Как приручить дракона 2 (СИ) - Капба Евгений Адгурович (бесплатная регистрация книга .TXT, .FB2) 📗
— ПОВИНЕН СМЕРТИ! — взревел дракон, но я смог его удержать в узде и просто отвесил патлатой гниде еще один хороший пинок под зад, так что он, завывая, на четвереньках ринулся прочь из туалета.
Я просто взял — и помочился туда же, куда он выбросил свою дрянь. Ну, а что? В туалет все это время хотелось прямо сильно. И смыл. Может, трубы где-то забьются, может — нет… Кто знает?
Меня даже колотило от нервяка на выходе. Черт знает, что происходит, подумать только! Я сделал вид, что тороплюсь на спектакль, нарочито бодро простучал ногами, поднимаясь по ступенькам на первый этаж. А потом остановился и тихонько, крадучись спустился вниз, на цыпочках добрался до туалета, открыл дверь и ворвался внутрь
Патлатый ублюдок, рыдая и размазывая кровавые сопли, копошился рукой в сливной чаше, пытаясь выудить оттуда смытый товар! Вариантов не осталось: я с силой опустил ему на башку пластмассовую крышку унитаза и смыл еще раз.
— МОЙ ПАРЕНЬ, — сказал дракон. — ИЗ ТЕБЯ МОЖЕТ ВЫЙТИ ТОЛК. МЫ ЕЩЕ ПОСТАВИМ ВЕСЬ ГОРОД НА РОГА.
Если в этом городе вот так запросто восьмиклашкам продают дрянь в туалете дома культуры — то, пожалуй, поставить его на рога будет не самым плохим решением.
— Сердце бьется все чаще и чаще,
И уж я говорю невпопад:
'Я такой же, как вы, пропащий,
Мне теперь не уйти назад'.
В моей голове снова звучал Есенин, пока я поднимался в зрительный зал и усаживался на свое место. Там, на сцене, страдала отравленная Барбара Радзивилл, но мне было на нее плевать. Сегодня я сделал хорошее дело, и моих детей отравить не смогли.
А дальше… Посмотрим, что будет дальше.
7. Ригидность
— Пепеляев, ты охерел? — Криштопов разве что по потолку не бегал. — Ты что, думаешь, тебе все можно? Твои пацаны молчат, как рыба об лед, но побои этот черт Васенька снял! Если он заявление напишет на тебя — за тобой приедет наряд, понимаешь? Хотя ничего он не напишет… Они сами с тобой будут решать.
Я качался на стуле и смотрел в потолок. Мой, беленый, кухонный. Было ли мне страшновато? Нервничал ли я? О, да. В тюрьму сесть мне не улыбалось. Я и не собирался садиться, сбежал бы от них — да хоть бы и в Мозырский сервитут. Из сервитута попробуй ещё выцепи. Дракон поможет, в конце концов, да и вообще — свалить из Вышемира много ума не надо. Если по асфальтовым дорогам не ехать и машиной с мобильником не пользоваться, да под камеры видеонаблюдения не соваться — без Сыскного приказа точно не найдут… Русь большая, я — маленький. А с Сыскным приказом я, кажется, как-нибудь разберусь.
Но сбегать не хотелось. Это ведь МОЙ Вышемир и МОИ дети. Кто их защитит, если не я? Криштопов, что ли?
— Ты ему челюсть вывернул и ноги отбил! — милиционер утомился бегать вокруг меня и уселся на край стола, отдуваясь. — И в унитаз головой макнул. Что за варварство?
— Он сам туда полез, говно свое выуживать. А я просто кнопку смыва нажал, — пояснил я. — копошиться руками в сортире — разве не варварство?
— Ты понимаешь, что теперь с тобой сделают? — Виталий Михайлович принялся мять в руках фуражку. — Не наши, нет. Наши на тебя разве что уголовное дело заведут, а вот те, другие…
— Ну, а что они со мной могут сделать? Нам нечего терять, кроме наших оков! — улыбка моя была довольно вымученной. — если называть вещи своими именами: я — контуженый сапер, комиссованный с фронта накануне победы. Живу один в средней паршивости районе настоящего Мухосранска, в однокомнатной квартире. Жены и детей нет, родители умерли. Работаю в школе. Чем они будут меня шантажировать? Тем, что спалят однушку? Надавят на Народное просвещение, чтоб меня уволили? Или что? Схватят меня и будут мучить?
