Нет - Горалик Линор (полные книги txt) 📗
Так вот, в сете с Кшисей Лунь (в рамках программы защиты свидетелей – Гердой Минь) присутствовали те же следы подчистки. Если бы сет смотрел не единственный человек во всем отделении, успевший повидать Кшисю в ее новом морфе, – ее бы не опознали; сет ушел бы на обычный анализ, в нем обнаружились бы обычные следы зачистки, и сет спокойно канул бы в глубокие архивы отдела – еще одна фальшивка. Однако Кшисю опознали, – значит, к делу имеет отношение кто-то, кто был как следует осведомлен и о том, кто именно просматривает все сеты, и о его близкой дружбе с несчастной Кшисей, и о том, что у этого человека было свидание с Кшисей перед ее отъездом. Но следы зачистки присутствовали и здесь и оставались следами, от них было никуда не деться. К делу немедленно подключили ФБР; выяснилось, что старший лейтенант Кшися Лунь/Герда Минь действительно пропустила одну контрольную связь; она не появлялась на работе уже три дня; ее сотрудники не имели ни малейшего понятия о том, где ее можно было бы найти.
Однако, поскольку тело Кшиси не было найдено, речь о твердой уверенности идти не могла. Рассматривались два варианта: один – что полиции предъявили запугивающий сет, смонтированный, как снафф, с морфом или графическим образом, в точности похожим на новый облик Кшиси Лунь. Это означало бы, что отправители сета знают лейтенанта в лицо, вопреки усилиям программы по защите свидетелей, и зачем-то (мне неизвестно, зачем именно) шантажируют полицию. Второй вариант, рассматривавшийся в совокупности с фактом об исчезновении лейтенанта в последние дни, подразумевал, что в руках отправителей действительно находится Кшися Лунь, однако она жива и, скорее всего, относительно невредима. Существовал, конечно, третий вариант: все, увиденное полицией на сете (мне не удалось добиться описания или деталей) – правда; но принятию этой версии мешали монтажные зачистки.
На поиски старшего лейтенанта Лунь были брошены довольно серьезные силы. Параллельно и немедленно были арестованы лица, продавшие подставному агенту сет с Кшисей. Эти продавцы были поражены тем фактом, что в их распоряжении был подлинный сет; один из них упал в обморок во время допроса. Их показания сводились к следующему: в данном случае, как и во всех остальных случаях заказа снаффа, в действие приходит цепочка: заказчик – тот, кто принимает заказ, – студия, выполняющая заказ, – тот, кто принимает заказ, – заказчик. Подставной агент описал, как обычно, набор своих «фантазий» (девочка; много крови; холодное оружие; связывание; смерть), арестованные передали заказ своему связному (ни в этот раз, ни до того они не имели дел ни с одним представителем самой студии, общаясь только со связным). Неизвестно, как именно исполнители заказа – кто бы они ни были – узнали о том, кто именно фигурирует в качестве заказчика: арестованные утверждают, что эту информацию они не передавали, да и сами, естественно, не знали ни имени, ни должности своего клиента, а только однажды видели его в лицо. Но так или иначе, в качестве результата арестованным был передан тот самый сет, на котором, как выяснилось позже, было запечатлено зверское убийство старшего лейтенанта Кшиси Лунь. Арестованные, по их утверждению, этого не подозревали u ни на секунду не сомневались, что с честной миной отдадут заказчику, уплатившему сумму, которую я не разглашаю по просьбе полиции, обычный качественно сделанный фальшак. «Мы посмотрели этот сет для интереса, – сказал один из арестованных, – и он выглядел, как всегда выглядит фальшак. Поверьте, уж мы-то знаем. В нем были помехи и все такое. Так никто не различает, но у нас глаз наметан». Наметанность их глаза подтвердила впоследствии полицейская аппаратура. Однако связной, с которым, по утверждению арестованных, они имели дело, исчез; пока что полиции не удалось его найти.
