом Димой Пороховщиковым, поменявшим свое обличие, после ковчега, на 'хитреца' (полу-лис), какая шабашка им предстоит. И это их не очень то обрадовало. Оно и понятно, мало кому понравится идти в море на несовершенном судне, да еще и воевать. Волны и брызги холодной воды, это цветочки, по сравнению с тем, что, в горячке боя, можно свалиться за борт, а это верная смерть, для любого. Рассчитывать на то, что успеешь разрезать шнуровку на доспехе и всплыть, не стоит. Зимнее море, не тот 'зверь', кто так просто отпустит свою 'добычу'. Единственный, кому было 'побоку', куда идти и как погибнуть, это Миша.
Этот дуралей, как и Вадик, по глупости оказался в рядах заговорщиков, его убедили в том, что он поступает правильно, так сказать, на благо демократического народа. Он хотел, чтобы все было как на земле, выборы и все такое, и не хотел, чтобы его дети и дети его детей, жили в царстве. Где управление страной, будет переходить по наследству, а не по умственным способностям. Ведь наследник может оказаться больным на голову, лентяем, подверженным грехопадению, или вообще, поклонником царя враждебной страны, тем более прецеденты, в истории России, уже были.
Но он не знал того, что знаем мы, род Богомира, не собирался узурпировать власть. Их власть должна закончиться вместе с работой ковчега и это время не за горами. Как рассказали Маэстро и Кузьма, с появлением в этом мире последнего потомка древней династии, все ковчеги должны дать обратный отсчет. А вместе с этим начнется большое переселение с Земли, калек, убогих, больных и остальных, которых власти России, считают неспособными платить налоги. И то, что мы с Николаем были не удивлены, когда узнали от Степановича, о большом количестве народа, который должен принять Мохов, лишь подтверждало слова здоровяков.
Род Богомира снова уйдет в тень, как и тысячи лет назад, на Земле, он будет руководить страной, оставаясь незамеченными. Но, как мне думается, 'здесь', с таким количеством разных видов разумных существ, это будет работать ровно до тех пор, пока не вырастет новое поколение обращенных. Вряд-ли они станут терпеть указания людей, коими остались все представители рода Богомира. Старые страны падут, а на их руинах образуются новые. Страны полу-зверей, которые будут разделяться на свои, межвидовые расы и дай то бог, чтобы они не ненавидели людей, к которым принадлежим и мы, БОГАТЫРИ. За что? Да хотя бы за то, что мы остались людьми, а они нет.
Первыми, кого мы увидели, еще не доходя до залива, были два дозорных, вышедших нам на встречу из облепихи, на этот раз Витя послал двух кошев. Они радостно и с улыбками встречали наш караван, а особенно братьев по несчастью, которые, так же, как и они, имели клеймо на лице.
Задерживаться не стали, поздоровались и двинули дальше, напутствовав дозорных смотреть в оба, интервенты должны прибыть со дня на день.
Сам лагерь, когда мы его увидели, было невозможно узнать. За те шесть дней, что мы отсутствовали, он перевоплотился полностью.
Палаточный городок, со своего места, исчез полностью, его переместили ближе к прииску. Барак, который, еще недавно служил рабским прибежищем, вычистили и разделили перегородками, сделанными из заготовленного интервентами леса. Понаделали двухъярусных кроватей и поселили детей. Так же установили в нем несколько буржуек, которые до этого стояли в каждой палатке. Короче детский сад. Мужское и женское население, теперь обитало в теплых палатках, которых было в избытке.
Как заметил беспокойный Николай, через девять месяцев, 'его' город ожидает демографический бум. Ведь что еще делать мужу и жене, ночью, в отсутствии детей и электричества, со всеми прибамбасами которые от него работают? Правильно, повышать рождаемость в стране.
Сетку, вокруг барака, убрали и пустили ее на армирование прессованного снега, из которого были сделаны укрепления, по обеим сторонам горловины залива и у причала. Кто бы чего не думал, а прессованный снег, для защиты от стрел и различного метательного оружия, как мешки с песком против пуль и осколков гранат.
Из ящиков были извлечены составные части механизмов, собраны воедино и установлены за снежными укреплениями. По сторонам горловины Витя поставил по 'китобою' и 'ежимету'.
Насколько я мог понять, разглядывая 'новодел', 'китобоем' его не зря назвали. Этот баллиста-подобный механизм, с мощными пружинами, в которые упирались плечи из рессорной стали и имеющим, вместо канатной тетивы, трос. Своим металлическим гарпуном, с привязанным к нему толстым и прочным фаллом, мог проткнуть не только кита на вылет, но и корабль. Витя, испытавший 'китобой' на одной из акаций, пробитой им насквозь, думал так же, поэтому и установил две штуки по сторонам горловины. Он предполагал, если оба 'китобоя' 'жахнут' в борта одного судна, так чтобы ближе к ватерлинии, где перерубить фалл будет проблематично. Да еще начать поливать 'ежами', то движение в заливе будет остановлено.
Мне такой исход показался сомнительным, слишком уж много ставится на случай и профессионализм стрелков, которых, в этот момент, тоже будут обстреливать и еще неизвестно из какого 'новодела'. С другой стороны, если иметь в союзниках внезапность, то может и получиться, но я бы на это не рассчитывал. Внезапность, это разовый, пусть даже двухразовый, союзник, а дальше нужно рассчитывать только наудачу. Вот если поставить его на носу ладьи, 'замутить' лебедку, да пойти погонять турецких бандитов, возомнивших себя викингами, это да. Загарпунил супостата, да знай себе постреливай из лука или еще чего, чтоб головы из-за щита поднять не могли, и подтаскивай поближе. Подтащил, а там глядишь, половины уже и нету, можно налетать на 'пирожки', пока не остыли. Раз другой 'порыбачишь', молва разнесется, и перестанут поганые лезть к нам. Жизнь, она не рубаха, порванную не поменяешь.
Так же у этого 'новодела' имелись и недостатки. Очень долгая и тяжелая, и это с учетом редуктора, перезарядка. Если промахнулся, считай, разорился. Выковать такой гарпун, по словам Кузьмы, будет стоить с десяток, среднего качества, мечей. Все дело в закалке, не только наконечника, но и всего гарпуна, вплоть до кольца. Если кузнец поленится его, как следует проковать или поторопиться с закалкой, он не выдержит веса корабля и сломается, либо на кольце, либо вообще 'по живому'. Но нам, такое разорение, не грозит, выпускать подобную продукцию мы не собираемся. Попользуемся трофейным имуществом и шабаш.
Степанович был рад увидеть и меня и свою внучку, которой сразу же отвел роль главбуха, но радовался он недолго, пока не узнал о Германе, с которым не один год делил все невзгоды рабской участи. А Мише прямо сказал.
- Пока ты рядом с богатырями, ты жив, как только они окажутся вне поля моего зрения, а тебя будет видно, ты покойник.
После чего я забеспокоился о самочувствие Вадика, не укокошил ли его старый 'черт'. Но нет, как оказалось Вадик жив, здоров, но только 'немного' связан, по всем конечностям и, как я понял, треть суток, пока нас не было, он проводил именно в этом положении. Степанович аргументировал такое отношение к арестованному тем, что у него не хватает свободных рук, чтобы еще и следить за всякими висельниками.
