Оберон - 24. Трилогия (СИ) - Машков Александр Иванович "Baboon" (книги без регистрации TXT) 📗
Она шепнула, чтобы я следовал за ней, когда они с молодым человеком пойдут куда-нибудь.
Катя выбрала из молодёжи одного парня, переговорила с ним, задорно смеясь, и парень повёл её куда-то в тёмный переулок. Я двинулся за ними. Переулок был совершенно пуст, и мне пришлось значительно отстать, так что я не увидел, в какой дом они вошли!
Кровь бросилась мне в голову: Я проворонил Катю! Её могут там опять… или вообще убить! Не зря она взяла меня с собой. Я заметался было по улице, как услышал стук закрываемой двери, и увидел парня, который привёл её сюда. Подождав, пока парень скроется, я осторожно открыл дверь, которую приметил, дальше был пустой тёмный коридор. Ощупью, держась за стену, дошёл до поворота, и увидел дверь, заложенную брусом. Здесь было почему-то светлее. Приглядевшись, увидел тупик с маленьким окошком, забранным слюдой.
Я прислушался, прислонив ухо к двери. Тишина. Осторожно снял брус с двери, попытался открыть. Но дверь была заперта изнутри. Я налёг на неё, не поддалась, толкнул, и услышал:
— Тоник, это ты?
— Да, Катя! — вполголоса ответил я, пытаясь унять, готовое выскочить из груди сердце.
Дверь немного приоткрылась, Катя, убедившись, что это я, втянула меня внутрь комнаты.
Помещение было довольно ярко освещено множеством свечей, на Кате была одна лишь нижняя рубашка, низ рубашки, и ноги были забрызганы кровью.
Мне стало тошно, я подумал, что Катя опять…
— Это не моя кровь, — перехватив мой взгляд, сказала Катя.
— А чей? — удивился я.
— Не видишь? — посторонилась девушка. Я посмотрел, куда показывала Катя, не поверил, подошёл поближе: на кровати лежал Томаззо Торквемада, собственной персоной, вернее, не знаменитый инквизитор, а присвоивший его имя. В груди у него, напротив сердца, торчал кинжал.
Кинжал я узнал, это был Катин кинжал.
— Понимаешь, Тоник, — сказала Катя, пытаясь быть спокойной, после той ночи, где меня изнасиловали, я на всякий случай взяла кинжал. Привязала его к ноге. Как видишь, пригодился.
— Что произошло?
— Этот юноша, нужный мне, привёл меня сюда, опросил подождать, пока он сбегает за вином…
— За вином? — удивился я.
— Я тоже удивилась, но потом, сначала не придала значения словам. Говорит, пока раздевайся, я быстро. Я разделась, и тут входит этот, якобы инквизитор. Посмотри, какая у них кровать.
Я сначала не понял, кровать, как кровать.
— Сюда посмотри, — показала она на столбики по углам. К столбикам были вделаны оковы, которыми можно было легко приковать руки и ноги жертвы.
— Понял? Этот парень, Окунь, отдал меня на растерзание этой твари, представляешь?! Ну, найду его! — многообещающе прорычала моя любимая голосом, от которого меня бросило в дрожь.
— Помоги мне убрать тело за кровать.
— Зачем? — не понял я.
— Помогай, не задавай глупых вопросов, надо его убрать с глаз долой.
Мы вдвоём перетащили, тяжёлое тело в тёмный угол Катя осторожно вынула свой кинжал, чтобы не забрызгаться кровью ещё больше, тщательно вытерла его об одежду убитого, и спрятала в ножны под рубашкой.
В это время в дверь поскреблись.
Катя сделала мне знак «тихо!», и осторожно подошла к двери, посмотрела в глазок. Оказывается, здесь был глазок для наблюдения! Вот почему Катя так быстро меня впустила.
Сейчас она дала мне знак, чтобы я схватил входящего.
Катя открыла дверь, и я втащил в комнату молодого парня, почти ровесника нам. В руках у него действительно была корзинка с торчащим горлышком.
Парень до того удивился, увидев нас, что первое время не мог сказать ни слова. Я отобрал у него корзинку, поставил на стол, который стоял недалеко.
— Ты кто? — спросил он меня.
— Вопросы здесь задаю я! — ответил я, как герой боевика.
— Тоник, тащи его сюда, пристёгивай, — распорядилась Катя. Молодой человек, или как там его, Окунь, вздумал сопротивляться, но получив удар в живот, задохнулся, и дал себя заковать.
Катя стянула с него штаны. Мне стало до ужаса противно.
