Программист в Сикстинской Капелле (СИ) - Буравсон Амантий (книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
Несмотря на царивший в доме хаос, концерт всё-таки начался. Первым выступил, конечно же, хозяин дома, сыграв на клавесине свой новый цикл сонат. Далее был дуэт Карло Альджебри и Доменико, который ему также и аккомпанировал. Дуэт был странный, они просто по очереди пели различные числовые последовательности, чем приятно меня удивили. Всё это время я сидел в кресле справа от Никколо Альджебри.
— А где же ваш брат Стефано? — шёпотом поинтересовался я у Никколо.
— В комнате у себя. Отец его выдрал и запер на сутки. Пусть в себя приходит после вчерашних подвигов. Не беспокойтесь, через час отец его выпустит из-под домашнего ареста.
Да уж, думаю я. Строгие порядки были в то время, а я ещё сердился, когда родители сделали мне всего лишь выговор после того, как я напился и прогулял учёбу.
На середину комнаты вышли три старших внука маэстро — Джованни, Антонио и Джулио, и под аккомпанемент своего дедушки спели трёхголосный канон. Как я позже узнал, одиннадцатилетний Антонио уже был virtuoso, а вот девятилетнего Джулио, обладавшего потрясающим, почти инструментальным дискантом, никто не мог уговорить последовать примеру брата. Он просто ложился в коридоре на пол и со слезами умолял его не трогать. Бедный парень!
— Алессандро, — тихо обратился ко мне Доменико, когда мы вышли в коридор репетировать дуэт. — У меня будет к тебе просьба. Я как раз сейчас занимаюсь вокалом с маленьким Джулио и планирую вырастить из него выдающегося сопраниста, поскольку мальчик достаточно одарённый. Но, как назло, Джулио наотрез отказывается делать операцию. А насильно заставлять его маэстро не хочет.
— Джулио сам должен решить, нужно ему это или нет, — холодно ответил я. — Это ведь очень рискованное дело.
— Кто не рискует, тот не пьёт кьянти! — весьма эмоционально возразил Доменико. — Какие могут быть возражения?
— Такие, что не каждый к этому готов. Может получиться так, что Джулио потеряет голос и будет проклинать всех родственников, а заодно и нас с тобой, за то, что уговорили сделать с ним это.
— Почему ты защищаешь его глупые высказывания? Знаешь, я даже не представляю, что было бы, если бы мне не сделали операцию. Страшно подумать, я бы выглядел как Никколо и у меня был бы ужасный скрипучий бас! Фу, это отвратительно!
— Ну да, а ещё шестеро неугомонных балбесов впридачу, — добавил я, решив немного подколоть друга.
— Если честно… Не имею ничего против шестерых балбесов. В этом смысле я немного завидую Анне Марии. Но мне, увы, это больше не светит.
Больше не светит? Вот ты и проговорился! Значит, ты, Доменико, прекрасная женщина, которая по каким-то причинам не может иметь детей. Картина немного прояснилась, но не до конца.
Следующим номером был наш с Доменико дуэт, который вследствие утренней вспышки непонятно чего мне пришлось учить в своей комнате одному. Тем не менее, с произведением мы справились.
В общем, выступили все, за исключением архитектора, его жены и старшего сына Паоло: первый не обладал музыкальным слухом, вторая происходила из столь правоверной католической семьи, что даже заикнуться боялась на тему музыки, ну, а третий переживал период мутации. По понятным причинам в концерте не участвовали два младших внука маэстро, хотя и подпевали нашему дуэту.
— А теперь, внимание, конкурс, — объявил маэстро Альджебри. — Кто дольше протянет ноту. Участвуют все присутствующие «виртуозы», за исключением пока что маленького Тони.
— Я тоже хочу участвовать! — обиженно крикнул Антонио Альджебри.
— Всему своё время, bambino caro, — Доменико подошёл к мальчику и приобнял его за плечи. — А пока тебе предстоит ответственное дело: ты будешь вот по этим часам считать миллисекунды и записывать их.
Парень согласился и, взяв те самые часы из рук Доменико, с серьёзным видом сел на диван, с интересом разглядывая диковинные часы. В это время в гостиную спустился Стефано. Он дружески поприветствовал нас, но, судя по выражению лица, настроен он был решительно.
— Доменико, может я не буду участвовать? — шепнул я на ухо маэстро Кассини. — Не очень-то хотелось бы опозориться.
