Черные дрозды(ЛП) - Вендиг Чак (читаем книги txt) 📗
Он просто стоит. Его трясет. Злой, жалкий, обескураженный; ей сложно сказать.
Мириам ждет. Но Дель не идет к ней. Он сейчас даже на неё не смотрит — взгляд Деля устремлен в никуда за тысячи миль от этого места.
Мириам осторожно протягивает руку к тумбочке и поворачивает будильник так, чтобы его видеть. Это старые часы, из разряда таких, где цифры переворачиваются. Ну, наподобие тех, что были у Ванны Уайт [3]. Каждая цифра меняется со щелчком.
— Сейчас 12:40, - говорит она. — А это значит, что у тебя три минуты.
— Три минуты? — Дель прищурившись смотрит на Мириам, пытаясь разгадать, что за игру она ведет.
— Всё верно, Дель, три минуты. Поэтому сейчас самое время задать себе вопрос: Есть какие-нибудь мыслишки, которыми ты хотел бы поделиться? Рецепт бабушкиного печева? Где пиратские сокровища зарыты? Любые поэтичные последние слова? Ну, или что-нибудь про обои? — Она отмахивается. — Знаю-знаю, отсылочка к Оскару Уальду [4]. Я зашла слишком далеко. Я нечаянно.
Дель не двигается, но весь напрягается. Каждый мускул твердеет до самых костей.
— Ты полагаешь, тебе удастся меня прикончить? — интересуется он. — Ты так считаешь?
Мириам прищелкивает языком.
— Нет, сэр, я так не думаю. Я не убийца. Я скорее пассивно-агрессивна, нежели просто агрессивна. Я просто жду и наблюдаю, я же девочка. Скорее стервятник, а не сокол.
Они смотрят друг на друга. Мириам испытывает страх, боль и немного восторга.
Щелк.
Ноль перепрыгивает в единичку.
— Тебе хочется ударить меня еще раз, — говорит Мириам.
— Вполне себе могу.
— Ты думаешь: «Сейчас я дам ей в глаз еще раз, а потом трахну так, как она этого заслуживает». Это, конечно, при условии, что ты сможешь заставить своего маленького друга встать. Я видела в бардачке пилюли для него. Рядом с Оксиконтином.
— Заткни свой поганый рот.
Она поднимает палец.
— Позволь задать тебе один вопрос. А жену и дочек ты тоже бьешь?
Он мнется. Мириам не уверена наверняка, что это значит. Испытывает ли он чувство вины? Или он никогда даже не думал о том, чтобы хотя бы волосок тронуть на их прекрасных головках, и умрет, если они обо всем узнают?
— На данный момент, — говорит она, — это не так уж и важно. Мне просто любопытно. Ты спишь со шлюхами, бьешь их, так что мы уже доказали — звание «Отец года» ты не получишь. Я просто пытаюсь понять всю глубину твоего характера…
Он с досадой вскрикивает и замахивается на Мириам — неуклюжий, размашистый выпад, сопровождаемый громким и четким, словно через рупор, криком. Мириам уворачивается. Кулак у неё перед носом вспарывает воздух.
Она выставляет пятку и бьет его в пах.
Дель отшатывается, охает и, упираясь задом в стену, пытается за неё схватиться.
— От меня ты можешь получить только одно бесплатное угощение, — шипит Мириам. — Замах и промах, козлина.
Щелк.
Сейчас на часах 12:42.
— Одна минута, — говорит Мириам, сползая с кровати.
Он так и не понимает. Они никогда не понимают.
— Заткнись, — скулит он. — Гребаная шлюха.
— Вот как всё будет. В любую секунду мы услышим автомобильный клаксон со стоянки…
Снаружи гудит машина. Один раз, потом еще, потом в третий раз, когда водитель изо всех сил налегает на сигнал.
Дель переводит взгляд с Мириам на окно, потом обратно. Она уже видела такие глаза прежде. Это взгляд загнанного животного. Он не знает, куда идти, куда бежать, но правда в том, что он не может никуда убежать. Он в ловушке. Не может понять, как или почему.
— Ты спросишь, что дальше? — Мириам щелкает пальцами. — Где-то снаружи кто-то начнет кричать. Может, это парень из машины. А может, это тот, кому он сигналил. Кого это волнует? Потому что…
Она позволяет своему голосу утихнуть лишь для того, чтобы уступит место кому-то, орущему на парковке. Слова неразличимы, они приглушены, просто неандертальская речь.
