Галактический враг - Уэйс Маргарет (читаем книги .txt) 📗
– Мы начинаем войну, – ответил Саган.
Глава шестая
Военный совет союзников, собравшихся на борту «Феникса-II», длился по стандартному военному времени три дня. Совет был собран затем, чтобы разработать план военных действий, но союзники потратили десятки часов, пытаясь убедить Его величество узурпировать власть, самолично вернув себе корону, а не «топтаться на месте с постной миной и ждать, когда ее принесут на блюдечке с голубой каемочкой». Это были слова Рикилта.
Они должны были убедить Дайена, потому что единственное оружие, дьявольски им необходимое, находилось в руках у короля, – свертывающая пространство бомба. Пусть и в силу безвыходной ситуации, но лорд Саган отдал ее в его распоряжение.
Король участвовал во всех заседаниях, внимательно выслушивал каждый аргумент, задавал вопросы, когда ему что-то было непонятно, но не произнес ни слова в ответ. О чем он думал, что решал – никто не знал. Не знал, без сомнения, и Саган, у которого отчаяние и гнев с каждым днем становились безысходнее.
– Полагаю, что вы задолжали мне, Рикилт, – выдохнул Олефский, и шлем пародышащего заволокло клубами пара. – Король-то оказался крепким орешком.
Трое главнокомандующих других секторов галактики остались в зале заседания одни. Саган перед этим снова попытался заставить короля принять решение. Дайен же в очередной раз отказался. Командующий в ярости вылетел из зала. Его величество тоже вскоре удалился. Медведь Олефский велел принести ланч.
– Не могу в толк взять, почему Саган так долго возится с ним, – прокомментировал Рикилт.
Его слова вылетали колечками пара из шлема. Они поднимались вверх, то сгущаясь, то рассеиваясь, в зависимости от ситуации, но при этом лицо пародышащего было закрыто белой пеленой, поэтому простые смертные испытывали трудности, общаясь с ним. Неожиданно появлялся один глаз, зорко следивший за происходящим сквозь эту пелену, потом снова исчезал, после чего был виден только беззубый рот.
Механический голос транслятора не передавал никаких эмоций Рикилта. Те, кто давно был знаком с пародышащим, знали, что индикатором его состояния служит цвет пара. Реагирующий на самые незначительные перемены температуры тела, пар мог меняться от чисто-белого (знак спокойствия) до густо-желтого, местами коричневого. Сейчас пар, выпущенный Рикилтом, был цвета охры.
– Лорд Саган просто должен сказать юноше: «Ваше величество, мы начинаем войну, а если вам такое не по душе, можете выйти на ближайшей остановке», – пар Рикилта слегка потемнел.
– У Его величества есть бомба, а у Сагана нет, – помаргивая глазами, напомнил Олефский.
Ди-Луна обвела зал многозначительным взглядом.
– Осторожно, друзья, у стен есть уши.
Медведь пожал плечами. Его рот скривился в усмешке, разделив надвое бородатое лицо.
– Да черт бы вас всех побрал, что может сделать Саган? Застрелить меня за то, что я говорю правду?
Их беседу нарушили официанты, принесшие ланч: огромное деревянное блюдо с мясом и хлебом для Олефского, блюдо с фруктами и рисом для Ди-Луны и пластиковый конверт с замороженной красной жидкостью для Рикилта.
– Великодушная Богиня-Мать, прими наши благодарения за щедроты твои, – помолилась Ди-Луна.
Рикилт вытащил из конверта тюбик, пристроил его к клапану в своем шлеме и откачал питание. Мало-помалу цвет охры побледнел. Медведь Олефский засунул мясо себе в пасть, вытерев кровь на подбородке куском хлеба.
Баронессе официант налил вино, Олефскому поставил какую-то жидкость, напоминавшую пиво, спросил, нет ли у гостей других пожеланий, и исчез, оставив троицу наслаждаться трапезой и беседой.
– Скажите все-таки правду о бомбе.
– Правда заключается в том, что она принадлежит Дайену Старфайеру. Он запер ее на ключ. С ее помощью он может уничтожить нас, Сагана, галактику, по всей вероятности, даже всю Вселенную, если захочет. – Олефский выкатил глаза, засунул кусок хлеба в рот, запил его пивом.
