Одиночество тоже компания (СИ) - Панина Валерия (мир книг .TXT) 📗
- Отказаться нельзя? - поинтересовалась я.
- Да можно, наверное. Мне просто такая мысль не приходила, - мы посмеялись.
- Дружный у вас отряд. Часто так отдыхаете?
- Ну, такой сабантуй раза два в году бывает. А так к ним каждый выходной кто-то приезжает, то одни, то другие. Я редко приезжаю, хоть мне больше и не к кому. Отвык от семьи.
- А... родители?
- Погибли. Мне двенадцать лет было. Отец тоже летчик, меня как сына офицера в Суворовское. С тех пор казарма.
- Родных нет? Кто-то мог же тебя взять? Прости, это не мое дело, - спохватилась я.
- Когда родители погибли, наследники на квартиру нашлись, а опекунство так, в довесок брали, - в его голосе не было горечи, так, насмешка. - Да нормально. Воспитали, в летное поступил. В отряд космонавтов зачислили. В космос летаю - многие могут похвалиться?
У меня было чувство абсолютного дежавю. Мы сидели под звездной ночью, над нами мерцали мириады звезд, целая вечность текла сейчас от галактики до галактики. Где-то в деревне лаяла беспокойная собака, скрипел сверчок, прохладный ветерок шершаво гладил меня по голым коленкам.
- Саш, а расскажи про космос? Он какой там, вблизи?
Поскольку проболтали мы часов до четырех, в субботу я проспала. Хотя это ведь неправильно? 'Проспала' говорят, когда не проснулась в определенное время. А я просто выспалась и встала почти в двенадцать. Умылась, выглянула в окно. Опять тепло, жарко даже. Раз уж мне разрешили делать что хочется, пойду поем и проверю, можно ли тут купаться. Позагорать уж точно можно. Надела купальник, сверху короткий сарафан в зеленых подсолнухах, и отправилась. Народу, видно, сильно поубавилось, в саду слышались голоса, а в беседке и в кухне никого не было. Подумывала уже подождать обеда и поесть вместе со всеми, но желудок громко возразил. Пришлось смириться и посмотреть, из чего можно завтрак соорудить, но обо мне позаботились, оказывается. В большое полотенце была закутана кастрюля с кашей, под сетчатым колпаком булочки, сыр, кусок запеканки. Масло в масленке, чай, кофе, даже маленький пакет сливок. Одним словом, опять объелась. Дома готовлю редко, для одной не хочется.
На том конце участка, что выходил на реку, забор был не глухой, а из сетки, чтобы красоту не загораживать, и калитка. Сразу за ней деревянные ступеньки, я насчитала шестьдесят четыре. Пляжа как такового не было, узкая полоса берега, засыпанная явно привозным песком, несколько лежаков, оранжевый зонтик. Речка была не Москва-река, конечно, но и воробей вброд не перейдет. Попробовала ногой воду - вроде теплая. Зашла по колено, привыкая, зачерпнула ладонью, брызнула на грудь и руки.
- Давай, вода как молоко парное, - мимо меня пробежал Сашка, зашел поглубже, нырнул, поплыл к другому берегу.
Решилась, осторожно ступая, чтобы не наступить на тину - первый признак скорой осени, дошла до глубины, окунулась. Колодей плыл быстро, мощно. Прикинула свои возможности - нет уж, догонять не буду. Лениво побарахталась, проплыла туда и обратно. Нет, август есть август, какое бы не было жаркое Солнце, вода больше на молоко из холодильника похожа. Да и я не большая любительница плавать, раз в году на море. Вышла, поскорее вытерлась, сняла заколку, чуть влажные пряди немного холодили спину. Села на лежак, вытянула ноги. Солнце слепило, пожалела, что не взяла очки. Сашка все плавал, второй раз уже плыл туда-обратно. Согрелась, щурясь на блики, смотрела, как Саша выходит из воды. Ноги сильные какие, бедра плотные, короткие светлые волоски топорщатся. Интересно, а они жесткие на ощупь? Мокрые плавки обрисовывают..., в общем, четко все обрисовывают. Кубики на животе, загорелая чистая кожа, мышцы на груди перекатываются. Какая фигура - сухощавая, жесткая, руки сильные и шея. Я вела глазами снизу вверх, откровенно, без стеснения, разглядывая мужчину. Твердый рот, румянец на щеках. Румянец... Сглотнула, чувствуя, как меня окинуло жаром, внизу живота что-то дернулось, как будто спазм, я вздрогнула, наткнулась на его взгляд, мы мгновение смотрели друг другу в глаза, а потом я физически ощутила, как он смотрит на мои губы, грудь, на чуть заметный бугорок бикини, ноги от бедер до кончиков поджавшихся пальцев. Мазнула взглядом по нему - напряженный, и бугор в плавках, кажется, стал больше. Засуетилась, потянулась схватить сарафан, прикрыться. С трудом взяла себя в руки, видимо расслабилась, посмотрела на него в упор. Мне не четырнадцать, мне почти тридцать. Мужчина смотрит на меня с желанием, вот что это. На меня просто никто никогда так не смотрел, или я не замечала. А теперь заметила, и мне приятно. И я тоже хочу, кажется. Не знаю, что он прочитал в моем взгляде, но глаза не отвел.
