Раб (СИ) - Нэльте Нидейла (читать лучшие читаемые книги .TXT) 📗
— Тут? — уточняю. Марк хмыкает одобрительно. Логично же.
— Так вот что… — начинает Тали. — Помнишь, Немеза рассказывала? Если на Центральном материке был лагерь учёных, они могли свободно общаться с колонистами, плавать друг к другу.
— Все об этом знали, но упоминать почему-то запретили, — соглашаюсь.
— И что же произошло? — бормочет Тали.
— Вот это неплохо бы выяснить. Только, думаю, выяснять будешь уже не ты. Тебя хотят временно вывести, разрабатывают план, но с тем, чтобы потом можно было вернуть. Если вдруг припечёт.
Не нравится мне это, хмурюсь, наверное. Тали под столом сжимает руку.
— Думаю… может, имеет смысл ещё на остров съездить? Лихо забрать. Я всем рассказала, вдруг до "Рабыни" информация дойдёт, попытается снова по дороге связаться? Клима допросить, опять же.
— Надо поразмыслить, — Марк устало трёт лоб, поднимает бутерброд, но так и не доносит до рта. — Это ещё не всё. Идём, — смотрит на Тали. — Есть разговор.
Тамалия
Райтер направляется по лестнице в мою комнату, следую за ним. Нервничаю что-то, но бросаю Антеру поддерживающий взгляд. Всё хорошо, любимый, я с тобой.
Напарник пропускает меня, закрывает дверь.
— Садись, — говорит, опускаюсь на кровать. Сам отходит к окну, смотрит на улицу. Жду.
— Таль, — начинает. — Даже не знаю, как сказать. Я бы вообще этого здесь не рассказывал, но… обстоятельства серьёзные. Лучше тебе знать.
Райтер подходит, садится рядом, берёт мою руку. Смотрю тревожно.
— Гентер поведал, что произошло с Мантиро. Была какая-то закрытая правительственная вечеринка, алкоголь, курево — все дела. Ну, можешь себе представить.
Киваю. При чём тут Мантиро? Мурашки ползут по спине, ощущение чего-то непоправимого.
— Так вот, на самом деле этот замятый скандал — вовсе не скандал, скорее сенсация, перепугавшая всех вокруг. Шумихи удалось избежать громаднейшими усилиями. Таль, на вечеринке у госпожи Мантиро начались мутации. Гентер раздобыл снимок… поверь, тебе лучше не видеть.
— Сигаретный дым? — шепчу, ощущаю, как губы и руки перестают слушаться.
— Похоже. Её изолировали; как ты знаешь, Корнель с Уиллой ездили улаживать, спустя несколько дней всё вернулось в норму. Не в курсе, толи что-то кололи, или само прошло. Похоже, первые колонисты зачем-то влезли в гены. После того, как Уилла подкараулила тебя в машине, мы попытались раздобыть несколько образцов крови. В частности, у дружка твоего Халира, чем сильно напугали его.
— Если бы Тарин прознал, его могли бы счесть чуть ли не шпионом, — киваю. — Но он же курит, и ничего?
— Возможно, не у всех проявляется, возможно, под влиянием каких-нибудь дополнительных факторов. Мантиро же тоже не просто так послали. Едва ли рисковали бы, будь вероятность высока.
— Господи… — бормочу.
— У Халира не нашли никаких отклонений. Раздобыли ещё образец крови аристократки, и снова мимо. Месяц подбирались к Мантиро, Гентеру через свои какие-то связи удалось заполучить пару капель её крови. Таль, обычная кровь, ничего, в чём можно было бы заподозрить мутации.
— То есть то, что мою изучили от и до, тоже не аргумент?
— Уилла-два осталась удовлетворена результатами. Значит, они тут знают, что искать. Мы-то думали, за столько поколений вообще маловероятно доказать, что ты потомок.
— Да, проверяли же общий процент совпадений генов.
— Получается, здесь есть какой-то способ точно выявить. Выходит, послали бы не тебя — потеряли бы агента и не знали бы, в чём причина.
Забираю руку, поднимаюсь, подхожу к зеркалу. Не могу избавиться от ощущения, что вот сейчас начну покрываться чешуёй. Или ещё что-нибудь вырастет, чего мне лучше не видеть. Тентакли какие-нибудь? Истерически хихикаю. Боже, какой кошмар… Как там говорил Антер… Зараза…
— Таль… — подходит Райтер. Оборачиваюсь, не могу скрыть ужаса. Обнимает:
— Мы все тебя любим, ты же знаешь. И потом, точно ведь ничего не известно, может, всё давно уже растворилось в обычной крови. Это таринцы варятся в собственных генах. Я помню то задание в казино, ты же нормально пережила сигаретный дым, помутило немного и прошло.
