Реальная угроза - Авраменко Олег Евгеньевич (полные книги TXT) 📗
— Так, — сказал инспектор Хашеми. — С мисс Тёрнер, похоже, всё ясно. А как насчёт вас, мисс Каминская? — обратился он к Лине. — Вы тоже не являетесь гражданкой Октавии?
Лина улыбнулась ему — невинно и наивно, как могла улыбаться только она.
— Честно говоря, инспектор, я не знаю. На корабле я была медсестрой. Я не совсем уверена, что это военная служба. Хотя, может, ошибаюсь. А сейчас я секретарь капитана Шнайдера. — Опять улыбка. — И его невеста. Он не принуждал меня быть с ним, я сама этого хочу. — Она перевела взгляд на консула и уже не улыбалась. — А заявления от моих родителей у вас нет, я знаю.
— Вы правы, мисс, — подтвердил инспектор. — Посольство Октавии предоставило нам только заявление от родителей мисс Тёрнер, в котором говорится как о их дочери, так и о вас. Лично мне это кажется несколько странным.
Элис пожала плечами:
— Ничего странного. У Лины… то есть, у мисс Каминской, нормальные родители. — Она на секунду задумалась, потом испытующе посмотрела на Лину: — Только что ты сказала: «А заявления от моих родителей у вас нет, я знаю». Именно «знаю», а не «уверена». По-моему, ты что-то от нас утаиваешь.
Лина потупилась.
— Я просто… не хотела расстраивать вас. Во вчерашнем письме папа рассказал, что к нему на работу приходили полицейские. Они хотели, чтобы он и мама написали заявление, будто Саша держит нас с тобой в заложниках. Они очень настаивали, но папа послал их к чёрту.
Элис одними губами произнесла: «Вот дурочка!»
Я же плотно сжал губы, чтобы не сказать этого вслух.
А инспектор попросил:
— Мисс, вы не могли бы продемонстрировать нам этот фрагмент письма? Оно текстовое, звуковое, видео?
— Видео.
— Будьте так любезны, мисс.
Лина вопросительно посмотрела на меня. Я кивнул, она вышла из гостиной в библиотеку, а менее чем через минуту вернулась, включила видеофон и прокрутила ту часть записи, где её отец говорил о визите полицейских. Он сообщил то же, о чём рассказала Лина, только более подробно, и полицейские на самом деле оказались не обычными полицейскими, а сотрудниками Национального Бюро Расследований, и он послал их не к чёрту, а в задницу.
— Так, — снова сказал инспектор. — Господин консул, раз вы занимаетесь этим делом, то должны были видеть фотографии отца мисс Каминской. Вы подтверждаете, что на экране был он?
— Пожалуй, я воздержусь, — дипломатично ответил консул.
Инспектор осуждающе покачал головой:
— Что ж, ясно. Действительно всё ясно. Опять вы пытаетесь втянуть нас в свои политические игрища… Капитан Шнайдер, извините за это недоразумение. Я с самого начала подозревал, что тут дело нечисто. Сейчас я доложу обо всём комиссару, и он отменит ордер на ваш арест.
С этими словами Хашеми достал телефон, связался со своим начальником и чётко, во всех деталях, обрисовал ему ситуацию. В заключение он сказал:
— Я считаю инцидент исчерпанным, господин комиссар. Это была ложная тревога… Нет, не думаю, что у посольства будут претензии. Их представитель присутствовал при нашей беседе и мог убедиться…
В этот момент консул щёлкнул пальцами и протянул руку к телефону.
— Минуточку, сэр, — произнёс инспектор. — С вами хочет поговорить господин консул.
Тот взял телефон и заговорил:
— Здравствуйте, господин комиссар… Нет, я не согласен с инспектором. Как представитель посольства, я не удовлетворён его действиями… Да, я признаю, что, по всей видимости, произошло недоразумение. Однако не уверен в этом на все сто процентов. Скорее всего, обе молодые леди говорят правду, но есть вероятность того, что они запуганы.
— Глупости! — заявила Элис.
Консул, не обращая на неё внимания, продолжал:
— Если допустить, что их держат насильно, то в здании банка они не смогут признать этого, опасаясь расправы. Вся здешняя охрана подчиняется ютландцам… Да, господин комиссар, я настаиваю на первоначальной договорённости. Ваши люди должны доставить всех троих — и девушек, и капитана Шнайдера — в управление. А там уже выяснится, кто есть кто.