- Нетесины уехали, - заговорил чуть хрипло. - Оставили тебе записку. Я пообещал, что отвезу тебя. Ты не против? Хочешь, уедем сегодня?
- Я согласна, - я откашлялась. Кажется, он спрашивал не только о поездке. И я ответила 'да' на оба вопроса.
На дачу мы вернулись порознь. Я ушла сразу, он пошел еще поплавать. Переоделась, пошла поискать хозяев. Людмила Евгеньевна с сестрой, Светланой, резали яблоки на пироги. Тесто поднималось из миски душистой горкой. Екатерина, жена Артема Русанова, варила в огромной кастрюле яблочный же компот и в медном тазу варенье-пятиминутку.
- Людмила Евгеньевна, давайте помогу, - предложила я. - И спасибо огромное за завтрак.
- Сейчас пирожки лепить будем, присаживайтесь. Пить хотите? Минералка есть, чай свежий, компот сварился, Катя? После воды всегда пить хочется.
- Да все равно. Яблоками вкусно пахнет.
- Тогда компот, - передала мне большую кружку. - Маша, а почему вы всех зовете по имени, а меня по имени-отчеству? И Игоря тоже.
- Да неловко как-то, - пробормотала я. Вспомнила почему-то, что Саша Колодей тоже обращается 'Игорь', а ведь и разница в возрасте лет двадцать, и тот у него командир.
- Давайте не выращивайте нам комплекс неполноценности, - сурово сдвинула брови Людмила. - Просто Людмила, Люда, хорошо? Можно Милой. Хотя почему-то именно Милой меня чаще всего зовут только папа и муж. Так, девочки, освобождаем стол, моем руки, начинаю тесто раскатывать. Катя, давай противень!
Мы уехали, когда были съедены пироги на обед и уха на ужин. Искренне поблагодарила хозяев за гостеприимство, про себя сожалея, что, наверное, гостила в их доме первый и последний раз.
- Маша, вот мои телефоны, - Людмила протянула мне визитку. - Звоните. И обязательно приезжайте, обещаете? Вы ведь машину водите, до нас добраться просто и не так далеко.
- Спасибо, - я засуетилась, доставая в ответ свою. - Позвоните, когда будете в Москве, встретимся. Я буду очень рада.
- С удовольствием. Саш, счастливо. До отлета еще увидимся.
Саша вел машину очень быстро, но надежно, что ли. Мы почти не разговаривали. Я была занята - думала, решалась. Была уверена - он едет для того, что бы остаться у меня. Конечно, если я скажу 'нет', мне нечего опасаться, он просто уедет, и я его больше никогда не увижу. Наверное, я никогда его не увижу и после этой ночи, нашей ночи. Но я хочу, чтобы она была. Пусть будет эта ночь, и мужчина, которого я смогу назвать 'мой', хотя бы сегодня. Когда машина остановилась на пустой парковке, и Саша посмотрел на меня, я спросила, стараясь, чтобы голос не дрогнул.
- Поднимешься?
- Ты меня на чай приглашаешь? - он смотрел мне в глаза.
- Нет. И ты знаешь.
Отстегнулся, отбросил ремень, обошел машину. Я никак не могла отщелкнуть замок, пальцы дрожали. Снял меня с высокой подножки, достал с заднего сиденья обе сумки, пискнула сигнализация. Взял меня за холодную мокрую руку, сжал.
- Ты волнуешься? Может, мне все-таки уехать? Маша?
- Идем, Саш. Я не передумаю.
Глава 6.
Те две минуты, что мы молча поднимались ко мне в квартиру, я судорожно думала, что говорить, как себя вести? Как-никак, не каждый день я водила к себе мужиков, переспать после одного дня знакомства. И секс... Да я целовалась последний раз на четвертом курсе, я в постели буду как... как лошадь деревянная! Открыла дверь, короткой улыбкой пригласила Сашу войти.