Через два дня после ареста новостные ленты выдали стопиксельные заголовки: «Найдено тело Кшиси Лунь». Это была правда; варианты один и два, подразумевавшие, что лейтенант, по крайней мере, жива, отпали; отпала и версия о том, что полученный полицией сет был поддельным: останки Кшиси Лунь указывали на то, что она прошла серию чудовищных, невообразимых зверств – в точности тех, которые изображены на полученном полицией сете. Лейтенант Дэн Ковальски, дядя чилльной порнозвезды Афелии Ковальски и по совместительству следователь-аналитик отдела по борьбе с нелегальной порнографией, позволил проинтервьюировать его в больнице и высказал версию о том, что следы «монтажной склейки» на самом деле были нанесены на сет намеренно, с целью сбить с толку. Очевидно, заявил Ковальски, план «этих подонков» был еще более изощренным: они полагали, что сотрудники отдела не опознают Кшисю и сет уйдет в архив, однако через несколько дней, после того как тело лейтенанта будет обнаружено и в руки полиции поступит описание всего, чему подверглась несчастная женщина-девочка, полицейские припомнят сет (или им напомнят о нем) с изображением аналогичного ада. Таким образом, издевательство над полицией должно было быть еще более жестоким, – фактически оно должно было стать заявлением на тему того, что снафф есть, но полиция тупа и недогадлива. Возможно; но, возможно, Ковальски пытается отвести общественность от версии, по которой создатели сета хорошо знали, кто и как просматривает поступающий в руки отдела снафф.
Расследование по делу об убийстве лейтенанта Лунь продолжается, но у полиции хватает дел и без этого: ей, полиции, предстоит долгий и унизительный процесс вскрытия архивов, разработки новых средств экспертизы и пересмотра сотен «снаффовых» сетов, признанных «поддельными» на основании наличия в них «монтажных помех». Если версия Ковальски окажется правдой, то станет ясно, что снафф, за которым Скиннер со товарищи гоняются уже едва ли не десять лет, все это время был у них перед глазами. С тщательно имитированными монтажными помехами – для отвода этих самых глаз.
Я хочу поблагодарить мой источник за предоставленную им информацию. Как и все, кто лично знал Кшисю Лунь, он переживает сейчас очень тяжелые дни. Всем же остальным я хочу напомнить истину, ради выяснения которой погибла лейтенант Лунь; истину, в которую мы всегда верили – u никогда не решались поверить полностью:
Это – конец эпохи непуганой невинности. Снафф есть. Бойтесь.
Хипперштейн подставил комм, бимкнул кредитный номер, бимом получил обратно газету, быстро докликал до собственной статьи. Статья получилась длинной, и польстило, что редактор не переиначил и не порезал, но оставил все как есть. Хипперштейн вернулся в машину, положил комм на руль и перечитал текст; сердце екнуло – не слишком ли много, подумал он, не слишком ли много, исходя из этого текста, я знаю о снаффе – для обывателя, для журналиста? Нет, вроде нет, везде – «мой источник» да «мой источник». Мой источник между тем рыдал и едва не падал в обморок, когда я пытался взять у него интервью, и я повез его, бедного, домой – он так и не съехал с квартиры, где жил с Руди, хотя давным-давно собирался, – и сидел с ним, пока он не заснул, бедный маленький Зухраб. Он заснул, а я сидел и чувствовал, что у меня руки дрожат не хуже, чем у него, и сейчас вырвется и разорвется сердце, и что мне неясно, как именно жить теперь и что делать, – потому что я, я, в стыде и ужасе тративший баснословные суммы и потом мучившийся вопросом о поддельности и неподдельности, и всегда подозревавший поддельность и никогда, никогда не могший из-за этих подозрений расслабиться, расслабиться до конца – ну хоть однажды! – я знал теперь, что, видимо, – бывает… бывает подлинное… и я не хотел этого знать, я только там, в ту ночь, рядом со спящим Зухрабом понял, что я всегда прятался за свою надежду, что поддельное смотрю, и что мне самому сейчас впору в обморок упасть, чтобы не думать об этом всем…
Но теперь. Когда я знаю. Что – есть. Что – бывает. Я не смогу жить. Если я не… Если я не…
Глава 92
На входе в аэропорт вдруг скрючило и повело, и секунды три длилось: показалось, что я лечу не пустой, что рука в кнопках, как в родинках, и что сейчас начнется постыдный кошмар – немедленно, как тогда, в туалете, рубашка на спине промокла, и заколотилось сердце; прислонился к кофейному автомату, переждал минуточку, поговорил с собой, сказал: с ума ты сошел, что ли? Ты летишь пустой, пустой, ничего не везешь на себе, честный гражданин России честно летит в Израиль честно встречаться с почти-вдовой покойного брата Саши, ну, успокойся, успокойся, сердце мое, успокойся. Успокоилось, но драйв, с которым жил последние трое суток, на котором брал билеты, выцарапывал деньги из скота-тестя, не спал последнюю ночь, валяя по кровати сперва Татьяну, а потом жену, потому что захлестывало по уши адреналином и чувствовал, что ничем, ничем тебя не остановить – этот драйв рассеялся, ушел, перекрылся муторной волной страха, откатившейся, но оставившей на склонах издерганного мозга тонкий слой грязи – и не отмоешься уже.