— Не думаю, что Стефано после вчерашнего сможет дотянуть ноту до минимума, — покачал головой Доменико. — Но даже если и сможет, не сдавайся. Вспомни наш урок два дня назад, ты ведь прекрасно справился с задачей.
— Ладно, как скажешь. В конце концов, я ведь всего лишь инженер.
— Не оправдывайся. Инженерное мышление наоборот должно помогать, а не мешать в вокальном исполнительстве. Но всё-таки не забывай и об эмоциях.
Конкурс начался, нас опять поделили на две группы: альтам досталась нота «фа», а сопрано — «ля» второй октавы. Признаюсь, я даже немного волновался, как на настоящем спортивном соревновании, например, по лёгкой атлетике, которой занимался в детстве.
— Доменико Кассини против Карло Альджебри! — объявил маэстро.
Оба «виртуоза» вышли на середину комнаты и одновременно затянули свою ноту. Конечно же, монстр Доменико перепел Карло и с ослепительной улыбкой и высоко поднятой головой прошествовал к дивану, где ему в восторге рукоплескали Анна Мария и маленький Челлино.
Далее настала очередь меня и Стефано. Как и говорил Доменико, сопранист всё ещё выглядел неважно, но старался не показывать виду. Я хотел как-то приободрить товарища, ведь ему и так сегодня утром досталось по первое число. Поэтому я решил устроить ничью.
— Стефано Альджебри против Алессандро Фосфоринелли!
Выйдя на середину комнаты, мы, пожав друг другу руки, начали своё вокальное состязание. Стефано начал петь негромко, и даже не наращивая мощность звука. Мне стало жаль парня: голос звучал неровно и казался каким-то усталым. Зато меня как будто прорвало: я вдруг почувствовал, что мне всё нипочём и лишь пел, получая невероятное удовольствие от своего уже «прокачанного» высоковаттного голоса, который сносил мне крышу своими высокими частотами и невероятной мощностью. Да, думаю, это ощущение стоило той цены, что я заплатил в детстве.
— Стоп! — взволнованный крик маэстро вернул меня с небес на землю. Придя в себя, я понял, что до того увлёкся собственным голосом, что забыл обо всём на свете. Даже про мысленно обещанную ничью. Занесло так занесло, так и в маразм на почве мании величия впасть несложно.
— Осмелюсь заметить, синьор Фосфоринелли, — маэстро внимательно сверил количество миллисекунд, записанных Антонио, — вы победили.
— Поздравляю, Алессандро! — воскликнул Доменико и бросился меня обнимать, но я почему-то подался назад. — Слышали? Это мой ученик! Это моя школа! Дай я тебя поцелую, studente carissimo!
— Спасибо, не надо, — холодно отозвался я, поскольку не привык к такого рода проявлениям участия, свойственным южным народам. — Доменико прав, ведь своей победой я целиком и полностью обязан ему.
Несмотря на поражение, Стефано ничуть не обиделся. Он вообще был не обидчив, а сейчас только обрадовался моему действительно неожиданному успеху. А я лишь утешал себя тем, что конкурс шуточный, и серьёзно к нему относиться не стоит.
После концерта нас пригласили за стол, дабы разделить с семейством Альджебри скромную трапезу, за которой мы увлечённо обсуждали актуальные вопросы «современной» математики: в тренде сейчас были дифференциальное и интегральное исчисление, а главными математическими звёздами — Лейбниц и Ньютон. Примерно в эти годы появилось и вариационное исчисление.
— Алессандро, вам знакома фамилия Бернулли? — поинтересовался маэстро.
— О, да! — воодушевлённо воскликнул я, но потом несколько поник, потому что не мог похвастаться, что ещё в школе познакомился с творчеством этих выдающихся деятелей науки. — Вернее, я читал некоторые статьи Иоганна Бернулли. И решал задачу о брахистохроне. Просто так, из интереса.
— Весьма похвально. Так вот в прошлом году его сыновья Никколо и Даниэле уехали в Санкт-Петербург, дабы развивать математическую науку в Российской империи. Обоих я знаю лично.
Я чуть не задохнулся от волнения. Представить только, я сижу за столом с человеком, который, возможно, пожимал руки великим математикам. Маэстро сказал, что братья Бернулли в Питере. О, если бы я только мог попасть на Родину, я бы сделал всё возможное, чтобы встретиться с первыми академиками нашего города.