– У сосунка молоко еще на губах не обсохло. Почему бы Командующему не забрать ее у него? – Ди-Луна пренебрежительно махнула рукой.
– Саган может завладеть бомбой, когда ему заблагорассудится, – пророкотал Рикилт. Красная жидкость из его тюбика почти кончилась, ее действие начало сказываться на пародышащем, он захмелел, расслабился, а вокруг него заклубил пар чисто-белого цвета. Туман почти рассеялся, и теперь оба глаза были видны собеседникам. – Разве что-нибудь и когда-нибудь было недоступно Сагану?
– Одна вещь, – с неожиданной мрачностью произнес Медведь. – Одна вещь, которой ему больше всего хочется завладеть, это – корона. Но он принес присягу на верность Дайену. Перед Господом Богом.
– Да, тогда все ясно, – сказал Ди-Луна, кивая в знак согласия. Она-то поклонялась другому божеству, или же, скажем, так: другому аспекту того же божества – воинственная женщина была предана и исполнена благоговения перед Богиней-Матерью. Она понимала Сагана.
Рикилт, не веривший ни в Бога, ни в черта, а только в воздушные пары, которыми он дышал, издал булькающий звук: это была усмешка во время паузы между его выдохами. Туман сгустился, вверх поднялось светло-коричневое облако:
– Саган себе на уме.
На лбу Ди-Луны проступила морщина. Она бросила быстрый злой взгляд на своих собеседников.
– Когда-то все мы были врагами Сагана. А что мы знаем на самом деле об этом Старфайере?
Туман вокруг Рикилта приобрел грязновато-желтый оттенок. Медведь Олефский поставил на место кружку с пивом и поморщился, как будто оно было горьким и невкусным.
Ди-Луна поднялась. Ей было шестьдесят лет – согласно летосчислению на ее планете, – она была высокой и широкоплечей.
– Я собираюсь выйти на связь со своим кораблем и сегодня же улечу. Если до конца дня не будет принято никакого решения, я все возьму в свои руки. – Она повернулась, посмотрела прямо в скрытую камеру, тряхнула своими длинными цвета стали волосами. Звякнули металлические серьги. – Я не собираюсь возвращаться к Питеру Роубсу.
– Мне пора менять мои батареи с питанием, – сообщил Рикилт. – Пожалуй, я тоже завтра улечу. Я могу дышать только кислородом. А вы, Олефский, что намерены делать?
Медведь продолжал смотреть на свою кружку, потом поднял взгляд, глаза его сверкали.
– Черт бы вас побрал, сдается мне, что вы оба совершаете глупость. Но не забудьте, до того как вы улетите, вы вернете мне свой должок.
– Вот вам и наши верные союзники, – сухо произнес Командующий. Он кивнул в сторону экрана. – И тем не менее я не могу их обвинять. Все это, Ваше величество, результат вашей нерешительности.
Дайен смотрел на экран, нахмурясь и с обидой поджав свои пухлые губы.
– Вы сердитесь на них?
– Сержусь? За что?
– За их неверность.
– Верность! – Саган фыркнул. – Аппаратик, служащий Рикилту переводчиком, не смог бы растолковать это слово. Ваша Королевская кровь для него не больше чем водица. Заведите вы с ним разговор о вашем божественном праве на власть, и он завалится спать на таком плотном облаке из паров, выпущенных им, что вы его и не отыщите. А заговорите с ним о деньгах, пар в ту же секунду улетучится. Его звездные миры прозябают в нищете, у него лишь одно богатство – люди. Вернее, мешанина из человеческих существ и инопланетян, в ком жизнь обрела самые разнообразные формы, их объединяет одно – жажда получить то, что есть у других, а у них нет, они готовы умереть, лишь бы получить это. И они поддержат вас, потому что выбирают того, у кого есть шансы на успех.
Дайен включил другой экран, увидел свое изображение. И ужаснулся: бледный, пурпурные тени на веках. Он не мог вспомнить, когда ему последний раз удалось поспать нормально.
– Вы хотите сказать, – холодно произнес он, – что они точно так же станут поддерживать другого, если у того будут лучшие шансы?
