Планета приключений - Вэнс Джек Холбрук (мир книг .txt) 📗
Приближался вечер, и в библиотеке стало темно. Друзья спустились вниз в освещенный тремя большими люстрами ресторан, где официанты в черно-серебристых ливреях тут же подали им ужин. Рейт высказал свое восхищение такой изысканностью и оперативностью. Анахо отметил с саркастическим смехом:
— А как же еще можно оправдать такие бессовестные цены?
Он подошел к буфету и вернулся с тремя бокалами пряного вина.
Поужинав, они откинулись на спинки старинных мягких кресел и принялись рассматривать других посетителей, которые в основном ужинали в одиночестве. Единственная группа из четырех мужчин сидела за отдаленным столом; они были одеты в темные плащи с капюшонами, под которыми можно было лишь разглядеть длинные носы цвета слоновой кости.
Анахо поучительным тоном сказал;
— С нами в зале находится восемнадцать человек. Десять из них найдут секвины, остальные восемь — нет. Двое, возможно, найдут жилу большой стоимости — пурпурную или ярко-красную. Десять или двенадцать попадут в желудки дирдиров. От шести до девяти человек возвратятся в Мауст. Те, кто проникнут дальше всех, чтобы найти лучшие жилы, подвергнутся наибольшему риску. Шесть или восемь вернувшихся не принесут с собой большой добычи.
Трез пробурчал:
— В Зоне человек каждый день подвергается смертельному риску в пропорции четыре к одному. Его средняя добыча составляет около шестисот секвинов. Так что создается впечатление, что эти люди, как впрочем, и мы, оценивают свою жизнь всего в тысячу шестьсот секвинов.
— Но должна же быть какая-нибудь возможность повысить свои шансы, — настаивал Рейт.
— Каждый, кто собирается в Зону, строит такие же планы, — сухо заметил Анахо. — Но не всем в этом везет.
— Тогда нам нужно испробовать что-то такое, что еще никому не приходило в голову.
Анахо издал скептический возглас.
После ужина они прогулялись по городу. Музыкальные заведения украшали красные и зеленые фонарики; на балконах девушки с застывшими на лицах улыбками выставляли себя на обозрение и пели старинные убаюкивающие песни. Игральные салоны были освещены более ярко, и в них было оживленнее. Казалось, что каждый из них специализировался на какой-то одной игре — начиная с таких простых, как игра в четырнадцатисторонний кубик, и до таких сложных, как шахматы, в которые предлагалось играть с работавшими в салонах профессиональными игроками.
Они остановились и стали смотреть на игру, которая называлась «Поиск самых богатых пурпурных жил». Игральная доска в девять метров длиной и в три шириной изображала Карабас. Подходы, Холмы Воспоминаний, южная его часть, пропасти и долины, саванны, реки и леса были на ней точно обозначены. Синие, красные и пурпурные огоньки обозначали положение хризопинад — меньше в ближней части, и больше на Холмах Воспоминаний и в южном секторе. Хусз — резиденция дирдиров — был белым квадратом с пурпурными зубцами по четырем углам. Все поле было покрыто пронумерованной решеткой. Вокруг поля сидели двенадцать игроков, и у каждого из них была игровая фигура. Кроме того, на поле были еще и фигурки четырех дирдиров-охотников. Игроки по очереди бросали четырнадцатисторонний кубик; выброшенные очки были действительны для всех фигур на доске, и они могли двигаться в любом, желаемом для них направлении. Дирдиры-охотники, которые тоже ходили по выброшенным на кубике очкам, старались занять поле, на котором уже стояла другая фигура; в этом случае последняя объявлялась съеденной и выбывала. Каждый игрок стремился погасить огоньки, обозначавшие секвины, чтобы увеличить свой выигрыш. Когда он хотел, он мог покинуть Зону через Ворота Надежды, и ему выплачивался его выигрыш. Но чаще игрок, обуреваемый жадностью, держал свою фигуру на поле до тех пор, пока ее не выбивал из игры дирдир и забирал себе весь выигрыш. Рейт с увлечением наблюдал за игрой. Участники сжимали подлокотники кресел, напряженно наблюдали за полем и нервно подскакивали, давая ведущему хриплые указания. Они ликовали, когда добирались до жилы, стонали при приближении фигурки дирдира и отшатывались с побледневшими лицами, когда их фигуры выбывали, лишая их выигрыша.
