Книга гор (сборник) - Лукьяненко Сергей Васильевич (книги онлайн полные TXT) 📗
– А чего я хочу, Котенок?
– Многого, – поколебавшись, сказал Котенок. – Чтобы Лэн ожил, чтобы Настоящий меч вновь был с тобой, чтобы я не уходил, чтобы солнце появилось. Но домой, кажется, ты хочешь сильнее всего.
– Тогда иди, – сказал я.
И Котенок, словно ждал этих слов, побежал вниз по винтовой лестнице. Минуту я слышал топот его лапок, потом он стих.
Вот и все. Я погладил Лэна по холодной руке. Я больше не боюсь друзей, даже мертвых. Друзья или предают, или умирают, но в любом случае они перестают быть друзьями. Лэн, например, умер. Котенок – наоборот.
Я подошел к проломленной стене, посмотрел вниз. Полкилометра, не меньше. Можно взять Лэна на руки, спланировать вниз и там дожидаться, пока башня рухнет и из-под нее взлетит в небо бывший Котенок. Потом я окажусь дома… а здесь Крылатые будут славить солнышко, с почестями похоронят Лэна, а про меня сочинят красивую легенду. Что я погиб в бою… или, наоборот, предал Свет, решил стать Летящим, был убит Лэном, но и его убил…
Нет, не буду я удирать из башни. И Лэн пусть останется здесь. Когда башня рухнет, она станет ему памятником.
Я долго стоял у пролома, глядя то вниз, то на горы, где временами полыхал Черный огонь. Крылатым трудно… но ничего. Сейчас в небе появится солнце, и Летящие в панике разлетятся. Или окаменеют в полете и осыплются на горы черным песком.
Потом башня зашаталась, и я понял, что Солнечный котенок начал превращаться в солнце. И еще вдруг понял, что не окажусь внезапно посреди своей комнаты. Просто в стене появится Потаенная дверь.
И мне стало легко. Потому что с Настоящим волшебником, который знает твои тайные желания, не поспоришь, и обмануть его не получится. Зато от его подарка можно отказаться. Если хватит смелости.
А я не боюсь.
Со стен падали камни; факелы, горящие черным светом, тухли один за другим, словно откуда-то подул невидимый и неощутимый для меня ураган. Башня дрожала, по мрамору пола разбегались косые трещины. С долгим гулом рухнула винтовая лестница, и я слышал, как у земли грохочет обвал, в то время как верхние пролеты еще падают сквозь башню.
Я сел возле мертвого Лэна и положил руку ему на плечо. Тихо сказал:
– Не бойся, я тебя не брошу. Ты же меня не предал.
Снизу накатывал грохот. Я видел, как задрожала Тьма вокруг – снизу, из-под черной выжженной земли, начинал пробиваться Свет. Пелена туч в небе вспыхнула, сгорая, – вспыхнула обычным красным пламенем, и мир мгновенно превратился из темного в кроваво-красный. Башня начала крениться – медленно, неотвратимо.
– Ты не забыл про меня, Котенок? – закричал я в умирающую Тьму. – Можешь забыть! Я не открою Потаенную дверь!
И в этот миг сквозь пол ударил белый луч. Камни вспенились, исчезая, но когда луч коснулся меня, я не почувствовал боли. Только тепло, вливающееся в тело. Вот он, Настоящий свет…
Словно сто Солнечных котят прижались ко мне, согревая своим теплом.
Я не думал о том, что делать. Я словно бы знал это. Медленно, чтобы не расплескать ни капельки Света, я лег на пол рядом с Лэном. Положил одну руку ему на лицо, а другую на грудь – туда, куда вонзился меч Тьмы. И почувствовал, как Свет течет сквозь меня – в Лэна. А башня все кренилась и кренилась, а рана под моими пальцами затягивалась так медленно…
– Ты чего обнимаешься? – слабо спросил Лэн; в грохоте я едва услышал его. Но я ждал еще пару секунд, пока он не зашевелился, а последние капли Света не вошли в него.
И вот тогда я вскочил и закричал, уверенный, что все равно уже поздно…
– Бежим, Лэн!
Я пихнул его к пролому в стене, это было совсем легко, потому что башня наклонилась на сорок пять градусов и продолжала заваливаться. Шагнул следом и, увидев, что Лэн заколебался, не понимая, что происходит, пнул его пониже спины. Потом прыгнул сам, в падении расправляя Крыло.
