Отражение (СИ) - Плотников Сергей Александрович (книги бесплатно без txt) 📗

Честно говоря, в самой глубине души я даже немного порадовался, что Мирен не смогла сорваться ко мне сразу после шестнадцатилетия — резкое отключение «продвинутой дипломатии» породило бы массу проблем. Собственно, ещё одна причина, почему я стал больше уставать: теперь, по возможности, решать вопросы (по крайней мере, учебные) я старался только собственными силами, на время пережимая канал между мной и партнёршей. В конце концов, общий принцип я уже знал, а расположить к себе человека можно просто правильно сказанными словами — если, конечно, способен их угадать. Но всё равно ощущения — как из салона прекрасного лимузина пересесть на велосипед: доехать можно туда же, вот только сил тратится неизмеримо больше, гарантированно запаришься, ну и про скорость можно забыть… Кстати, о птичках.

Я прищёлкнул пальцами, привлекая внимание поставленного в тупик моей логикой Макса, и, не сдержавшись, усмехнулся:

— Но, кажется, я знаю, как довести твою идею до совершенства. Просто отдых должен быть интенсивным.

— Это как? — Сумских что-то разглядел на моей довольной роже и забеспокоился.

— Ну, главная задача отдыха — забыть на время о делах? Интенсивный отдых — больше впечатлений. А это просто — нужно разделить действие с друзьями. Пойти в музей, на выставку, да та же прогулка или поход в «макдак» — только не в одиночку. С друзьями гораздо лучше отрываться, я верно говорю?

Вообще-то, высказывание было как минимум спорно, но небольшая доза «очарования» придала словам нужный вес.

— Вау! Староста знает слово «отрываться»! — Алёна сделала «большие глаза», — но на что не пойдёшь ради друга, эх… Я согласна!

А вообще, я мог бы и раньше додуматься. Читал же, что студенческая дружба — самая крепкая, да и сам же в шутку называл своих одногруппников «будущими светилами мировой биомедицинской науки». В каждой шутке — только доля шутки: конечно, многие «сойдут с дистанции», но кое-кто останется учиться дальше и работать по специальности. Кто-то станет врачом, а кто-то — доктором наук и профессором. А это — нужные связи и опора в будущем, как и сказал Кабуки. Мой шарм пропадёт — но эффект хорошего отношения останется. Кто знает, как это сыграет в будущем, но иметь на несколько шансов больше точно стоит.

Интерлюдия

— Ну что, Окина, надумал, или опять «не было времени»?

Мао, только переступивший порог личных апартаментов Кабуки, скривился будто пол-лимона разом откусил и теперь пытается прожевать.

— Почему я вернулся к вопросу «зачем мы всё это делаем?» именно сегодня? — Куроку, разумеется, без труда угадал мысли подчинённого, и сам же ответил: — Ну, может быть, потому, что я дал так сложно дающийся тебе ответ сам. Ты ведь внимательно слушал мою речь, ученик?

— Внимательно, сенсей, — со вздохом склонил голову учитель физкультуры.

— И что же ты услышал?

— Что мы можем достигнуть невероятных высот, — послушно сообщил японец. Выбрать нужную фразу из не такого длинного выступления директора было несложно, а на память Мао пока не жаловался.

— И зачем нам достигать невероятных высот, ученик? Ну, или, как ты тогда поэтично выразился — подняться на Олимп настоящей власти? Ведь могли бы остановиться на своём уровне и не рисковать. По крайней мере, не рисковать сразу всем.

— Не знаю, — подумав, честно признался ёкай. — Моей мудрости недостаточно, учитель.

— Не мудрости тебе недостает, а методичности в образовании. Знаешь много, а сопоставить одно с другим — не можешь… Или, скорее, не хочешь. Вон пусть Кабуки-сама за всех думает, у почтенного директора голова большая — всё помещается! Хреновый из меня всё-таки учитель пока что.

— Это не так… — попытался возразить Окина, но его слушать не стали.

— Так, так. Одна надежда на ребятишек: один раз расскажу, два расскажу, на третий, глядишь, и сам пойму, хе-хе… Ладно уж, я скажу тебе ответ на твоё «домашнее задание», а то потом и правда времени не будет.