Игра закончилась. Ни одна фигура не стояла больше на поле Карабаса.
Ни один дирдир не продолжал охоту в опустевшей Зоне. Игроки на негнущихся ногах поднимались со своих мест. Те, кто вовремя покинул Зону, получали свой выигрыш. Дирдиры возвращались в Хусз позади южного сектора. Новые игроки расставляли фигуры; они занимали места, и игра начиналась снова.
Рейт, Трез и Анахо пошли дальше. Рейт остановился у стенда и рассматривал стопку сложенных на нем бумаг. Плакат, укрепленный тут же, расхваливал:
Педантично записывалось в течение семнадцати лет:
«Карта Санбура Яна. Только тысяча секвинов — гарантированно неисследованно
и карта Горагонзо Таинственного, прожившего в Зоне, словно тень,
и оберегавшего, будто детей, свои тайные жилы.
Только две тысячи пятьсот секвинов.
Еще никем не найденные!»
Рейт глазами показал Анахо на это объявление.
— Это очень просто. Такие люди, как Санбур Ян и Горагонзо Таинственный годами исследовали некоторые области Карабаса и искали жилы невысокого качества: водянистые и молочно-белые; бледно-голубые, называемые сардонами; светло-зеленые. Если они находили такие жилы, то тщательно наносили их положение и как можно надежнее прятали их под камнями или плитами шифера, так как собирались вернуться, когда жила созреет. Если же им попадались пурпурные жилы, тем лучше. Но на близлежащих территориях, которые они обследовали из соображений безопасности, пурпурные жилы попадаются весьма редко. В основном это водянистые, молочно-белые или сардоны, найденные и спрятанные раньше искателями секвинов. Если эти люди погибают, их карты становятся ценными документами. К сожалению, покупать такую карту очень рискованно. Первый, кому такая карта попадает в руки, может раскопать богатейшие из жил, после чего выставить эту карту на продажу, как «никем не изведанное». А кто же может утверждать обратное?
Они вернулись обратно в «Алаван». Холл освещала одна единственная люстра из мутных драгоценных камней, распространяя приглушенный свет, терявшийся в тенях и падавший на темное дерево лишь цветными пятнами. Ресторан был так же плохо освещен; там сидело несколько групп людей, тихо разговаривающих между собой. Рейт и его спутники налили себе из стоявшего посередине самовара перечного чая и уселись в нише.
Трез сердито сказал:
— Это место нездоровое — Мауст и Карабас. Нам нужно отсюда уехать и попробовать разбогатеть нормальным способом.
Анахо небрежно потряс своими белыми пальцами и обычным поучающим тоном своего нежного голоса сказал:
— Мауст — это всего лишь следствие переменчивой игры человека с деньгами, и его нужно рассматривать именно с этой позиции.
— Почему ты всегда говоришь глупости? — спросил Трез. — Достать секвины в Маусте или в Зоне — это игра с минимальными шансами. А я по натуре не игрок.
— Что касается меня, — включился Рейт, — то я имею намерение получить секвины, но не имею в виду игру.
— Невозможно! — заявил Анахо. — В Маусте игра идет на секвины, а в Зоне — на жизнь. Как ты не можешь этого понять?
— Я могу постараться поднять шанс выигрыша выше.
— На это надеется каждый. Но огни дирдиров горят в Карабасе всю ночь, а в Маусте торговцы зарабатывают больше, чем большинство охотников за секвинами.
— Поиск секвинов ненадежен и скучен, — вдруг заявил Рейт. — Я предпочитаю те секвины, которые уже собраны.
Анахо ехидно поджал губы:
— Ты собираешься ограбить искателей секвинов? Это очень рискованно.
Рейт взглянул на потолок. Как Анахо до сих пор мог его так недооценивать?
— Я не собираюсь грабить искателей секвинов.
— Тогда моя догадливость себя исчерпала, — произнес Анахо. — Кого же ты собираешься ограбить?
