Красный Марс - Агеев Владимир Александрович (хорошие книги бесплатные полностью TXT) 📗
Филлис покачала головой.
— Это неправда.
— Но это так, — возразил Джон. Сакс и Аркадий внимательно смотрели на него из-за соседнего стола. — Ну, у всего этого есть история. Монотеизм — это система верований, как вы знаете, возникшая в ранних пастушьих обществах. Чем сильнее они зависели от разведения овец, тем сильнее укреплялась их вера в бога-пастыря. Это простая связь — сами можете за ней проследить. А бог — всегда мужчина, потому что эти общества были патриархальными. В этом есть что-то от археологии и антропологии — то есть религиозной социологии, благодаря которой все становится совершенно понятным: откуда она взялась, какие роли выполняла.
Филлис удостоила его слабой улыбкой.
— Не знаю, чем и ответить на это, Джон. Это же не вопрос истории. Это вопрос веры.
— Ты веришь в чудеса Христовы?
— Чудеса тут тоже ни при чем. Как и церковь, как и ее учение Дело в Христе.
— Но он просто литературный образ, — упрямо повторил Джон. — Вроде Шерлока Холмса или Одинокого рейнджера.
Филлис передернуло.
— Я считаю, что само существование вселенной — это чудо. Вселенной и всего, что в ней содержится. Разве ты можешь это отрицать?
— Разумеется, — ответил Джон. — Вселенная просто существует. Я называю чудом лишь действие, которое явно нарушает известные законы физики.
— Как путешествия на другие планеты?
— Нет, как восстание из мертвых.
— Доктора проделывают это каждый день.
— Докторам этого еще ни разу не удавалось.
Филлис растерялась.
— Не знаю, что ответить тебе, Джон. Я несколько удивлена. Мы не знаем всего, а когда делаем вид, будто это не так, просто ведем себя высокомерно. Сотворение мира — это загадка. Назвать что-то «большим взрывом» и думать, что у нас есть объяснение, — это плохая логика, плохое мышление. За пределами твоего рационального научного мышления существует огромная область сознания, которая более важна, чем наука. Вера в Бога тоже входит в эту область.
И полагаю, у тебя она либо есть, либо нет. — Она поднялась. — Надеюсь, она к тебе придет. — И она вышла из зала.
После некоторого молчания Джон вздохнул:
— Простите, ребята, иногда это меня до сих пор задевает.
— Когда ученый заявляет, что он христианин, — заметил Сакс, — я воспринимаю это как эстетство.
— Церковь типа «разве не мило думать, что это так», — произнес Фрэнк, по-прежнему не отрывая взгляда от своей чашки.
— Они считают, — сказал Сакс, — что нам не хватает духовного измерения, которое было в более ранних поколениях, и пытаются вернуть его теми же средствами. — Он моргнул по-совиному, будто проблема должна была решиться лишь оттого, что ее выяснили.
— Но это же порождает столько нелепостей! — вспыхнул Джон.
— Просто у тебя нет веры, — насмешливо заметил Фрэнк, провоцируя его на отстаивание позиции атеиста.
Джон не обратил на него внимания.
— Люди, которые работают в лабораториях, практичны, как никто другой, — вы же видите, как Филлис хватается за умозаключения, от которых ее коллеги давно отказались! А потом они внезапно начинают использовать всевозможные хитрости для победы в споре — виляния, отговорки, всякие туманные намеки. Будто они изменились до неузнаваемости.
— Просто у тебя нет веры, — повторил Фрэнк.
— Ну, надеюсь, у меня ее никогда и не будет! Для этого меня придется стукнуть молотком по голове!
Джон встал и вышел со своим подносом на кухню. Остальные молча смотрели друг на друга. «Должно быть, у него была действительно плохая школа конфирмантов», — подумала Майя. Никто из присутствовавших явно ничего не знал об этой стороне их беспечного героя. Кто мог предвидеть, что они узнают о нем или о каком-нибудь другом члене экипажа в следующий раз?
Новость о споре между Джоном и Филлис разошлась по кораблю. Майя не знала, кто все рассказал — ни Джон, ни Филлис, очевидно, не желали об этом упоминать. Затем она увидела Фрэнка с Хироко — та рассмеялась, когда он что-то ей сообщил. Подойдя поближе, она услышала ответ Хироко: «Стоит признать, в этом Филлис права: мы не понимаем, почему все происходит».