— Это исключено, — категоричным тоном произнёс лейтенант Уинтерс.
А инспектор спросил:
— Вы уже закончили, господин консул? — Не дожидаясь ответа, он забрал у него телефон. — Господин комиссар, это абсолютно бессмысленно. Я уверен, более того — я убеждён, что никаких заложников здесь нет. Обе леди совершенно добровольно… Простите, сэр, но я могу воспринять ваши слова как оскорбление. Я не увиливаю от своих обязанностей, а исполняю их добросовестно. И в мои функции не входит устраивать цирковые шоу на догоду уязвлённому самолюбию представителей Октавии… Да, комиссар, я ваш подчинённый, но не подневольный. Я готов выполнять разумные приказы, которые соответствуют моему пониманию долга. Но если вы прикажете мне раздеться догола и пройтись по Риш-авеню, я вас кое-куда пошлю… Нет, я не грублю вам, это вы мне грубите… Я отстранён от дела? Отлично! Всё равно я уже закончил расследование… Да, понимаю. Вы можете прислать сюда хоть полк с бронетранспортёрами и артиллерией в придачу. Но прежде я позвоню в министерство и сообщу, что при получении ордера вы ввели судью в заблуждение, представив ему спорные и требующие доказательства факты, как уже доказанные и неопровержимые… Я не угрожаю, а лишь ставлю вас в известность о том, что намерен предпринять после нашего разговора. Всего хорошего, господин комиссар.
Хашеми нажал кнопку отбоя и положил телефон на подлокотник кресла.
Я сказал:
— Инспектор, это очень любезно с вашей стороны. Мы признательны вам за объективность и беспристрастность. Но, право же, вам не стоило ставить под удар свою карьеру. Если ваш начальник так заупрямился, мы с мисс Тёрнер и мисс Каминской смогли бы приехать к вам в управление… — Уинтерс собирался было запротестовать, поэтому я быстро добавил: — В сопровождении усиленной охраны, разумеется. Там бы мы быстро уладили недоразумение, и ваш комиссар был бы доволен.
Инспектор покачал головой:
— Боюсь, всё не так просто, капитан. Теперь я уверен, что ордер на ваш арест — ловушка. Вас хотели выманить из банка.
Тут отозвался молчавший до сих пор сержант:
— Господин инспектор, почему вы не звоните в министерство?
— Я уже звонил, — ответил он, по-прежнему обращаясь ко мне. — Ещё вчера вечером, когда комиссар поручил мне это задание, я заподозрил неладное. Я давно служу в полиции и, смею надеяться, обладаю неплохим чутьём на тёмные делишки. Поэтому я рискнул потревожить министра внутренних дел. Ему это тоже не понравилось, и он поручил мне во всём разобраться. Вполне могло быть, что мой начальник всего лишь переусердствовал в сотрудничестве с эриданским посольством. Но когда я убедился, что ваше дело шито белыми нитками, а комиссар всё равно продолжал требовать вашего ареста, мне стало ясно — тут нечто похуже. Остальное покажет внутреннее расследование. — Инспектор поднялся с кресла. Его примеру последовали сержант и крайне недовольный таким оборотом дел эриданский консул. — Теперь разрешите откланяться, господа. Ещё раз приношу вам извинения от имени всей вавилонской полиции.
Дальнейшие события произошли молниеносно. Инспектор направился к двери, сержант немного задержался, пропуская вперёд консула, и на секунду оказался прикрыт рослым дипломатом. Этой секунды оказалось достаточно, чтобы в его руке невесть откуда появился пистолет — дуло смотрело прямо мне в лицо, а на гашетку уже давил указательный палец.
Раздался треск разрядов, и я ещё успел удивлённо подумать, с какой стати лучевик стреляет как шокер, а потом на меня навалилось трое пехотинцев, заслонив от убийцы своими телами.
Испуганный визг Лины и боль в груди, куда упёрся локоть одного из бойцов, быстро убедили меня в том, что я жив. А в следующий момент я сообразил, что треск издавал не лучевик; это космопехи оказались на высоте и опередили сержанта.
— Полегче, господа! — услышал я голос инспектора. — Не сломайте мне руки. Наши пистолеты разряжены.
— Всё в порядке, — произнёс лейтенант Уинтерс. — Опасности больше нет.
