Книга гор (сборник) - Лукьяненко Сергей Васильевич (книги онлайн полные TXT) 📗

Лэн спал на диване, подложив под голову руки. Ни в какой Лабиринт он за мной не спускался, и, сообразив это, я окончательно расслабился.

– Рад за тебя, мальчик, – сказал оружейник. Он ничуть не удивился моему появлению, голос его был спокойным и чуть печальным.

– Я победил, – сказал я, садясь рядом с Лэном.

– Понимаю. Иначе ты не вернулся бы, – спокойно подтвердил торговец.

Я потрогал лицо. Крови там уже не было, ни капли. Но через щеку тянулся шрам – тонкий, словно бы заживший давным-давно.

– Трудно пришлось? – поинтересовался оружейник.

Я кивнул. Мне почему-то казалось, что он примется расспрашивать меня, но он не сказал больше ни слова. Просто сидел и смотрел то на меня, то на ножны Настоящего меча.

Пихнув Лэна в плечо, я встал и посмотрел на Котенка. Тот отвернулся.

– Пойдем домой, – сказал я.

Всю дорогу Лэн расспрашивал меня о Лабиринте. А когда понял, что я не хочу говорить, надулся и замолчал. Котенок бежал рядом, непривычно тихий и молчаливый.

Мы поужинали в «Заведении» к восторгу очередной порции зевак. На этот раз Котенок не стал их мучить – оживленно беседовал с Магдой и заказывал то новую порцию рыбы, то блюдце сметаны. Потом мы поднялись в свою комнату, и обиженный Лэн, не снимая Крыла, завалился на кровать. Котенок устроился у него в ногах.

Минут пять мы молчали. Лэн уснул – у него с этим никогда не было проблем. А мы с Котенком сидели в полумраке – лишь из окна падал тусклый фонарный свет.

Первым сдался Котенок.

– Данька, ты сердишься на меня?

– Нет, – честно ответил я. – Я рад, что у меня есть Настоящий меч.

– Тогда почему…

– А почему ты мне все не рассказал с самого начала? – спросил я.

Котенок начал нервно умываться. Потом спросил:

– Ты когда понял?

– Когда ты с оружейником разговаривал.

– И что понял? – Котенок явно не терял надежды.

– Ты не случайно меня притащил в этот мир. Ты знал, что здесь нет солнца. И хотел, чтобы я ввязался в войну с Летящими!

– Я не сразу это узнал, – тихо ответил Котенок. – Веришь?

– Как это – не сразу?

– Данька, я же не мальчик. Я вообще не человек. Я просто Настоящий свет, отраженный Настоящим зеркалом и принявший форму.

– Ну и что?

– Ты не обидишься, если я все расскажу?

– А это мы посмотрим! Рассказывай!

– Когда в каком-то мире исчезает Свет, это беда для всех миров. И для обычных, и для тех, где с Настоящим светом тоже не все в порядке.

– Это ты про наш мир, что ли?

Котенок кивнул и поморщился. Потом, словно набравшись смелости, продолжил:

– Данька, Настоящий свет – это вовсе не добрый волшебник, или бог, или что-нибудь такое, разумное. Это просто одна из трех сил.

– Из трех? – Почему-то я удивился именно этому.

– Ну да. Свет, Тьма и Сумрак…

– А это еще что такое?

– Не важно, Данька, ты с ним здесь вряд ли встретишься… Свет – это просто сила, и Тьма – тоже сила. И ничего в них нет ни доброго, ни злого. И солнце в этом мире могло бы гореть по-прежнему, хоть это был бы мир Тьмы. Но получилось так, что здесь все началось с погасшего солнца.

Значит, нужно было немножко солнечного света из другого мира… и нужен человек из этого мира.

– А человек-то зачем?

– Ты что, думаешь, я могу в одиночку здесь все осветить? Ха! Ты должен помочь людям, которые здесь живут. Тогда придет и мой черед.

– А что ты сделаешь?

– Не знаю. Я просто инструмент, Данька! Я инструмент Света, которым он борется с Тьмой. Я, конечно, могу делать что хочу. Вот только сам я из Настоящего света и потому хочу лишь того, что хочет Свет.

– И давно ты это понял? – тихо спросил я.

– Недавно. Я же расту, умнею… понемножку. А я хоть и из Света, но форму-то мне дал ты. И Зеркало было человеческим. Так что я на вещи смотрю по-вашему.

– А кто тогда я, Котенок? Если ты инструмент Света, то я что, инструмент инструмента?