Директор ненадолго замолчал, как обычно делал перед любым выступлением или уроком, а Мао изобразил как можно более полное внимание. Впрочем, ему и на самом деле было интересно.

— Прежде всего скажи мне, друг, кто мы такие. Я, ты, наши детки-подопечные?

— Разумные? — осторожно предположил ёкай.

— Окина, я тебе уже говорил — завязывай со своим расизмом! — чуть сердито посмотрел на собеседника Кабуки, — люди мы. Люди. И не криви губы — тебе прекрасно известны все факты. Даже самые рогатые-чешуйчатые могут иметь с обычными людьми общих детей, причём те тоже будут плодовиты. Это однозначно указывает, что мы принадлежим к одному виду — все. Просто у человечества несколько больше расовых типов, чем принято думать в «большом мире».

— Да, учитель, — покорно опустил голову демон. Против фактов спорить было сложно, но и считать себя равным обычным людям Окине упорно не хотелось.

— Ладно, будем считать, что ты понял. Скажи-ка мне, ученик, какая цель в жизни у живых существ?

— Э… — «подвис» от такого перехода темы учитель физкультуры, — выжить… наверное?

— Ну хоть иногда ты умеешь пользоваться головой, — одобрительно покивал сенсей, — и как же живые существа выживают? Они ведь рано или поздно умирают, знаешь ли.

— Размножаются быстрее, чем гибнут, — чётко и твёрдо отбарабанил «дьявол».

— Умница! Люди, как ты знаешь, живые существа, и у нас та же цель в жизни, что и у других: выжить. Небольшая загвоздка в том, что люди — вид коллективных животных, выживать могут только большими, хорошо структурированными группами. Если совсем грубо, то для успешной стратегии выживания, наверху пирамиды подчинения должен быть самый компетентный вожак. Я, как ты знаешь, считаю себя в некотором роде компетентным — по крайней мере, в силу накопленного опыта. Повезло с геномом, потому живу долго и всё такое. Вот потому-то я и стремлюсь «наверх», туда, где находятся «те-кто-решают». Мой век тоже когда-нибудь подойдёт к концу, даже если никто и не сможет «помочь» сдать дела, так сказать, досрочно. Однако мой — и твой — вид будет жить и, стало быть, в нём будет жить наше наследие. Не совсем бессмертие, но, если подумать, немногим хуже. А стяжание материальных благ, увеличение числа подчинённых и прочие атрибуты власти — всего лишь необходимый инструмент.

— Я всё понял, учитель, — Мао низко и уважительно поклонился.

— Если ты сейчас скажешь что-то вроде «я уйду сегодня от вас просветлённым», я кину в тебя сапогом, — с совершенно серьёзным лицом пригрозил Кабуки.

Окина ничего не ответил — потому что учитель в очередной раз угадал его мысли. На него действительно словно снизошло небольшое такое сатори — но не потому, что учитель раскрыл ему глаза на очевидные вещи (об этом ещё стоило хорошо так подумать самостоятельно, в тиши и одиночестве), а потому, что ему только что приоткрылась, стала вдруг понятнее ещё одна грань великой личности сенсея. Комната, скорее даже зал, в котором они оба сейчас находились, представляла из себя внушительных размеров восьмигранник, вдоль каждой стены протянулись книжные полки от пола и до потолка. И все они были заставлены различной литературой самых разных направлений — от строго научной до пошлейшей беллетристики, от собственноручно заполненных тетрадей, за которые иные разумные отдали бы жизнь, не задумываясь, и не только свою — и до подшивок комиксов. Причём всё это собрано было как бы вперемешку, хотя сам Мао видел, что система есть, вот только понять её, сколько ни пытался, не мог. И сейчас его взгляд словно прикипел к одному из стеллажей. Там, рядом с бесценными записями о зеркалах, теснили разноцветные обложки многочисленные томики японской манги. Взгляд Окины зацепился за название «Медальон вампира», потом за «Магический учитель Негима»…

— Дошло, да? — искренне развеселился директор академии «Карасу Тенгу». — Думал, я так развлекаюсь, читая всякую муть для подростков? Ну уж извини, но серьёзных исследований на тему «что будет, если тайна наличия магии на Земле падёт» как-то нет. А тут авторы по крайней мере пытались думать. Хотя нам по теме скорее ближе вот это.