Глаза Деля распахиваются от удивления.
Мириам складывает пальцы в подобие пистолета и направляет «ствол» на будильник. Дергает пальцем.
— Бум, — говорит она, и…
Щелк.
Время на часах 12:43.
— У тебя эпилепсия, Дель?
Вопрос озвучен, Мириам понимает, что права. Это объясняет, что должно произойти. Деля одолевает мгновение спокойствия, своего рода безмятежное недоумение, а потом…
Его тело деревенеет.
— А вот и она, — говорит Мириам. — Нападающий проводит мяч и сезон окончен.
Сокрушающей волной на Деля обрушивается приступ.
Его тело замирает, он запрокидывается назад, ударяясь головой об угол мотельного комода. Дель издает придушенный звук. Он опускается прямиком на колени, но потом у него прогибается спина и выпирающие лопатки крепко прижимаются к матовому Берберу.
Мириам потирает глаза.
— Я знаю, о чем ты думаешь, — говорит она, когда глаза Деля начинают вылезать из орбит, словно пробки, готовые вылететь из бутылок шампанского. — Господи, почему бы этой распутнице на засунуть мне под язык хотя бы бумажник? Разве не может она сделать мне одолжение? Или может быть, ты думаешь, что у тебя и раньше было приступы, но не один из них ведь тебя не убил. Мужик не может подавиться своим собственным языком, так? Или это просто миф? А может быть, ну а вдруг, ты думаешь, что я какая-то ублюдочная тварь, ведьма с большой дороги.
У него булькает в горле. Щеки краснеют. Потом становятся фиолетового оттенка.
Мириам пожимает плечами, морщится, наблюдая с каким-то мрачным очарованием. Не впервые она видит подобное.
— Не сосем, мой милый любитель проституток. Такова твоя судьба, подавиться собственным мясом, подохнуть здесь, в богом забытом мотеле в самом центре адова пекла. Я бы сделала что-нибудь, если бы могла. Если бы я попыталась подложить бумажник тебе под язык, я бы лишь еще дальше его засунула. Видишь ли, мама мне всегда говорила: «Мириам, что есть, то есть». Так что, Дель Амико, что есть, то уж есть.
На пепельных губах Деля пузырится пена. В глазах лопаются кровеносные сосуды.
Все как она запомнила.
Его твердое тело становится вялым. Вся борьба выходит из него. Жилистая оболочка Деля слабеет, голова наклоняется под неестественным углом, щека упирается в пол.
Следом, из-под кровати выбегает обнаглевший таракан. Он использует верхнюю губу Деля в качестве стремянки и, прежде чем исчезнуть в ноздре, сжимает своё тельце.
Мириам делает глубокий вдох и вздрагивает.
Она пытается заговорить, сказать, как ей жаль, но…
Ей не по силам это остановить. Мириам бежит в туалет и её рвет.
Некоторое время она стоит на коленях, её голова прислонена к ножке раковины. Фарфор холодит кожу, действует успокаивающе. Мириам чувствует запах мяты. Свежий аромат дешевого ополаскивателя.
Такое часто с ней случается. Словно вместе с ними в Мириам умирает какая-то часть; часть, которую она должна закупорить, исторгнуть и смыть.
И как обычно она прекрасно знает от чего ей может стать лучше.
Мириам выползает из ванны мимо остывающего тела Деля и хватает с противоположной стороны кровати свою сумку. Покопавшись в ней, она находит то, что ищет, и достает мятую пачку сигарет Мальборо Лайт. Вытягивает одну, зажимает губами и прикуривает.
Мириам через ноздри выдыхает дым. Она похожа на огнедышащего дракона.
Тошнота отступает; волна септика смывает яд обратно в море.
— Так-то лучше, — говорит она тому, кто слушает. Призраку Деля, может быть. Или таракану.
Потом Мириам опять роется в сумке, чтобы отыскать Предмет Номер Два: черный блокнот с красной ручкой, засунутой в спираль. Блокнот уже почти исписан. Осталось лишь страниц десять. Десять пустых страниц — огромная бездна внушающих страх возможностей: неписанное будущее, которое уже предопределено.
— Ой, подожди, — говорит Мириам. — Становлюсь небрежной. Не стоит забывать…
Мириам встает, хватает брюки Деля и шарит по карманам в поисках бумажника. Внутри она находит только пятьдесят застенчивых баксов и MasterCard. Достаточно на дорогу, еду по пути и переезд в другой город.