— Да! — выкрикнул Криштопов. — Присоединят клеммы аккумулятора к твоим охренительным стальным яйцам и крутанут рубильник. Куда денется твой гонор? Ты об этом подумал? Ты хороший человек, я ж тебя ещё с детства помню! Я тебя в Гориводу возил на байке, в школу! Тебя дети любят, потому что ты добрый, интеллигентный парень. А это… Это не старомодный Холод со своими блатными понятиями… Это дельцы, они делают деньги, им плевать на тебя, на меня, на всех этих детей… Они придут к тебе, и никто им не помешает!
Каково ему было: знать все это и при этом — ничего не делать? Он делал много другого, хорошего и полезного. А тут был бессилен. У него ведь — мама лежачая, жена, дети, даже внук уже есть. Все — в Вышемире. Не дай Бог оказаться перед таким выбором.
— Однако, только этого я и жду, — мрачно кивнул я. — Пусть подкрадутся ко мне со своим аккумулятором. Очень хочу на них посмотреть, на этих паскуд. Внимательно, с пристрастием посмотрю! Слушайте, я понимаю, что вы хотите их всех посадить, но не можете. Васенька этот ваш ведь не в канаве товар нашел, а у этих ваших дельцов приобрел. И черта с два без конкретной такой крыши он припер бы дрянь в сортир театра и стал предлагать детям…
— Дома культуры! — поправил меня милиционер, как будто это имело какое-то принципиальное значение.
— Пусть — дома культуры, не важно, — отмахнулся я. — Говорю напрямую: я это так не оставлю. Вы мне просто не мешайте, вы же нормальный человек. И другим своим скажите, чтобы не мешали. Ну, тем, которые нормальные. А я с дельцами этими сам пободаюсь. Помните вашу эпичную фразу про то, что всем было бы только легче, если бы кто-то спалил ещё парочку мерзавцев?
Нет, я не считал себя супергероем, да и дракона в это вмешивать не собирался. Наверное.
Просто — если я настоящий интеллигент, то у меня есть принципы. И принципы эти важнее всего на свете. Вон, даже у орков они есть: хрен там об занавески не вытирать, руки перед едой мыть, друг друга не кушать…
Вот и у меня — есть. Лишать детей шансов на дальнейшую жизнь — какой бы она ни сложилась, втюхивать им дрянь прямо на мероприятии — это вообще за рамками законов Божьих и человеческих. И если не встать на пути у этой мерзости — мы до такого докатимся, что Хтонь ясельной группой детского сада покажется. Зачем вообще жить в таком мире, где это — норма? Ладно, не в мире — в городе. Такая жизнь и такой город нам и даром не надь, и за деньги не надь.
Это что получается: оставь я все как есть, то через пару лет со смотровой комиссией на дому посещая несовершеннолетних, я в один прекрасный день увижу, как Невзорин или Морковкин слюни пускают и под себя гадят, или на мамку с кулаками кидаются ради очередной дозы? Да, да, может, там был насвай или ещё какой-нибудь снюс, а не гашиш или что покруче… Это вовсе не имело никакого значения. Значение всегда имеет только то, что ты можешь, и чего ты не можешь.
Этот Васенька мог продавать какую-то мерзость в пакетиках малолеткам в сортире. Я — не мог этого позволить. Вот и все.
— Так, ладно, — Виталий Михайлович нахлобучил на голову фуражку. — Заявление он не написал. Зачем побои снял — непонятно. Пока с нашей стороны делу ход не давали. Если это и вправду ты тех братков спалил — может, и тут справишься… Гос-с-споди, что я делаю? Вот своими руками выращиваю из хорошего парня народного мстителя… Яношик, Соловей Разбойник и Роб-в-Капюшоне вышемирского разлива. Это очень, очень плохо… Но…
— Но продавать детям наркотики в сортире — ещё хуже, да? — кивнул я. — В конце концов, вы ведь знаете, где я живу. Может, даже беседу нашу записывали. В любой момент можете прислать за мной наряд, но тогда никто не сделает за вас грязную работу, да?
— Слушай, Гоша, — Криштопов пристально посмотрел на меня. — Это ты спалил бандитов?
— Нет. — совершенно искренне ответил я. — Но да.
— Ты маг? Пиромант? — проникновенно спросил он.
— Тьфу, какой из меня маг? Я — нулевка! — отмахнулся я.
— Значит, всё-таки смесью… И поджег! Ну, ты зверь вообще! — он покачал головой. — Нет, не зверь. Ты — сам дьявол. Понятия не имею, как такое можно провернуть без армейского огнемета… Но я точно знаю — у тебя нет армейского огнемета! А на вид хороший, добрый парень, тонкая натура… Наглухо вас там в Поисковом отбивают, похоже. Правда что ли — огнестрельное не дают потому, что вы одними лопатами всех потрошите?