— Если тебе неприятно, подвинь ширму, вон стоит. Кстати, из-за неё вышел этот чёрный. И запри дверь, через которую вошёл этот несчастный.
Я заложил брусом дверь, подвинул поближе к кровати довольно большую ширму, полностью скрыв из моих глаз кровать, но, к сожалению, не скрыв звуки, которые начали оттуда раздаваться.
Я отвернулся, и тут же про всё забыл. Передо мной была пыточная. Возле стены был прокопан жёлоб для стока крови, которая и запеклась здесь, в стену были вбиты крючья, висели с потолка цепи.
Пройдя к мерцающему головёшками камину, я пригляделся, что было там. Не поверив своим глазам, взял кочерёжку и подвинул круглый предмет поближе. Круглый предмет оказался детским черепом. Не совсем детским, лет десяти. Почему я определил? Несколько часов назад у меня на коленях сидел обладатель такого небольшого черепа. Ещё здесь находились не сгоревшие косточки, от рёбер, и берцовая кость. Мне стало дурно.
— Катя, не убивай своего… клиента! — громко сказал я.
— Почему? — удивилась Катя.
— Когда закончишь свои дела, подходи сюда.
— Я уже, — нисколько не смущаясь, ответила Катя. Через некоторое время она приблизилась ко мне.
— Что это, Тоник?!
— Это? Это сатанинская чёрная месса. А точнее, замаскированное под мессу издевательство над детьми. Смотри, пыточная, рассчитанная, самое большее, на подростков нашего возраста, маленький череп. Похоже, Катя ты убила того изувера, который мучил и убивал детей в лесу. Здесь слишком опасно часто воровать детей, вот он и охотился подальше отсюда.
— А этот? — кивнула Катя в сторону кровати.
— Скорее всего, помощник, а может, и сообщник. Давай его прикуём на эту цепь, и допросим.
Без сожаления вырубив пленника, чтобы не сопротивлялся, я притащил его в пыточную, приковал к цепям, подтянул повыше, чтобы ноги не касались пола.
Катя в это время оделась, с любопытством наблюдая за моими действиями. А на душе у меня было пусто и холодно. Видя, что пленник не открывает глаз, я разогрел кочергу и приложил её к причинному месту. Пленник сразу ожил, взвыв и задёргавшись. Судя по этим звукам, я понял, почему это здание было пустым. Чтобы никто не слышал крики и мольбы маленьких жертв насилия и издевательств.
— Говори, тварь, что вы здесь делали с детьми? — спросил я.
— А вы меня отпустите? — с надеждой спросил парень. Совсем молодой, на лице даже не пробился пушок, разве что внизу живота.
— Отпустим. На тот свет. Не будешь запираться, убьём легко.
Видно было, что нашему пленнику было очень больно от ожога, и страшно.
— Хочешь, ещё что-нибудь прижгу? — ласково спросил я. Катя молчала, наблюдая за мной.
Тогда слова признания полились, как из рога изобилия. Да, Окунь приводил сюда обманом девочек и мальчиков. Сначала впихивал их в эту комнату, и уходил, потому что инквизитор не любил, чтобы за ним наблюдали, когда он насилует мальчиков. Потом приходил Окунь, довершал начатое. Девочек инквизитор оставлял парню. Затем они мучили детей, пробуя всякие пытки, прижигая огнём, вырывая раскалёнными щипцами рёбра, выжигая глаза…
Да, в дальних деревнях они воровали детей, насиловали их, вырезали дьявольские знаки, и вешали живьём замерзать зимой, и сжигая заживо летом…
Окунь замолчал, потому что Катя воткнула ему в сердце стилет, найденный здесь, на теле «Томаззо».
— Зачем ты его убила? — спросил я, готовый применить пытки.
— Ты обещал подарить ему лёгкую смерть, — бесцветным голосом отозвалась моя супруга, — И, Тоник, я не хочу, чтобы ты уподобился им. Они, конечно, заслужили жуткую смерть, но, вдруг тебе понравится?!
— Мне? Понравится?!
— Тоник, поверь мне, всё может быть. Знаешь, с каким наслаждением я свернула шею Милославу? Вот и, глядя на твоё лицо, испугалась за тебя!
— Кать, — спросил я, уже собираясь уходить из этого жуткого места, — почему тебя тянет к подонкам? Ведь все, которых ты… это, гм, они же все были мерзостью. Послушай: первый наш знакомый, Стас, любит издеваться над теми, кто слабее его, потом Уран, Милослав, теперь вот, Окунь!
