Последняя Граница - Кэри Диана (бесплатная библиотека электронных книг .txt) 📗
– Мы консервируем энергию. Все сенсоры отключены, – сообщила женщина. – Не будем больше анализировать ионную активность.
– Вы правы.
– Пытаюсь выяснить, что же случилось, – продолжала Анита, чтобы другие не повторили моих ошибок. Хочу, чтобы они знали, в чем была моя вина.
– Ты ни при чем, и давай оставим этот разговор.
– Не нужно делать из меня героиню, Джон. Я в этом не нуждаюсь.
– И не пытаюсь. Угрызения совести завели тебя, пожалуй, слишком далеко.
– Я приняла решение войти в зону шторма, несмотря на показания приборов.
Джон даже не взглянул в ее сторону.
– Их показания и спровоцировали твое решение, так как не превышали нормы. Пожалуй, картина изменилась, когда мы вошли в зону бури чуть глубже. Не надо брать на себя вину за то, что угодно Богу.
– Что-то давно его никто не видел, поэтому всю вину принимаю на себя. – Она откинулась в кресле, нежно прижимая к груди крохотное тельце.
– Хорошо, – вздохнул Джон. – Не собираюсь умирать, доказывая тебе что-то с пеной у рта. Думай, как знаешь.
Анита Дзагароли ничего не ответила. Она смотрела в никуда, и в глазах ее отражалось мерцание ионной бури. Через несколько секунд она улыбнулась, решив выдать напоследок кое-что бортинженеру.
– Между прочим, – заметила она, – ты проделал гигантскую работу, объясняя колонистам принцип работы агрегатов для погружения в анабиозный сон. Твои слова звучали довольно убедительно. Они тебе поверили.
Джон встрепенулся.
– Ты знаешь? Об этом?
– Это моя работа – все знать, – печально улыбнулась она.
– О Господи! – воскликнул Джон. – А я-то думал. Послушай… больше никто не подозревает?
– Как я уже сказала… ты проделал адскую работу. До сегодняшнего утра мне это и в голову не приходило. ' – Как же ты, в таком случае, догадалась?
– Проверила запасы. На борту не осталось криона, блоху не заморозишь.
– Проклятие! Анита!
– Ну, так кто же из нас занимается самобичеванием?
– Я думал…
– Знаю. Правильно думал. Пусть им будет хоть немного легче.
Капитан и бортинженер молча следили за слоями ионной активности. Издевательское световое шоу продолжалось. Оставив всякую надежду на сон, двое людей проводили вместе свои последние часы.
Именно поэтому они одновременно заметили мгновенное изменение картины на экране. Нечто плотное появилось среди ионной бури прямо перед ними. Постепенно стали проявляться очертания. Огромный корабль двигался им навстречу – гигантский сенсорный диск цвета крови, корма, по форме напоминавшая огромную булаву… Капитан и бортинженер от изумления раскрыли рты. Белая обшивка звездолета сияла от статических разрядов. Разноцветные молнии отражались от экранирующих щитов… До Аниты и Джона не сразу дошло, что это совсем не мираж, – добрый ангел вытащил их из самого пекла…
– Не забудь сразу же представиться. Не стоит их путать.
Капитан улыбнулся. – Спасибо, Джордж, Я уже подумал об этом.
Кстати, буду рад, если от нашего имени станешь говорить ты. Улыбнувшись, Кирк ответил:
– Не сегодня, сэр. Ведь это ваша мечта сбылась. Вы заслужили эту честь. – Последовала продолжительная пауза. Капитан Эйприл согласно кивнул, с благодарностью принимая дар, от которого только что собирался отказаться. Джордж жестом приказал Санави открыть переговорный канал. Голос Эйприла, разнесшийся по радиочастотам, был куда сильнее любой ионной бури.
– Внимание, «Розенберг». С вами говорит звездолет объединенной федерации планет «Энтерпрайз». Приготовьтесь к эвакуации экипажа.
Мы доставим вас домой.
Доктор Сара Пул спешно направилась по коридору палубы Джи в ангар, куда доставлялись шаттлом люди с «Розенберга», в первую очередь тяжелораненые. Шествуя впереди отряда санитаров, перевозивших потерпевших на антигравитационных колясках, она одной рукой прижимала к груди двухлетнего малыша. В зажатый в другой руке радиопередатчик без конца посылал строгие команды рассредоточившемуся в различных секторах медперсоналу:
– Пострадавших от радиации срочно в главную палату, а раненых с ожогами – в пункты оказания первой помощи, развернутые на пятой палубе. Внимательно обследовать всех детей, даже в тех случаях, когда внешне они кажутся совершенно здоровыми. Приготовьтесь к приему получивших незначительные повреждения, как только закончим с тяжелоранеными. Палуба отдыха временно превращается в педиатрическую лечебницу!