Котенок захихикал:

– Тоже мне молоток… Нет, Данька, ты человек. А это совсем другое. Ты сам решаешь, что тебе больше нравится – Свет или Тьма. И начинаешь бороться – на той или на другой стороне. Я твой помощник, и ты на стороне Света, а где-то здесь…

Котенок замолчал, словно подавился последней фразой.

– …есть человек, у которого в помощниках Тьма, – докончил я. – Так? И я должен его убить. Так?

– Оба раза «так», – буркнул Котенок. – Только все немножко сложнее. Тьма не с одним человеком. И ее так просто не убьешь. Ты должен поделить людей между Светом и Тьмой. И помочь победить тем, кто за Свет.

– Они и так поделены!

– Да? Ты считаешь, что Крылатые – это те, кто за Свет?

Я вспомнил Клуб Старших. И как мне выкалывали глаза…

– А что же тогда? – спросил я. – Кого мне звать на сторону Света? Торговцев, что ли? Им вообще все по фигу!

– Ты должен делать добро из зла, потому что его больше не из чего делать, – твердо сказал Котенок. – Это кто-то из людей сказал. И сказал правильно. Если Крылатые считают, что они на стороне добра, на стороне Света – заставь их быть добрыми!

– Ни черта себе! Заставить быть добрыми?

– Да! Заставь их говорить о Свете, чтобы они поверили в него! Заставь их не просто называть себя хорошими и добрыми! Заставь их стать такими!

– Как я могу это сделать? Я же мальчишка, хоть и с Настоящим мечом!

– Хотел бы я посмотреть на мальчишку, который признается, что он мальчишка, – с какой-то грустной ухмылкой сказал Котенок.

Минуту я молчал, а потом ответил:

– Зря мы отдали Настоящее зеркало. Я хотел бы в него посмотреть.

– Для тебя все зеркала – Настоящие, – сказал Котенок и отвернулся.

Вначале я не понял. А потом встал и подошел к зеркалу у двери.

Зеркало как зеркало. Самое обычное. Пыльное, с облупленными краями, послушно отражающее мою физиономию. Лицо обыкновенного мальчишки, бледное, почти как у Крылатых, с растрепанными волосами, тонким шрамом на щеке – старым-престарым шрамом… Вот только глаза светятся, словно смотришь сквозь прорези в маске на звездное небо.

Это было так просто – и я так боялся это сделать… Словно прыгая с башни Крылатых, я посмотрел в зеркало Настоящим взглядом. И успел еще увидеть, как зрачки вспыхнули белыми искрами, прежде чем мое отражение растаяло. Теперь я видел в зеркале лишь комнату, спящего Лэна и Солнечного котенка, который тихо сказал:

– Жди, ты не сразу увидишь себя… Жди.

И словно услышав его слова, в зеркале вновь проступило лицо. Мое – и не мое. Оно было взрослым – тому, кто смотрел на меня из-за стекла, могло быть и двадцать, и тридцать лет. Но не это было самым страшным.

Тот – за стеклом – улыбался. Приветливо улыбался, словно наконец-то дождался встречи и безмерно этому рад. Лицо у него было спокойным и уверенным. Это он – не я – хотел уйти из дома. Это он – не я – легко и красиво отомстил Ивону. Это он – не я – сумел пройти Лабиринт, потому что давно не грустил по маме, не боялся отца и не собирался умирать за друга.

– Почему? – спросил я, но губы моего Настоящего отражения не шевельнулись. Ему этот вопрос был ни к чему, он знал ответ.

– Потому что ты такой, – грустно сказал Котенок. – Ты совсем-совсем взрослый, который ненавидит быть ребенком.

– И ты знал, что я такой?

– Да.

Я посмотрел на Котенка, а когда вновь повернулся к зеркалу, там опять был мальчишка.

– Он жестокий, – ни к кому не обращаясь, сказал я.

– Конечно.

– И злой.

– Вовсе нет. Ты жестокий, когда добиваешься своего. Но цели у тебя добрые, Данька.

Я молча подошел к кровати, разделся, лег под одеяло и лишь после этого спросил:

– Так часто бывает, Котенок?

– Так, как с тобой, редко. Чаще наоборот, когда во взрослом живет ребенок. И вот это страшно. Тогда можно смело говорить – он милосердный и злой. Он мягко и нежно добивается зла… А теперь спи, Данька. Давай будем все решать завтра.

7. Мы загораем

Меня разбудил Лэн. Потряс за плечо и чуть виноватым голосом сказал: