Галактическая разведка - Снегов Сергей Александрович (бесплатная библиотека электронных книг .TXT) 📗
— Ресурсы, Вера, вот в чем вопрос, — человеческие ресурсы не безграничны. Ты понимаешь, я высказываю не свою мысль, но твоих противников…
— Я понимаю, но не принимаю этот аргумент. Наши ресурсы огромны, и в нашей воле значительно их увеличить. Но дело не только в этом. Ты мало интересовался историей, но для меня история человечества всегда будет источником примера и вдохновения. Я тебе напомню о некоторых делах наших предков, уверена, они и сегодня достойны подражания. Вспомни очень важный период в жизни Земли — начало второй половины двадцатого века. В мире тогда существовало несколько социалистических государств, окруженных враждебными капиталистическими гигантами Европы и Америки, а в Африке и Азии нарождались новые государства. Эти молодые государства, недавние колонии, нищие, неграмотные, часто и полудикие, отчаянно нуждались в срочной помощи — и разве им отказали в ней? Разве социалистические государства не протянули им дружескую руку? И разве этим социалистическим государствам не было много труднее, чем нам сейчас? Над ними нависала не гипотетическая, а вполне реальная угроза военного конфликта, умирающий капитализм грозил им атомным нападением, его можно было сдержать лишь силой, а не уговорами. И им, тогдашним социалистическим государствам, надо было работать для своего народа, заботиться о его подъеме. Ресурсов на все не хватало, приходилось отрывать от необходимого, а не дарить от избытков, — они шли на жертвы, но помогли молодым народам. Думаю, и в те времена находились свои Ромеро, которые вопили, что нужно плюнуть на всех нуждающихся и думать лишь о себе. Но их не послушались, этих древних Ромеро, — и это было счастьем для человечества, что не послушались. Так действовали наши предки в сложных условиях своего времени. Почему мы должны действовать иначе? Разве мы хуже их? Разве наши возможности меньше? Мы продолжаем, а не отрицаем великое дело наших предков. Вот чем я опровергну аргументы о ресурсах!
Я помолчал, прежде чем задать Вере новый вопрос. До сих пор мы никогда не беседовали о ее личных делах.
— А Ромеро, Вера? Неужели твои доказательства на него не подействовали? Мне всегда казалось, что у вас полное духовное единение.
— И мне так казалось, — сказала она с горечью. — Я думала, что нет человека ближе мне, чем он, — кроме тебя, конечно. Это так все для меня неожиданно… Вероятно, я просто закрывала глаза на многие его недостатки. А вчера ночью я поняла, что нас ничто не соединяет. Он кричал, топал ногами, ругался… Павел, ты понимаешь, Эли, он же сдержанней всех нас, вежливей!..
— Ты просила его успокоиться?
— Я прогнала его. Я сказала, что не хочу его видеть, что он мне омерзителен.
— Ты всегда резка, сестра!
— Я права, Эли! Это единственно важное — я права! А когда он ушел, мне показалось, что у меня разваливается голова. Почему Ромеро? Нет, почему он? Ну пусть бы другой, я бы пережила это, мало ли какие люди попадаются!.. Но Павел! Я верила в него, как в себя, гордилась им. Ты этого не поймешь, Эли, ты еще никого не любил!..
Воодушевление, охватившее ее, когда она излагала мне свои доказательства и предложения, угасло. Она казалась еще измученней, чем утром. Она печально улыбнулась, поймав мой взгляд. Меня захлестнуло горячее сочувствие и любовь к ней. Я молчал, не зная, что сказать.
Потом я спросил:
— Как ты мыслишь борьбу с Ромеро? У него найдутся сторонники.
— Несомненно, он встретит поддержку. Но справедливость на моей стороне. По возвращении на Землю, мы обратимся к людям с просьбой решить, кто прав. Коллективные человеческие разум и воля будут высшими судьями.
33
Андре, разумеется, не поверил, что альтаирцы улепетывают при упоминании о галактах. Он схватил дешифратор и умчался в гостиницу «Созвездие Орла». Днем я повстречал его в столовой. Он уныло жевал мясную синтетику.
— Эти чертовы существа трусливее зайцев! — ругался Андре. — От меня они убегали почище, чем от вас. Кое-что я, впрочем, записал.
Оказалось, Андре заранее настроил дешифратор на излучения мозга альтаирцев и получил отпечатки, о чем они размышляли, приближаясь, и что вызвало у них такой ужас. В мозгу альтаирцев творился сумбур. Дешифратор не сумел выразить ясно их размышлений. Пожалуй, ближе всего по смыслу было: «Не о том ли?» — до разговора и смятенный вопль: «То! То!»— во время бегства.
— И картины, что вы обнаружили, уже нет, — добавил Андре. — Альтаирцы начисто стерли ее.
— Что ты думаешь, об этом, Андре?
— Ничего не думаю. Зато я знаю, почему вы не увидели зловредов рядом с закованными галактами.
— Вероятно, мы их не увидели потому же, почему их никто никогда не видел, если судить по записям на Пламенной В.
— Совершенно верно, поэтому. Но можешь ли ты сказать, в чем тут дело?
— Ты, насколько я понимаю, разработал новую ослепительную теорию?
— Во всяком случае, справедливую. Секрет в том, что зловреды — невидимы.
Он хладнокровно стерпел мое изумление. Когда же я сказал, что он пытается разрешить одну загадку придумыванием другой, еще посложней, Андре презрительно бросил:
— Ты педант и консерватор. Всякая новизна претит тебе уже по одному тому, что она — новизна. Подумай над этим на досуге, Эли. Еще не поздно исправиться. Жду перелома.
Он махнул мне рукой и убежал заканчивать подготовку своего концерта. Он любит прерывать споры так, чтобы последнее слово, хоть по видимости, оставалось за ним.
Я посетил Труба. Строптивого ангела днем выпустили наружу, но он устроил на площади очередной скандал. Спыхальский распорядился водворить его на прежнее место. Мне показалось, что он обрадовался моему приходу, хотя ни одним движением крыльев не показал этого. Он скосил на меня угрюмые глаза и что-то проворчал.
— Как настроение, Труб? Не мучают страшные сны?
— Не хочу здесь больше, — зарычал он. — Отправьте меня домой. Ненавижу низменных двукрылых, которым вы угождаете.
— Не все двукрылы, Труб. Попадаются и четырехкрылые.
— Их тоже ненавижу. Всех ненавижу!
— А себя любишь?
Он уставился на меня, как на дурака. Я ожидал ответа с такой серьезностью, что он смутился.
— Не знаю, — сказал он почти вежливо, — Не думал.
Я похлопал его по плечу и приласкал великолепные крылья. Это был чудесный экземпляр настоящего боевого ангела.
— Глупый ты, Труб! — сказал я от души.
Он молчал, возбужденно ероша перья. Когда я поднялся, в глазах у него появилась почти человеческая тоска. Но он заговорил с обычной строптивостью:
— Ты не ответил, человек: когда повезете нас обратно?
— Подготавливается звездная конференция. Поговорим о формах общения, о межзвездных рейсах и прочем. А после конференции — по домам!
Если бы у него были руки, он надменно скрестил бы их на груди Вместо этого он величественно закутался в крылья.
— Конференции меня не интересуют. Двукрылые пищат о межзвездной торговле. Не терплю торгашей!
Уже в дверях я спросил:
— Меня ты терпишь? Заходить к тебе?
Он хмуро проговорил:
— Заходи! И товарищи твои… тоже…
Вечер я провел у Фиолы. Вегажители уже не разбегались в страхе, когда я приходил один. Мне становилось с ними все интересней. Интересней всех была Фиола. Она рассказывала, как идет у них жизнь, а я, не вслушиваясь особенно, любовался ею. Она поймала меня на этом.
— Почему ты смотришь на меня, Эли?
— Разве я смотрю?
— Да. И у тебя тускнеют глаза, когда ты задумываешься.
— И этого не знал. Конечно, глазам человека не сравниться с вашими. У нас цвет их один на всю жизнь. Скучноватые, в общем, глаза.
— Зато у вас прекрасная улыбка, Эли. Когда ты улыбаешься, у меня стучит сердце. Почему ты краснеешь?
— Ты очень откровенна. У нас это встречается не так часто.
— Что значит — очень откровенна?
— Как тебе объяснить? Если кто у нас думает, что другой — хороший, он спешит это высказать, чтоб тот порадовался.
— И у нас так.