Она остановилась перед своим кабинетом. Санитары проходили мимо, провозя пострадавших к залу, где проводилось первичное обследование. Пригревшись на плече Сары, ребенок уснул. Когда доктор Пул вошла в каюту, ей показалось, что это сон. Свечи. Целая комната горящих свечей – никакого электричества. Сплошные восковые свечи. Повсюду: в пробирках, мензурках, кувшинах и ретортах, бутылках, аптекарских банках, флягах и кружках… Свечи и их свет, мерцавший во тьме подобно звездам. У Сары перехватило дыхание.
Внезапно проснувшийся мальчик еще сильнее прижался к ней. Сара сделала шаг в это романтическое царство. На графине с водой записка – на официальном бланке Звездного флота. Сорвав ее, она прочла:
«Для любви нужно сияние свечей. Равно как и для венчания. Вот любовь и свечи – две вещи из трех необходимых. Не пора ли обрести третью? Роберт»
Глава 25
Двери лифта распахнулись, и радость охватила его – будто домой вернулся. Странно… Но на ферме он чувствовал себя отрабатывающим какой-то долг. Мостик же стал для него родным домом, провинцией души – успокаивающие звуки, надежные люди, главный экран, демонстрирующий мирную картину ремонтного дока Звездной базы-1, который они покинули совсем недавно. Сострадание зашевелилось в душе капитана, когда он увидел, как два буксира затаскивают звездолет «Конго» в док. Обугленная обшивка свидетельствовала об испытаниях, выпавших на долю капитана Торояна и его команды в глубоком космосе. Кирку это чувство было до боли знакомо, такое же он испытывал, когда был поврежден его корабль. Сколь часто «Энтерпрайзу», как флагману Федерации, приходилось сталкиваться с немыслимыми напастями? Сколько раз приходилось испытывать новые или экспериментальные технологии, когда его бесценный звездолет уходил в неведомое? Он обвел взглядом разноцветный мостик, и на сердце потеплело. У руля – Зулу – отлично! Он стоял, опираясь рукой на панель управления. В течение многих веков рулевые – глаза и руки капитанов. А Зулу более безупречен, чем Спок. Рядом с ним у консоли управления сидел Чехов. Когда его порекомендовали на звездолет, он – еще желторотый курсант – с трудом изъяснялся по-английски, но стремление к знаниям было в нем столь велико, что теперь парень с полным правом занимал свое место.
А у монитора инженерных систем, конечно же, Скотта единственная, наиболее зависимая форма жизни во Вселенной. Свое место на борту звездолета он заслужил совершенно иным образом. Этот человек вырос среди машин. Острый ум и большой командирский талант делали его незаменимым. В своей области он казался сущим волшебником. Механизмы для него – своего рода музыка, а звездолет «Энтерпрайз» – собственный «опус магнум». Помимо всего прочего, он находил время объяснять значения тех или иных показаний дисплея молодым, недавно принятым в состав экипажа инженерам. Сколько раз он спасал звездолет он неминуемой гибели, оставаясь при этом в тени славы капитана! Кирк некоторое время наблюдал за ним – алая инженерская туника, смуглое лицо, черные как смоль волосы и его шотландская прямота давно стали визитной карточкой судна. В экстремальных ситуациях Кирк знал, что, если Скотта на мостике, все будет в порядке. А если главный инженер Скотт начал копаться в двигателях, верный признак – жди беды.
Вон там, конечно же, Маккой. Каким-то образом ему и Споку удалось вернуть капитана на звездолет, и у Кирка родилось такое чувство, что они ждали его появления, хотя и не подавали вида.
Кроме многочисленных талантов Маккоя особо отличало присущее ему везение. Странно: человек, которому жизнь в космосе всегда казалась искусственной, осуществил настоящий прорыв в инновационной космической медицине. Как инженер Скотт был барометром технического состояния звездолета, так Леонард Маккой являлся личным сейсмографом капитана. Доктор. Друг. Дикобраз. Гладкий, когда по шерсти, колкий, если изменишь направление. Капитан знал, что Маккой способен сказать ему любую, даже самую беспощадную, правду и указать на любой личный недостаток. Стань Кирк близорук, властен, упрям, придирчив, Маккой ему обязательно на это укажет. За многие годы, проведенные вместе, капитан научился ценить вспыльчивого, но любящего его главного хирурга, и когда Маккоя не было. мостик казался ему обезлюдевшим. Кирк облегченно вздохнул и украдкой улыбнулся, заметив, что Маккой демонстративно не смотрит в его сторону.