— Клим… хотел… выяснить, есть ли у меня проблемы? Или вообще — знаю ли я о них?
— Возможно. Информации пока мало, что там к чему.
— Непонятные гены… — говорю едва слышно. — Во мне… Господи! Это учёные что-то натворили?
— Не знаю.
— Я поеду на остров.
— Может, не стоит? — смотрит пристально.
— Нет уж, выясню всё, что знает Клим!
— Успокойся. Потом решим.
— Боже мой… Антер…
— А вот ему, думаю, точно до отъезда знать не надо. Мало ли, как воспримет.
— Я скрывать не собираюсь.
— И не скрывай, только дома.
— Господи, он же ненавидит местных…
— Выберетесь — расскажешь.
— Думаешь, я смогу, как ни в чём не бывало?
— Сможешь, — заявляет. Я бы не была так уверена.
— А может наоборот, легче улетит отсюда? Ты бы видел, с каким отвращением он говорил о таринках, как расстроился, узнав, что я на самом деле имею таринские корни…
— А вдруг он только за тебя и держится, как за якорь? Выбьешь почву из-под ног, и что дальше?
— Он свободы всегда хотел. Вряд ли расхочет.
— Решай сама. Я бы подождал.
Молчим какое-то время, никак не могу в голове уложить. Оглядываю спальню, кровать, буквально ощущаю, как реальность осыпается битыми осколками, расползается рваными нитками. Не собрать.
— Мне уйти? — словно издалека доносится. Киваю неопределённо. Райтер поднимается, открывает дверь. Оглядывается на пороге:
— Точно не хочешь, чтобы я с тобой побыл?
Тому, с кем я хотела бы это разделить, чью поддержку ощутить, лучше ни о чём не знать. А остальное не имеет значения.
— Боже мой… — бормочу, снова рассматриваю себя в зеркале. Напарник возвращается, кладёт руки на плечи.
— Ну всё же в порядке. Предупреждён — значит, вооружён… и так далее.
— А как же дети…
— Ты что, собралась детей заводить?
— Я хотела замуж выйти! Если Антер не передумает.
— Хотела? — раздаётся родной голос от двери. Видимо, услышал, что открыли, решил заглянуть. Райтер убирает руки. — Почему "хотела"?
— Антер! — бросаюсь к нему, может, в последний раз обнять. Может, потом снова начнёт передёргиваться. Райтер понятливо выходит, тихо прикрывает дверь.
Ощущаю, как из глаз начинают катиться слёзы, только не разуверяйся в судьбе, пожалуйста! Не думай, что нормальная жизнь тебе не дана, что во всём обязательно какой-нибудь подвох…
— Родная… что случилось?
Поднимаю глаза, понимаю, не могу ему сказать, и не сказать не могу. Господи. Неужели эта таринская мерзость так и будет преследовать нас до конца жизни?!
Да и что это за жизнь. Если не захочешь меня видеть, я просто останусь здесь до конца. Выясню всё, что удастся, что натворили уроды-колонисты, чтобы больше ничью жизнь Тарин не сломал!
— Тали?
— Не могу, — шепчу, отпускаю. — Иди поговори с Марком, пусть он расскажет.
— Тали…
— Пожалуйста.
Поднимает удивлённо брови, но выходит. Окидываю взглядом любимую спину. Может, последний раз. Пытаюсь прислушаться к бесшумной походке.
Если известие окажется слишком тяжёлым, если он вдруг сорвётся, Райтер с Лео успокоят. А я тогда буду настаивать, чтобы вывезти, хоть в бессознательном состоянии.
Забиваюсь в угол кровати, под одеяло, ощущаю, как начинает трясти. Стараюсь прийти в себя. А вдруг наоборот, начнёт рассказывать, что это не имеет значения, со своим неистребимым благородством. Но ведь имеет.
Сижу, смотрю в окно, прислушиваюсь. Слёзы все высохли давно, в голове опустошённость. Долго его нет, целую вечность. Но и шума вроде не слышно. Значит, разговаривают. Или обдумывает, переваривает информацию.
Едва уловимое движение двери, почти не различимый звук. Тихо, бесшумно заходит — скорее угадываю, чем слышу. Приостанавливается на пороге, не могу заставить себя на него взглянуть. Боюсь.