Башня словно ждала этого мига. Верхние этажи оторвались и плавно полетели вниз, еще в воздухе разваливаясь на отдельные глыбы камня. Потом башня переломилась посередине – там, где я выбил кусок стены. Я видел, как чуть ниже меня расправил Крыло Лэн – на фоне светящейся, вспучивающейся земли его силуэт был четким, словно нарисованным. А каменный дождь валился на нас, и я понял, что увернуться невозможно.
Только в этот миг земля под нами расступилась, и вверх поплыло солнце.
Оно совсем не напоминало Котенка. Обычное солнце… ну маленькое, километра два в диаметре, и слишком уж пушистое. Мы падали прямо в него.
Черные камни, из которых была сложена башня, вспыхнули и рассыпались в пыль. А мы прошли сквозь солнце, как две пылинки, пролетевшие сквозь исполинский солнечный зайчик.
Я почувствовал тепло – и только. Ну… еще словно что-то шершавое знакомо лизнуло меня в щеку. Но, может, мне показалось.
Мы опустились на землю километрах в трех от башни. Впрочем, башни уже не было. Только облако пыли, повисшее в воздухе. А в небе горело солнце, поднимающееся в зенит. Пока еще слишком большое, но я знал – Котенок остановится на такой высоте, чтобы казаться Настоящим солнцем. А потом будет кружить вокруг этого мира. Кружить до тех пор, пока его любят.
Я стоял, глядя на солнце, и плакал. Лэн подошел, складывая Крыло, и нерешительно сказал:
– Данька, нельзя смотреть на солнце…
– Можно, – глотая застрявший в горле комок, прошептал я. – Можно, Лэн. Это наш Котенок.
– Я понял.
Мы долго так стояли, пока солнце не стало совсем-совсем обычным. Для меня, конечно. А Лэн спросил:
– Данька, а что со мной было?
– Нас контузило, – не колеблясь, соврал я. – А Котенок нас спас. И стал солнцем для твоего мира.
– Ясно, контузило, – без особой убежденности сказал Лэн. Потрогал порванное на груди Крыло, но ничего не стал спрашивать.
– Теперь у вас будут рассветы и закаты, – сказал я Лэну. – А ночью звезды, это солнца других миров. А еще есть радуга и… и…
Я снова заплакал. Лэн обнял меня за плечи. Спросил:
– Данька, а мне показалось или нет, что последняя Потаенная дверь в твой мир…
– Была в башне.
– А как же ты теперь?
Я промолчал.
– А Котенок… когда стал солнцем, не мог вернуть тебя домой?
Я снова не ответил.
– Данька… Спасибо.
– Вот еще, – буркнул я, чувствуя, как пустота внутри тает – вся, до конца, заполняясь не то светом, не то теплом. – Словно ты бы по-другому сделал.
– А кто был Настоящим врагом, Данька?
– Не спрашивай, ладно?
– Хорошо. Пойдем?
– Почему пойдем? Полетим.
Я расправил Крыло. Ох и досталось же ему… От горячей земли шел ветер, я поймал его, даже не глядя Настоящим зрением. Следом поднялся Лэн. Мы мчались вверх, не сговариваясь, все выше и выше, словно хотели догнать Котенка, попрощаться или просто поблагодарить – за все. Но когда земля развернулась под нами цветным ковром – пока еще мрачным, черно-серо-бурым, с редкими пятнами темно-зеленой травы, а воздуха не стало хватать, солнце было еще высоко.
– Теперь все изменится! – крикнул я Лэну, жадно глотая воздух. – Знаешь, как это красиво – леса, поля, реки, – когда летишь над ними!
– А ты знаешь?
– Я догадываюсь!
Лэн засмеялся. Холодный ветер гладил нас, что-то тихо шептал, раскачивал в вышине. И нигде не было Тьмы. Нигде. Я знал, что даже там, куда Солнце-Котенок еще не успел заглянуть, Тьма сменилась простой ночью. И Крылатые смотрят на звезды, а Летящие прячутся в самые глубокие норы.
– У нас есть Солнце! – крикнул Лэн.
– У нас есть Свет! – подхватил я.
– У нас есть Крылья!
– У нас есть мы!
И снова мы хохотали, планируя к горам – туда, где Крылатые сражались с Летящими. Нам не нужно было сговариваться, куда лететь, – мы знали это и так.
Нас ждали.
Маленькая кучка Крылатых стояла на ровном плато, откуда можно было видеть башню. Но смотрели они не на ее руины, и даже не на солнце, а на нас. Я увидел Шоки и обрадовался. Но потом увидел, сколько Крылатых лежат на камнях вокруг, – и вся радость куда-то ушла.
