Беглецы из ниоткуда - Михайлов Владимир Дмитриевич (лучшие книги онлайн txt) 📗
– Тогда минутку…
Аппарат уникома был, естественно, и здесь. И Нарев повернулся к нему, чтобы начать поиски.
Но сделать этого не смог.
Внезапно, толчком, распахнулась дверь, и в синтезаторную ввалилось сразу несколько человек. Молодые. На их полудетских еще лицах была написана свирепая решимость.
– Осторожно, ребята… – только и успел проговорить Нарев, обращаясь прежде всего к Валентину, родному сыну.
Вместо ответа сын плечом оттеснил его от аппарата и крепко взял за руки.
«Ну и орясина вымахала», – только и подумал отец.
Молодые обступили его. Мила оказалась отодвинутой в самый угол, откуда, ничего еще не поняв, попыталась урезонить детей:
– Дети, что вы себе позволяете? Валя, что происходит?
– Ничего, мама, – бросил через плечо сын. – Мы просто заберем отца с собой. Придется ему некоторое время побыть у нас.
– Да что, в конце концов, происходит?
– Переворот. Или революция – называй, как хочешь. И это не мы, это он сам начал. Вот мы и решили поговорить с ним по душам.
– Валя, как ты смеешь…
Но ее больше не слушали. Нарева вывели в коридор. Он не сопротивлялся, не сказал ни слова, и лишь на лице его появилась какая-то кривая, ненормальная усмешка. Уже из коридора он проговорил громко:
– Все остается, как я сказал. Не волнуйся. Я все сделаю…
Ничего больше он не успел. Дверь закрылась, и Мила снова осталась в одиночестве. Но вместо того, чтобы идти в каюту, опустилась на стул перед пультом синтезатора, оперлась о него локтями, спрятала лицо в ладони. Слишком много переживаний оказалось. Ей требовалось время, чтобы прийти в себя.
Синтезатор выдал очередную порцию бумаги, обождал и, не получая новых команд, выключился, почтя работу выполненной. В наступившей тишине слышались только редкие, судорожные всхлипы растерянной женщины.
Прошло, наверное, не менее четверти часа прежде, чем она подняла голову. Осторожно, кончиками пальцев, смахнула с глаз слезы. И тут же рассердилась на себя.
И в самом деле. Мужа ее схватили и увели. С недобрыми, похоже, намерениями. И кто: родные дети! А она сидит тут, хлюпает носом и не предпринимает ничего, чтобы поднять тревогу, найти и освободить его и хоть как-то урезонить детей. Иначе это может зайти слишком уж далеко…
Она повернулась к уникому.
Прежде всего надо было, наверное, переговорить с Зоей. Все-таки она была сейчас на корабле главной. И наверняка знала, где сейчас искать ее мужа.
К счастью, Судья оказалась там, где Мила и начала ее искать: в медицинском отсеке. И – повезло! – капитан, ее муж, был там же. Правда, разговаривала Зоя с Милой как-то невнимательно, словно бы звонок этот оказался сейчас совсем некстати. В другой раз Мила обиделась бы и бросила трубку. Но сейчас это даже не пришло ей в голову.
– У меня очень срочные новости.
– Еще новости? – невольно вырвалось у Зои. Но она тут же справилась с собой.
– Хорошо. Приходи.
Конечно, визит этот был некстати. Но Судья не могла отказать в приеме ни одному гражданину маленького государства. Даже если причина этой встречи окажется самой пустяковой.
– Иду.
Она пришла. И пока рассказывала о том, как ее собственные дети, во главе других, обошлись с ее мужем и их отцом, ее слушали не очень внимательно, нетерпеливо, всем своим видом показывая, что ждут, пока она не закончит. А когда она все это рассказала, Зоя ответила суховато:
– Ничего страшного они ему не сделают. Разберемся. Это и есть все твои новости?