Значит, Фрэнк. Сеет раздор между Филлис и Джоном (нетривиальной точкой зрения). Христианство по-прежнему оставалось основной силой в Америке — да и везде. Если бы на Земле прознали, что Джон Бун — противник христианства, это доставило бы ему хлопот. И не стало бы огорчением для Фрэнка. На Земле они все были актерами популярного шоу, но те, кто формировал и смотрел новости, понимали, что некоторые роли важнее других, и позволяли их исполнителям оказывать большее влияние на общество. В эту группу входили Влад и Урсула (которые теперь были не просто друзьями, как подозревала Майя), Фрэнк, Сакс… Все астронавты, хорошо известные публике до отбора, — но никто из них и близко не стоял рядом с Джоном по степени известности. Любая тень, павшая на кого-нибудь из них в глазах землян, могла отразиться соответствующим образом на их статусе на борту «Ареса». Как бы то ни было, именно этими соображениями, судя по всему, руководствовался Фрэнк.
По ощущениям, они словно заперты в гостинице, в которой нет ни выходов, ни даже балконов. Уныние от такой гостиничной жизни становилось все сильнее. Они пробыли там уже четыре долгих месяца, но до сих пор не проделали и половины пути. И ни тщательно продуманное физическое окружение, ни повседневные рутинные дела не могли ускорить их путешествие.
Однажды утром, когда второй экипаж трудился над очередной нештатной ситуацией Аркадия, на нескольких экранах одновременно загорелись красные огни.
— Система слежения за Солнцем зафиксировала вспышку, — сообщила Риа.
Аркадий вскочил.
— Это не я! — воскликнул он и склонился к ближайшему к нему экрану. Поднял взгляд, встретился со скептическими взглядами коллег и усмехнулся: — Прошу прощения, друзья, но этот волк настоящий.
Экстренное сообщение из Хьюстона подтвердило его слова. Ему было по силам подделать и такое сообщение, но он отвечал за связь с Землей, поэтому проверить подлинность подтверждения путешественники не могли. Подделка или нет, они вынуждены подчиниться.
Вообще они прогоняли возникновение крупной вспышки на Солнце множество раз. Каждый должен был выполнить свою часть работы, причем некоторые — в очень сжатый срок. И они забегали по торусам, проклиная свою удачу и стараясь не попадаться друг другу на пути. Работы предстояло много: задраивание люков было сложным и не совсем автоматизированным процессом. Когда они переносили лотки для растений в убежище, Джанет закричала:
— Это что, опять Аркадий придумал?
— Говорит, что нет.
— Черт!
Они покинули Землю в низшей точке одиннадцатилетнего цикла солнечной активности — специально для того, чтобы снизить вероятность подобных вспышек. Но это все равно случилось. У них было около получаса до того, как до них дойдет первая доза радиации, а не более чем через час после этого им пришлось бы совсем туго.
Чрезвычайные происшествия в космосе могут быть очевидными, как взрывы, или неосязаемыми, как соблюдение баланса, но в их случае очевидность ничего не говорила о том, в насколько опасном положении они оказались. Органы чувств членов экипажа совершенно не воспринимали тот субатомный ветер, что приближался к ним, но именно встреча с этим ветром была одним из худших событий, которые могли с ними произойти. И все это понимали. Они носились по торусам, внося свою лепту в процесс задраивания люков. Растения следовало накрыть или перенести в защищенные сектора. Кур, свиней, карликовых коров и остальных животных — загнать в их специальные убежища. Семена и замороженные эмбрионы — собрать и перенести. Чувствительные электродетали — сложить в ящики или тоже перенести. Покончив с наиболее срочными задачами, они со всей скоростью, на какую только были способны, ринулись к центральному валу и спустились по туннелю в штормовое убежище, которое находилось прямо у конца туннеля.
Последними прибыли Хироко и ее биосферная команда. Закрыв за собой люк через двадцать семь минут после первоначального сигнала, они влетели в невесомое пространство, раскрасневшиеся и запыхавшиеся.
