Спираль - Ливадный Андрей Львович (книги полностью .TXT) 📗
Паша. Все мысли Антона волей или неволей теперь концентрировались на нем.
Найти его и вырвать из плена – вот чего он хотел добиться по-настоящему, а все остальное пока что имело для него второстепенное значение.
Войдя в небольшой отсек, который ремонтные роботы быстро и бесхитростно переоборудовали в каюту, Антон протянул руку и долго шарил по стене в поисках выключателя, прежде чем сумел зажечь свет.
Отсутствие привычных автоматических систем и постоянная потребность экономить энергию немного раздражали его.
Под потолком тускло светился недавно установленный плафон, но, еще не обернувшись, Антон почувствовал – сзади кто-то стоит.
Он не испугался этого интуитивного ощущения – на борту не было никого, кроме него самого, Ланы и РИГМЫ, а удивиться или рассердиться попросту не успел – что-то мягкое коснулось его спины, потом шеи, породив медленно ползущую дрожь... Антон на мгновение напрягся и вдруг понял: это вдоль позвоночника скользнула теплая, дрожащая человеческая ладонь, чуть влажная от волнения, как и губы, коснувшиеся его шеи...
Он медленно обернулся, одновременно вспоминая эти забытые, утраченные когда-то ощущения, которые теперь нахлынули вдруг, все разом. В тусклом свете взгляд скользнул по нежному изгибу обнаженной груди Ланы, и его пальцы так же предательски дрогнули, когда она прижалась к нему, и ладонь Антона непроизвольно скользнула по ее спине...
Все произошло так внезапно, что ее шепот показался ему горячим, обжигающим.
– Ты сказал, что через две недели я стану полноправным человеком... – прошептала она, пряча глаза и еще теснее прижимаясь к нему, – две недели прошли, Антон...
От этих слов он испытал острую, щемящую боль. Что-то ломалось... или оттаивало в душе от дрожащей надежды в ее голосе, от внезапно полыхнувшей мысли, что он давно и бесповоротно обрек себя на одиночество в этом мире, где все окружающие казались ему врагами?..
Их губы нашли друг друга, а когда у Ланы кончилось дыхание, она, чуть отстранившись, решилась взглянуть ему в глаза.
Они были теплыми. Первый раз за две недели их знакомства она видела в глазах Антона жизнь, а не холод отрешенности и ожидание каких-то непоправимых событий...
...Он медленно увлек ее за собой, и последнее, что осознанно сделала Лана, прежде чем окунуться в неведомые ощущения – коснулась пальцами своего импланта, проверяя, на месте ли заглушка инфракрасного порта.
Она не хотела, чтобы кто-то третий вторгался в их внезапно вспыхнувшую страсть...
Лана еще спала, когда Антон открыл глаза.
Было велико желание зажечь свет и взглянуть на нее, спящую, но он не стал делать этого.
На ощупь собрав одежду, он вышел в огромный, пустой зал.
Подглядывать, как он одевается, было некому, разве что РИГМА скосила в этот момент один из своих видеосенсоров.
С этой старухи станется... – подумал Антон, вспомнив Сару.
Настроение было легким, приподнятым.
Вообще-то, Антон плохо относился к женщинам. Нормальные теплые отношения как-то не складывались ни с одной из подруг, хотя поначалу, когда Полынин выписался из госпиталя и прочно обосновался на Аллоре, он несколько раз пробовал всерьез завести семью... но любое чувство быстро заходило в тупик, как только начинались напряженные моменты работы на Роглеса. Он уставал, выматывался в Поисках, ему требовалось несколько дней отдыха после каждого броска в Рукав Пустоты, потому что приходил в себя Антон долго и тяжело. Игра со смертью на неизведанных гиперсферных трассах, когда каждое всплытие могло окончиться гибелью, высасывала все моральные и физические силы. Тут же подключались злополучные контузии, нервы начинали мотаться на кулак, ну и все летело к черту: бутылка коньяка по возвращении и пара сдержанных безответных просьб оставить его ненадолго в покое, после которых обычно следовал маленький нервный срыв, – все это не способствовало долгим и нежным чувствам.
С годами Антон бросил эту дурацкую мысль – обзаводиться семьей. Все равно муж и отец из него получился бы, мягко говоря, никакой... так, кредитная карточка, в лучшем случае, источник средств к существованию, а построения семьи на таком раскладе он не хотел. Против подобного восставали и душа и разум...
Сейчас он ощущал совершенно иное.
Ночью он спросил ее:
– Зачем ты включилась в нейросенсорный контакт между мной и РИГМОЙ?
Некоторое время Лана молчала, прижавшись щекой к его груди, так что Антон ощущал уголок ее губ, а потом ответила:
– Она пыталась взять меня под контроль, когда ты ушел внутрь «Бристоля». Ей частично удалось это – помнишь, как я впилась в твою руку, когда ты выстрелил в нее? Мне казалось, что у меня в голове поселилась льдинка, которая пытается приказывать мне...
– И чем ты ее растопила?
– Хабором... – тихо, с нотками вины в голосе, ответила Лана. – Я прошла его с тобой, от самого начала до конца. Ты знаешь, что твое подсознание хранит каждую секунду того боя?
– Нет, – признался Антон. – Я старался не вспоминать то время.
– Я люблю тебя...
...Эти слова звучали в его душе, пока он шел к АРК, готовил корабль к старту, разговаривал с РИГМОЙ, оставляя ей обещанный расчет прыжка, а потом, после отстыковки и медленного маневрирования сквозь устье пещеры, все посторонние мысли ушли...
Ему предстояла работа.
Удалившись на три тысячи километров от похожего на картофелину астероида, внутри которого остался странный корабль с РИГМОЙ и Ланой на борту, он осмотрелся.
Вокруг царило буйное великолепие красок. Газопылевые облака туманности горели неживым огнем, источая сложную цветовую гамму отдельных линий спектра.
АРК висел в относительно чистом участке пространства.
Таким же должно быть место всплытия, иначе миллиарды молекул газа и частички пыли неизбежно совместятся с машиной, превратив корабль в брызги расплавленного металла и пластика.
Антон коснулся сенсорных кнопок на пульте, и «Тайфун» задрожал, теряя свои очертания, – он погружался в Великое Ничто гиперсферы.
Одна за другой гасли секции приборов, предназначенных для навигации в трехмерном космосе, вместо них включился масс-детектор и связанные с ним экраны, куда бортовой компьютер АРК выводил сложный узор силовых линий аномалии космоса.