Будь с нею Нарев, он, конечно, сразу нашел бы слова, чтобы привлечь внимание к тому, что хотел рассказать – пусть и с ее слов. Тогда она, разумеется, и не пыталась бы решать что-то вместо него. Но его не было. И Мила подумала, что если они так пренебрежительно отнеслись к ее сообщению, хотя оно касалось одного из граждан и было явным нарушением принятого на корабле образа жизни, то остальное – то, что касалось ее снов – тут и слушать не захотят и, во всяком случае, не примут всерьез. И сказала:
– Ну, если вы тут так заняты, то не стану отнимать у вас времени. Ладно, как-нибудь в другой раз. Функ может и обождать, наверное. И этот… как его? Да, Бронли – или Бромли, кажется. Извините за беспокойство.
И повернулась, чтобы идти к детям и освобождать мужа из плена. Раз уж никто другой не хочет этим заниматься. Ни один не сказал ни слова, чтобы удержать женщину, – потому что названные ею имена им ничего не говорили, капитан успел давно и основательно забыть об ученом, который много лет назад пытался вместе с ним самим найти выход из положения, из которого выхода, как оказалось, не существовало. Рудик еще только начинал приходить в сознание, и именно его состояние и было сейчас предметом забот всех, собравшихся у его койки. Так что и он на слышанное некогда имя никак не откликнулся. Луговой же и Зоя его, надо полагать, никогда не слыхали. Хотя, может, одно или оба эти имени называл Карачаров в те давние уже времена, когда Зоя была с ним; но его-то как раз тут сейчас и не было. Так что Мила ушла обиженной – а капитан и все остальные не услышали того, что могло бы оказаться для них очень полезным.
Хорошо хоть, что дорогу в туристический модуль она знала давно, так что и с закрытыми глазами не сбилась бы с пути. Коридор, шахта, лифт, снова коридор… И вот она уже у цели.
Проницатель-Петров стремился как можно быстрее выполнить новое, полученное от Посвященных задание. Отбросить плоть и войти в компьютер – в этом ничего сложного не было. Индивидула может проникать в любую систему, хоть сколько-нибудь приспособленную для существования и действия высокочастотных полей. В компьютерах для этого было куда больше возможностей, чем в инерционной, грубой плоти.
Без труда прослеживая кабели, соединявшие корабельные компьютеры в единую сеть, ПП быстро нашел место, самое удобное для проникновения в нее. Место это находилось там, где стояла самая мощная из всех имевшихся машин, то есть достаточно далеко от батарейного отсека, в котором он находился сейчас. И Проницатель направился туда по самому короткому пути.
Когда он вошел в штурманскую рубку, там находился лишь Атос, штурманский гардекос, как капитану заблагорассудилось поименовать обоих ребят.
На звук отворившейся двери он отреагировал не сразу, полагая, что единственным, кто мог войти сюда сейчас, был Семен, вернувшийся на вахту в ходовой рубке, царстве капитана, как сам Атос возвратился на штурманское место. И повернулся Атос лишь тогда, когда вошедший остановился почти рядом с ним.
Увидев Петрова, Атос растерялся лишь на миг. К такой встрече он был уже готов. И рядом с его креслом, на полу, лежал здоровенный ключ, который он выпросил у Майи, предупредив ее о необходимости быть крайне осторожной и не впускать никого, не убедившись в том, что это – свой.
Проницатель не обратил на юношу ровно никакого внимания. Остановившись перед пультом «Сигмы», он несколько секунд внимательно всматривался в него. «Сигма» была сейчас загружена лишь на малую долю своей мощности, сложных задач перед нею никто не ставил, и ее работой было лишь поддерживать в корабле оптимальный для жизни режим. Тем не менее машина работала, и ее не нужно было даже включать.
…Атос нагнулся, осторожно взял ключ, медленно, бесшумно поднялся с кресла, сделал шаг вправо и оказался прямо за спиной человека-привидения. Сжав ключ обеими руками, размахнулся…
Проницатель выскользнул из плоти на долю секунды раньше, чем Атос ударил. И вереницей слабых, едва заметных глазу искорок втянулся в одно из гнезд, свободных от кристаллов с записями программ. Так что удара Проницатель уже не почувствовал.
Атос же увидел, как массивная фигура после удара беззвучно осела на пол и застыла.
Не выпуская ключа, юноша опустился на колени.
Упавший не двигался. Он даже не дышал.
Атос попытался нащупать пульс; пульса не было.
Человек – кем бы он ни был – умер. А вернее, был убит Атосом. Только так и можно было подумать.
